Патанатом с интересом разглядывает сначала Нину, затем снимки. Короткая дуэль взглядов. Словно бантик на веревочке для кота, звучат для нее слова:
Понимаете, я могу сейчас написать вам «киста», у меня есть для этого все основания, но он делает паузу и мнется.
Она же умная, она все понимает. Она говорила с доктором Гуглом, и тот сказал, что кисты бывают у детей и подростков.
Это лимфома, говорит Нина, то ли, утверждая, то ли спрашивая.
Да, она угадала, и он удивлен. Он снова внимательно ее рассматривает, интересуясь профессией, возрастом.
Мозг работает на полную мощность. Бантик на веревочке этот призрачный шанс один на миллион заставляет ее думать в авральном режиме. Покорить, сразить, впечатлить. Он должен ее вытащить. Ни одного неправильного слова, ни одной ненужной эмоции или неправильного жеста. Тотальный контроль над собой.
Она, словно петлю на шее жертвы, затягивает разговор. Она ему нравится, о да, это она умеет. Она само обаяние, образчик красоты и разума. Пусть отдохнет Голливуд со своим картонным искусством. Ни тени наигранности, ни грамма фальши. В каждой реплике афоризм, в каждом жесте школа Петипа. Сейчас это ее единственный шанс выжить. Она справилась, он впечатлен, заинтригован и готов помочь. Он пишет свой телефон и рекомендует сделать операцию.
Сквозь плотное кольцо галдящих теток, страдающих остеопарозом, штурмующих кабинет, невозможно прорваться. К счастью врач выходит в коридор и с радостью выписывает направление на операцию, отправляя договариваться к анестезиологу.
У анестезиолога на лице написана растерянность, граничащая с ужасом. Он в двух словах объясняет, что это за операция и настоятельно рекомендует госпитализацию. Она благодарит, соглашается и идет договариваться в клиническое отделение.
В глазах хирургов озабоченность. Операция сложная и исход непредсказуем. Они боятся, что она умрет прямо на операционном столе от потери крови и пытаются отделаться. От нее уже не первый раз хотят избавиться, она это ожидала и подготовилась. Магическая бумажка с телефоном извлекается из кармана. Звонок патанатому. Он настаивает на операции, называя ее открытой биопсией. Поморщившись, хирурги соглашаются.
Теперь последняя проблема, договориться на работе.
Она сталкивается с шефом в коридоре и на его дежурное приветствие: «Как у вас дела?», отвечает не полагающимся по этикету: «Спасибо, все хорошо», а начинает аккуратно рассказывать о проблеме со здоровьем.
У меня опухоль в кости, говорит она, глядя ему в глаза.
Он с трудом сдерживает улыбку и уточняет:
Черепа?
Наверное, он считает, что это юмор, но цинизм, произнесенной фразы, пробегает холодком по ее телу.
Эмоции вспыхивают и переполняют душу, они готовы вырваться наружу, но она не доставит ему такой радости. Он никогда не увидит, что причинил ей боль. «Дерьмо! Проклятый российский менталитет. Как он еще может почувствовать себя сильным? Только наблюдая за женщиной, попавшей в беду».
Нет, не черепа, отвечает она спокойно.
Он улыбается в ответ, словно говоря: «Видишь, жизненно важные органы не затронуты, а остальное меня не интересует».
Он вежлив, спокоен и равнодушен: «Главное не выключай телефон и возьми с собой компьютер, нам может понадобиться помощь».
Наконец телефонный звонок прерывает поток его слащавой речи, он вежливо откланивается и уходит.
После разговора на душе становится совсем мерзко.
«Чего ты от него ждала: помощи, понимания, сочувствия? Ты с ним даже не спишь. Он имел все основания, как и твой горе любовник спросить: Кто я тебе?. Пока ты здоров, полон сил и энергии, ты всем нужен. А сломался, заболел, слег, остаешься со своими проблемами один на один».
Нина стоит у окна и смотрит вниз. Ее взгляд упирается в табличку с часами и курсами валют. Часы мигают, время неуклонно движется вперед. Все это наводит на философское размышление о стоимости жизни и оставшемся времени. Ей хочется все бросить и уйти, но она все-таки идет на работу.
Ее появление сопровождается приступом всеобщей любви. «Если тебя так любят, наверное, тебе мало платят», думает она, разрываясь между ответами на скопившуюся почту, телефонными звонками и вопросами коллег. Она мысленно пытается от всего этого отстраниться. Теперь это все прошлое. Однако кроме работы у нее фактически ничего нет. Для нее даже хобби всегда была только работа. Что же останется, если это все убрать? Рутина снова засасывает в свой магический водоворот, поглощая целиком, не оставляя на размышления ни времени, ни сил. Впрочем, какое сейчас это имеет значение? Сейчас ей нужно выжить, это главное.
