Глава 7. Марина
Ольга Захаровна третий день металась по собственному дому, пытаясь хоть что-то придумать или почувствовать. Она была уже согласно исчезнуть совсем, лишь бы ничего этого не видеть, если толку от неё нет.
« Я думала, когда живая была, что хуже смерти ничего нет, потом думала, что хуже мук совести ничего нет, а ведь есть. Вот вам, Михаил Павлович, ещё одно ощущение бессилия, знаешь а не скажешь. Некому, некому людям в ухо шепнуть не бери, не открывай, не жажди чужого. Четыре дня осталось и всё, вскроют этот сейф и узнают сколько там денег. Им перед такими деньгами не устоять.
А сколько, Ольга Захаровна?
Вам-то зачем, вам они ни к чему.
Чистое любопытство. Много?
Их бы детям отдать, сиротам.
Ах, у нас опять гости, кажется. Сколько у вас ключей было?
Эдик или Маша?
Секунду, дух Михаила Павловича исчез и тут вновь появился в спальне.
Сестра ваша, Марина.
Марина?»
Послышались шаги поднимающегося по лестнице человека. Марина вошла в спальню, спокойно положила сумочку на кровать и сняла пиджак. Она обошла всю комнату, погладила зеркало, поднесла к носу флакончики с духами, вернулась к кровати и прилегла на бок.
Олюшка, Оля, что же мне делать теперь? Ты всё так красиво здесь устроила, а Эдик всё разрушит и переделает. Знаю я твой код, догадалась. Тот день и я никогда не забуду. Ты так радовалась, что даже танцевала и целовала нас с мамой. И я виновата, что мне туфли купили, а на тебя не хватило. А теперь вот я должна тебя вернуть свой долг, а не отдать твоё Диме с его вопросами или тем более Эдику. Все спрашивают о тебе, о твоей жизни, будто я не понимаю зачем. Нет уж, надо этот сейф унести и отдать кому-нибудь. Кто-то же любил тебя.
Марина поднялась, подошла к сейфу и долго смотрела на него.
Даже не притронусь, будто убеждая себя, Марина отвернулась, а потом быстро вышла из комнаты. Но вскоре вернулась и быстро набрала нужные цифры: 4494. Сейф беззвучно открылся. Стопки денег заполняли всё внутреннее пространство.
« Открыла! Зря ты открыла, сестрёнка.
Ольга Захаровна, как же вы были богаты.
Замолчите, Михаил Павлович, замолчите».
Да тут миллионы, тихо, но с придыханием сказала Марина.
Постояв ещё немного, женщина закрыла сейф и изменила код: 5494.
Счастливый день это для души, пусть он не портится деньгами. С пятого всё и началось, пусть им и закончится.
Ушла Марина из дома не сразу. Она обошла все спальни, гостиную, кухню, спустилась и в подвал. И только потом, плотно закрыв дверь, она ушла. Ключом эту дверь, видимо, никто и не закрывал.
« Всё, она сдалась.
И я так подумал, Ольга Захаровна. Будет висеть с нами.
Заткнитесь, Михаил Павлович. Как бы ваша бывшая жена к нам не пристроилась. А заодно и Маша с Димой.
Пусть висят, чем они лучше нас будут.
Пока они всем лучше нас. До нашей низости ещё никто не дошел. Они детей растят, любят. Это им зачтётся.
А вы, Ольга Захаровна, почему никого не родили?
Хотите меня задеть побольнее? Забыли, что я почти ничего не чувствую.
Нет, что вы, просто отвечаю вам тем же.
Знаете, что, убирайтесь из моего дома!
Пожалуйста, тем более через четыре дня он уже будет не ваш.
Идите прочь!
Улетаю».
Дух Ольги Захаровны расстелился на кровати. Она поняла, что даже если тела нет и оно ничего не чувствует, то душа хранит все эмоции и вибрации, какие только есть. Теперь то она понимала, что руки и ноги были даны для того, чтобы облегчить груз эмоций. Была бы сейчас её воля она бы сожгла все эти проклятые деньги в камине. Никто из живых людей не знает откуда у неё такое богатство. А оно пришло неожиданно, в самом конце 90-х. Оля тогда поступила в торговый институт, и почти сразу у неё появился богатый поклонник, старше её на тридцать лет. Вцепившись в возможность жить припеваючи, а не торговать на рынке, Ольга во всём угождала мужчине, даже когда он заявил никаких детей. У студентки появилась шикарная квартира, в которой её кавалер и хранил свои деньги, происхождением коих она не интересовалась. Однажды Оля услышала по телевизору, что её содержатель погиб. Недолго думая, тридцатилетняя женщина Ольга Захаровна собрала все деньги в большую сумку и съехала с квартиры. Она опасалась, что найдутся желающие всё забрать. Её не волновало тогда, где и как были заработаны эти деньги. Даже наличие жены и детей у её поклонника не повлияло на желание забрать всё себе и уже никогда не волноваться о бедности и нужде. Затаившись на время в дешевой гостинице, Оля узнала, что его жена давно живёт во Франции вместе с детьми. Время шло, а за деньгами никто не приходил. Выкупив здание в центре города, Оля быстро наладила торговый бизнес, построила себе этот дом и жила только этим бизнесом.
