От чая никогда не откажусь. Вот ваш контракт посмотрите. Вы прекрасно выглядите, сказал Андрей Николаевич Маше.
Сергей, внутренне, поморщился. Уж больно это походило на светскую беседу. Но когда он посмотрел на Машку, то оторопел. Она вся залилась краской и пробормотала что-то невразумительное, вроде того, что торопилась и комплимент этот не заслуживает. Тогда Савельев сказал ещё что-то в том же роде, Машка что-то ответила. Сергей не слушал их слов, он смотрел на сестру. Она явно была смущена и не знала как себя вести, хотя Сергей точно знал, что Машка человек не робкого десятка и смутить её, достаточно, сложно. «Оппа!» подумал он.
Но надо было всё же заняться делом. Он начал читать контракт, переделанный Савельевым. В начале всё было без изменений, потом Сергей отметил, что, как и обещал, Савельев изменил срок с семидесяти пяти на тридцать лет, а потом, дойдя до конца, он положил бумаги на стол и посмотрел на Андрея Николаевича недоуменным взглядом. Тот быстро это заметил.
Вас что-то смущает?
Да. Последняя часть. Об оплате.
А что вас удивляет? Я уменьшил сроки и соответственно уменьшил сумму.
Это тоже. Но меня больше интересует, добавленная вами строка, где говориться о том, что десять процентов должны быть перечислены мне одновременно с авансом для вас. Причём, насколько я понял, деньги, которые вы предлагаете выплатить мне, входят в ваш гонорар.
Всё верно.
Почему?
А вы не думали, почему вас, обычного программиста, взяли на работу в такую фирму? Без рекомендаций, без каких-либо особенных личных достижений? Да ещё подписали с вами контракт, аж на три года?!
Да откуда вы знаете?!!
Не важно. Важно, что знаю. А подробности Подробности позже. Сначала утрясите изменения с начальством. И имейте в виду эта самая особенность, которая вас так удивила это моё непременное условие, так и передайте: настаиваю.
Савельев встал.
У вас прекрасная сестра. Надеюсь увидеться с вами ещё, сказал он, обращаясь к Маше.
А потом поцеловал ей руку.
Сергей ничего подобного не ожидал. Судя по столбняку Машка тоже. Сам же Савельев легко повернулся и пошёл с балкона. А они так и смотрели ему вслед с открытыми ртами.
Посольство США, Москва, ланч
Эндрю Тревор ещё раз перечитал бумаги и взял трубку телефона. Вся связь из здания была специально защищена от прослушивания, как и в других посольствах США по всему миру. Сейчас это было, особенно, кстати, так как смысл документа, о котором должна была пойти речь, давал повод усомниться в здравом уме господина Тревора. Тем не менее, сам он был уверен в том, что вся информация достоверна.
Хелло, Алек, сказал он, вспоминая о разнице во времени. Простите, что звоню в такое время, но вы хотели получить информацию незамедлительно.
Продолжайте, по голосу невозможно было понять, как на самом деле Алек воспринял этот звонок. Ни радости, ни раздражения, ни заинтересованности. Ожидание продолжения и всё. Даже спал тот или нет неясно.
Документ у меня, но он несколько изменён и подписан лишь одной стороной, Эндрю, по старой привычке, избегал упоминать имена в телефонных разговорах. Я отправил вам скан оригинала. Наш гонец сказал, что не может подписать контракт в таком виде без вашего одобрения.
Благодарю вас, Эндрю. Я дам ответ в течении часа будьте у телефона.
Ответить Тревор не успел линия опустела.
«Что за чёрт! подумал он. Почему он так со мной обращается?! Я не мальчик, в конце концов!»
Правда через несколько секунд он остыл, вспомнив какие деньги переводит ему компания за достаточно незначительные услуги. Пересылка документов с дипломатической почтой входила в этот перечень.
Эндрю включил компьютер и удалил письмо и файл с контрактом, отправленные Алеку. Потом открыл незаконченный пасьянс и стал ждать звонка.
Через сорок пять минут телефон зазвонил.
Проверьте почту я прислал вам наш вариант контракта. Уверен проблем не будет. Обратите внимание гонца на дополнение. Пусть подписывает. Первой же почтой перешлите мне документ. И пусть Серж свяжется со мной по вашему каналу, когда привезёт бумаги.
Окей.
Всего хорошего.
На этот раз Алек соблаговолил попрощаться, правда, ответа ждать не стал. «Спасибо и на том», подумал Эндрю, отключил компьютер, взял папку с бумагами и покинул офис.
