С пяти лет я водила девочку на танцы. Однажды, разыскивая меня по какому-то делу, отец позвонил моей маме и поинтересовался, где Дарья. Мама сообщила, что я пошла с Аней на танцы.
Безобразие! возмущается отец. Уже сами мамаши, а туда же на танцы! Куда только мужья смотрят
Порой путаница происходила и в родственных отношениях. Вот утро; моя сестра, еще не продрав глаза, выползает на кухню. Там отец уже пьет крепчайший чай вприкуску с сигаретой. Лощеная кошка, зеленоглазая брюнетка по имени Коша, не курит и не пьет чай, поэтому бросается к Нюре, надеясь разделить ее завтрак.
Иди, иди, тебя дедушка покормит, бурчит моя сонная сестрица.
Интересно, кому из присутствующих я прихожусь дедушкой? грозно вопрошает отец.
Коша на цыпочках покидает помещение
***
К сожалению, родителей уже нет, а мы с сестрой и племянницей, которая стала замечательной мамой четверых детей и сделала очень успешную карьеру, живем в разных странах: я в Израиле, они на Украине, в Киеве, куда переехали из Донбасса еще до Майдана и разгоревшейся после него гражданской войны. Общаемся с сестрой очень редко, только когда я звоню поздравлять ее с очередным днем рождения. Средства общения по Интернету Нюра так и не освоила, писать обычные письма уже лень, а связываться со мной по телефону для нее очень дорого. Раньше все новости передавались через Ларису, потом через племянницу, которая, естественно, чувствует себя во «всемирной паутине» как дома, но противоположность наших с ней взглядов на украинские события привела к тому, что Даша перестала мне отвечать. Вот не станет меня и две ветви семьи будут полностью изолированы. Очень жаль.
Бабушки-дедушки
По маме
Соня, а сделай мне стаканчаю!
Я долго думала, что любимый дедушкин напиток так и называется: стаканчаю. Это чай, но там очень мало заварки, поэтому он имеет золотистый цвет, и делать его можно только в стакане с подстаканником. Отсюда и название.
А еще я в детстве слышала, что есть такая книжка про рыцаря, которого звали Донкий Ход. Донкий наверное, потому что он был испанцем, доном, но тонким, а Ход потому что на месте не сиделось. И он мне представлялся похожим на дедушку: энергичный, худой, только повыше все-таки рыцарь, надо доспехи носить, а на невысокий дедушкин рост вряд ли делали
***
Бабушка, дай, пожалуйста, десять копеек!
Зачем тебе?
На мороженое!
Ты сегодня уже ела мороженое.
Ну, в кино с девочками схожу.
В один день и мороженое, и кино? Не слишком много? Сегодня не праздник! Ладно, возьми, но завтра не проси!
Ничего, у меня дедушка есть!
Дедушка, дай, пожалуйста, десять копеек!
Вот, на, возьми двадцать. А зачем тебе?
***
И внешне, и по характерам бабушка и дедушка полностью отличались. Правда, оба очень добрые, но эта доброта выражалась по-разному: открыто и порывисто у дедушки, тихо и сдержанно у бабушки.
Дедушка смуглый, сухощавый, болезненный; при этом большую часть жизни он провел на физической работе, в разъездах, рыл окопы во время войны и выдерживал все. Он как бы законсервировался в определенном возрасте и больше не старел. Людей с такой внешностью я потом увидела в Израиле. Их называют сефардами «испанцами», поскольку это выходцы из Испании, хотя оттуда их изгнали еще в пятнадцатом веке. И здесь же, в Израиле, я услышала странные тягучие напевы: похожие мелодии без слов иногда напевал дедушка. Когда я спрашивала, что это, он отвечал: «Ария из оперы «Не тяни меня за ухо». Но с ушами все было нормально: у дедушки и всех его многочисленных братьев и сестер был прекрасный музыкальный слух, а его младший брат уже после Отечественной стал профессором консерватории по классу скрипки. Мне это качество, к сожалению, не передалось.
Бабушка белокожая и зеленоглазая пышечка, типичная ашкеназка, как именуют евреев из Центральной Европы, крайне сдержанная и немногословная, в отличие от дедушки типичный интроверт, никогда не жаловавшаяся на здоровье. Прервать ее домашние хлопоты и обихаживание большой семьи могло только резкое падение давления, когда ноги вдруг подкашивались, или периодически повторяющееся воспаление легких и то она вылеживала не больше нескольких дней. И при этом я не могла представить их друг без друга. Самые сильные их разногласия выражали в дедушкиной фразе, произносимой сокрушенным тоном: «Ах, что ты за человек?». Бабушка обычно на этот риторический вопрос ничего не отвечала, но поступала по-своему, то есть правильно.