Теперь она точно знала, что эти деньги чёрная метка. Кто их возьмёт, тот и пропал. Ладно бы их взял Эдик, только грехов бы добавил, но три несчастные женщины не заслужили такой участи: Маша, Марина и Женечка не должны к ним прикасаться.
Глава 8. Папа
Мам, мам, поехали в деревню, Ваня проснулся уже давно, но ходил за мамой и повторял одно и то же.
Тебе ещё три дня учиться, удивлялась Женя.
А потом сразу поедем, ладно?
Ешь оладьи, садись уже. У меня работа, сынок, так просто не сбежишь. Надо денег подкопить на отдых. Ты же сам говорил, что у тебя тут друзья.
Зато там папа. Зря ты меня обманула, да я и не поверил. Он жив, я его во сне видел.
Ванечка, Женя побледнела и присела рядом с сыном, пряча под стол трясущиеся руки.
Нет, сынок, я тебя не обманывала. Прости, я знаю, как тебе больно. Но твоего папы там нет.
Есть, мама, и перестань придумывать. Вещи собирай, скоро поедем.
Хорошо, Женя решила пока не спорить с сыном, но уехать решила точно, даже если её уволят. Хорошо, я вечером начну собираться.
А дух Михаила Павловича сидел на кухонном подоконнике и наблюдал за сыном. И был он там не один.
« Прости, сын. Не в оправдание, но у меня папаша тоже ещё тот гусь был. Только орать и умел, мог и ударить. Да чего там, я не лучше. А ты верь, сынок, верь. Мама у тебя хорошая, красивая и добрая.
Сидишь и причитаешь, невидимая бабушка стояла рядом с бывшим отцом и тоже слушала диалог.
А что мне остаётся, Прасковья Петровна? Скоро исчезну, не волнуйтесь. Зачем им в деревню? В городе возможностей больше.
Если ребёнок хочет отца, там и найдёт.
В вашей деревне?
А ты там давно был? Там теперь жизнь налаживается, много чего построили. Правда дом у меня ветхий. Мишка, а хочешь взглянуть прямо сейчас?
Хотите сказать, что Ангелы свахами подрабатывают, если вы про отца знаете?
Ангелы желания исполняют, хотя и не все, но самые заветные.
Вы как кандидата подбирали, по фотографии?
Дурень ты, Мишка. Уже и тела нет, не то, что ума, а душа так и не стала прозорливой. Душой выбирать надо людям, душой.
Позвольте спросить, а на какие деньги они там жить будут? Женя, быть может, ещё согласится на помощь Эдика.
Если мать будет выбирать между сыном и богатством, то она всегда выберет сына. Эдик просто так денег не даст, только с условием.
А вот и не всегда мать выбирает сына. Моя, когда с отцом развелась и за другого вышла, то новый ещё хуже оказался, но меня никто не спрашивал.
То-то ты настрадался и всё понял. Стал прекрасным отцом вообще не мешал своим присутствием.
Я не издевался, просто ушел. Не готов я был к отцовству.
Но деньги-то мог присылать.
Мог, но вы же сами мне сказали, что без меня обойдётесь.
Я? Мало ли что я брякнула. Сгоряча и не то крикнешь. Мог бы и не слушать.
Вот всё же думаю, Прасковья Петровна, как же вы в Ангелы попали при ваших привычках?
Ты о чём?
Ну, вы иногда и вино домашнее пили, и матерились.
Нашел грехи, дурень. Ангелом быть не только честь, а ещё и трудная работа. Я никого никогда не бросала, даже кошку или собаку. Первый кусок не себя брала, а другим. А ели кого не успел на ноги поставить тогда и Ангелом посылают помочь. Особенно к тем, кого особенно любил. Я Ванечку сильно любила и жалела.
Значит, меня никто никогда так не любил.
Может и любил, да ты сам отогнал. Если Женя деньги возьмёт, то Ваню избалует я уйду.
Ох, не надо его бросать, Прасковья Петровна.
Сама не хочу, вот в деревню и заманиваю. Мужчину я им нашла работящего, он и пашет, и сеет.
Колхозник?
Фермер. Давай покажу, если тебе не всё равно.
В деревню приглашаете?
Ага, только на кладбище тебе нельзя, там потерянные ходят, не дай Бог и ты таким станешь. Я хоть и злюсь на тебя, но такого не желаю.
Я лучше здесь останусь.
Не трусь, есть кое-какие силы и у меня, защищу».
Лететь в майском прозрачном небе, среди редких пушистых облаков любая душа обомлеет.
« Эх жаль, при жизни вот так нельзя, кричал Михаил Павлович.
Почему нельзя, можно, если очень захочется. Так ведь не хочет никто, разве бесшабашные дельтапланеристы. Поля бескрайние, сколько труда в них вложено, какая красота в человеческом труде. Уже и деревушку мою видно. Любуйся, пока разрешили.