Офис «Grand Technical», Денвер, США, раннее утро
Офис «Grand Technical», Денвер, США, раннее утро
Когда Эндрю Тревор позвонил, Алек уже был в офисе. Он вычислил время появления информации из Москвы и ждал её. Ответив по телефону, он даже испытал приступ самодовольства знать всё на несколько шагов вперёд не каждому дано.
За те сорок пять минут, пока Эндрю упражнялся в раскладывании пасьянсов, Алек успел связаться с Кроссом и у них состоялся короткий разговор:
Доброе утро, сэр. Как я вас и предупреждал, сегодня меня рано побеспокоили из Москвы.
Вы, как всегда, на высоте, Алек. Всё рассчитано предельно точно.
Объект изменил первоначальные условия. Прогноз будет на тридцать лет. Сумма оплаты изменена соответственно. Так же объект настаивает на выплате десяти процентов нашему посреднику.
Это многовато. Насколько я помню из вашего доклада, таких прецедентов ещё не было.
Совершенно верно, мистер Кросс. Но, как я и говорил, я тщательно подбирал кандидата. К тому же проценты должны быть выплачены из общей суммы, так что, фактически, объект сам платит посреднику.
Интересно Ваши соображения?
Из этих фактов следует, что между объектом и посредником состоялся более близкий эмоциональный контакт, чем с предыдущими. Этот момент играет нам на руку. Во первых мы, явно, не ошиблись в посреднике.
Вы не ошиблись, Алек.
Спасибо, сэр. А во вторых нам, при таком положении вещей, гораздо проще продолжить использовать посредника, ничего не объясняя.
То есть?
Эти десять процентов надо отработать. Я назначу его куратором проекта, а объекту придётся примириться с этим, по той же причине. Как видите, кругом одни плюсы. Кроме того, у объекта состоялся контакт с двоюродной сестрой нашего посредника. Мне доложили, что реакция объекта неоднозначна. Возможно мы, не прикладывая усилий, получим рычаг.
Неплохо. Лишний инструмент в убеждении. Поощрите людей в Москве от моего имени.
Да, сэр.
Продолжайте, Алек, и информируйте меня обо всём незамедлительно. До свидания.
Всего хорошего, сэр.
Алек удовлетворённо положил трубку. На часах стрелки сместились на тридцать пять минут. Он набросал дополнение к договору, подготовил к отправке мейл и набрал номер Эндрю Тревора.
Андрей
Он сидел на траве недалеко от дома. В этом месте земля покато спускалась к небольшой речушке внизу. Солнце было уже совсем низко и почти касалось горизонта. Глядя вдаль, Андрей думал о девушке, которую совсем недавно видел на фоне, почти такого же, заката.
Маша Мария Такое простое и, в то же время, непростое имя. Уже давно не волновали его современные девушки с их нарочито ярким макияжем и такими же материальными желаниями и мыслями, но в этой он почувствовал что-то очень родное и близкое. Андрей даже сам себе удивился, когда начал вести почти светскую беседу на том балконе. А уж когда, на прощание, взял и поцеловал ей руку
Было в ней что-то очень чистое и, по настоящему, женственное. Плавные движения, открытый взгляд и абсолютно несовременная застенчивость. Он поймал себя на том, что уже не думает о ней, а просто вспоминает её волосы, улыбку и, как она поворачивала голову, чтобы посмотреть на закат.
Когда сумерки совсем сгустились, он понял, что провёл не один час, созерцая закат и, в то же время, не видя его.
Андрей поднялся, отряхнул джинсы и медленно двинулся к сараю, включить генератор. Стало совсем темно, но он легко нашёл кнопку и запустил дизель. Машина работала почти бесшумно (он долго выбирал тихий движок, да ещё сам сделал шумоизоляцию) поэтому, отойдя на несколько шагов от сарая, трудно было понять, работает она или нет.
Сразу загорелся фонарь у крыльца. Он остановился и посмотрел прямо на лампочку, потом отвернулся в сумерках перед глазами отчётливо проступал контур раскалённой спирали. И тут ему стало ясно, что девушка так и останется в его мыслях, глазах, голове, как отпечаток яркого света на сетчатке, только образ света пропадёт со временем, а она никогда.
Он вошёл в дом, достал из сетки пару яиц и так и застыл у стола, глядя в стену. Необыкновенная девушка. Ему захотелось увидеть её ещё раз, чем скорее, тем лучше, и, обязательно, говорить с ней. Много говорить, обо всём и ни о чём.
«Что это со мной?» подумал он и улыбнулся. Он понял что. Однажды с ним это уже было, много лет назад, но он всё ещё помнил её. У него ничего не осталось, кроме воспоминаний, даже фотографии или письма всё началось и закончилось очень быстро. Это было вскоре после войны почти год невозможного счастья и она умерла от тифа у него на руках.