Тонкая простыня, в которую она пытается завернуться, не спасает от холода. Анестезиолог, причитает над прозрачными руками, пытаясь в очередной раз попасть иголкой в вену. Хирург рассказывает план операции. Если они обнаружат опухоль, то возьмут ткань на гистологию и будут ждать заключения из патанатомии. Он боится кровотечения, которое они не смогут остановить, поэтому взволнован и напряжен. Вот, наконец, капельница готова и укол в позвоночник, укладывает Нину на стол. Она не думает о том, что может умереть и вслушивается в разговоры хирургов. Они не многословны.
Дырка, слышит она удивленный возглас.
Принеси из шкафа пакет с Коллапаном, раздается голос хирурга.
«Значит киста», понимает Нина.
Ее не успевают привезти в палату, как улыбающееся лицо патанатома появляется в дверях, и с порога заявляет, что никакой лимфомы у нее нет.
Я разговаривал с хирургом, очень хорошо, что они положили «Коллапан», продолжает он и подсаживается рядом. С плохо скрываемой гордостью, он рассказывает о биоматериале, который Нине положили в поврежденную кость. Его изобрели российские химики, а он проводил морфологическое исследование и ввел в клиническую практику.
В состав «Коллапана» входит гидрооксиапатит, который по своему составу ближе всего к человеческой кости. Когда он попадает в костный дефект, вокруг него образуется остеон, который в дальнейшем преобразуется в кость. Я сравнивал «Коллапан» со многими импортными препаратами. Ни у одного другого препарата не встречал, чтобы из каждой частички препарата образовывалась костная трабекула.
Его лицо светится счастьем, и речь звенит апрельским ручейком. Нина смотрит из-под полузакрытых глаз и понимает, что смертельный приговор отменили и ей дарована жизнь. Она улыбается и теряет нить повествования. Она думает, что нужно сделать обязательно на этом отрезке, подаренной жизни. В голове строятся планы, воображение мечтательно рисует картинки из будущего, она медленно растворяется в мире своих грез.
Часть 1. Человеческий фактор (Fault)
Я сижу на диване, завернувшись в плюшевый плед, и отрешенно смотрю на экран ноутбука. Январская безнадега закралась мне в душу и метет снежной поземкой, навевая невеселые мысли. На самом деле со мной все в порядке. Я состоявшаяся по жизни и по работе женщина, недавно вернулась с австрийского горнолыжного курорта, работаю в престижной компании. У меня взрослый прекрасный сын, любящий муж и персидская кошка, которая мирно спит рядом, спрятав свою плоскую мордочку между лапок. Я купила себе чудесную квартиру в центре Москвы, езжу на новенькой БМВ, несколько раз в году путешествую за границей. Казалось, что может быть лучше?
Последний год работы у меня фактически нет. Я сижу целыми днями дома и маюсь от безделья. В нашей компании это называется «хоумофис». Наверное, кому-то это покажется заманчивым, но мой мозг, привыкший к предельным нагрузкам, сходит с ума. Для того чтобы себя хоть чем-то занять я пишу рассказы. Как это ни смешно, но привычка везде и всюду побеждать привела к тому, что даже на этом поприще я одерживаю одну победу за другой.
Вот и сейчас мой рассказ «Боль» занял третье место на конкурсе и я, перечитав его, вспоминаю историю нашего знакомства с мужем. С той поры уже семь лет мы живем вместе, и мне кажется, что у нас все хорошо. Мы достаточно разные, чтобы было о чем рассказать за ужином, вернувшись с работы и достаточно одинаковые, чтобы не раздражать друг друга вредными привычками.
Я пытаюсь разобраться в себе, понять, чего мне не хватает, почему моя душа никак не может успокоиться. Мой мозг, не загруженный другим видом деятельности, занимается самоанализом. Я размышляю о том, что я жду от жизни, работы и мужа.
Так уж случилось, что жизненный путь был у меня нелегким. В прошлом было достаточно и мужчин, и испытаний. Сейчас, разменяв шестой десяток, я, вспоминая прошлое, пишу рассказы и надеюсь, что все, наконец, нормализовалось, потому что со мной давно ничего не происходит. Означает ли это конец, приход старости грядущую пенсию и смерть? Я не знаю. Иногда мне кажется, что я что-то делаю не то. Дорога жизни завела меня в тупик. Я пытаюсь проанализировать свои поступки, но не нахожу в них ни просчетов, ни ошибок. Вроде все делала правильно, но тем ни менее никаких особых высот не достигла. Мне кажется это странным, ведь так не бывает.