***
Скажите, откуда вы родом?
Из Донбасса.
Удивительно! У вас прекрасный литературный русский язык это редкость в наше время! И никакого акцента, никакого говора Наверное, такая речь из семьи, от бабушек-дедушек?
Именно так.
А кто из них был филологом?
Никто. У них даже системного образования не было.
***
Да, и у дедушки, и у бабушки был совершенно чистый и богатый русский язык, хотя они происходили из совершенно разных семей и по-разному провели детство и юность. Дедушка и на украинском разговаривал так же легко и красиво, бабушка не знаю, не слышала. Между собой они беседовали на идиш в основном тогда, когда обсуждали методы воспитания детей (в частности, меня), и я начала понимать этот язык на чисто интуитивном уровне. Дед был очень коммуникабелен, и на моей памяти приятельствовал с половиной города. На идиш он мог заговорить и на улице с любым знакомым евреем или даже с незнакомым человеком, если что-то в его внешности выдавало соплеменника. Бабушка просила его так не делать, поскольку опасалась каких-нибудь неприятностей, часто случавшихся с евреями в истории Украины. Но Донбасс интернационален по сути своей: в этот богатый черноземом и углем край, промышленный центр, с девятнадцатого века люди тянулись за работой, а после двух мировых войн именно он помогал стране встать на ноги. В этой «всесоюзной кочегарке» все находили себе место русские, украинцы, евреи, татары, греки Именно Донбасс через много десятилетий станет камнем преткновения для неофашизма, поднявшего голову на Украине, и примет на себя страшные удары гражданской войны. Но в пятидесятые-шестидесятые годы, конечно, такое даже в страшном сне никому не могло привидеться, и бабушкины опасения, к счастью, были напрасны.
Дед моего деда пришел на Украину из Прибалтики и ни по-русски, ни по-украински не говорил. Он держал лавочку, и когда покупатель просил какой-нибудь товар, он тыкал пальцем во все по очереди и спрашивал: «Это? Это?». У него получалось «гэто?». Его так и прозвали Гэто.
Дедушкин отец работал на мельнице. Надо было кормить огромную семью. И первую часть жизни мой будущий дедушка провел в селе. Я, совершенно городской человек, унаследовала от него любовь к природе и к лошадям.
***
После Гражданской я занимался поставками. В селе закупал продукты, в город на базы доставлял. Не я сам, конечно, нанимали людей. Но возить с собой приходилось очень большие суммы денег: тогда через банки не рассчитывались. А шпана поджидала на каждом шагу, да и банд было много. Я брал старый портфель, ручка бечевкой привязана, и ехал по городу на трамвае. Портфельчик в ноги себе бросал, если сидел даже глаза прикрывал, вроде дремлю. Ни разу никто не пробовал утащить.
***
Учился он года три, да и то в хедере начальной еврейской школе. Однако, неизвестно откуда, у него была настолько большая тяга к русской литературе, что помещик разрешил ему, подростку, брать любые книги из своей библиотеки, и к 14 годам парень перечитал всю классику.
А курить начал лет с десяти. Курил сначала махорку, потом папиросы «Казбек», потом «Беломор». И так продолжалось больше шестидесяти лет. Его «кашель курильщика» становился сильнее. Дед пошел к врачу. Вернулся домой, выбросил папиросы и больше ни разу не закурил.
Дедушка, а что тебе врач сказал?
Все что надо сказал. Убедительно.
А вы говорите бросить курить трудно. Другое дело, что врача с такой силой убеждения найти совсем не легко
***
Старшие бабушкины родственники попали на Украину из Белоруссии. По семейной легенде, ее отец был секретарем Любавичского ребе. Благодаря отцу в семье царил очень строгий религиозный уклад, но детей было не так много по тем понятиям: всего пятеро. Когда моей будущей бабушке исполнилось 12 лет, она, с ведома и при содействии ее мамы, из-за напряженных отношений с отцом ушла жить к своим светским тетям и, после домашнего религиозного диктата, на всю жизнь осталась атеисткой. Дедушка тоже был неверующим, но, умирая, он попросил мою маму, чтобы та пригласила на его могилу ребе прочитать поминальный кадиш. И мама это сделала, хотя была членом партии и ничего, имеющего хоть какое-то отношение к религии, на дух не переносила.
Вообще о прошлом бабушки я знаю мало, да и то с маминых слов: бабушка никогда ничего о себе не рассказывала. Кажется, она несколько лет училась в гимназии; возможно, окончила какие-то курсы. Потом давала частные уроки и была воспитательницей у детей зажиточных родителей; а после войны работала бухгалтером.