При попытках выяснить, что происходит и куда его везут, когда надзиратель в черном комбинезоне, усиленном бронепластинами приносил брикет питания, пакет воды и портативный нужник, конвоир, стоящий у выхода меланхолично поглаживал висящую на поясе дубинку и отрицательно качал головой. Выражение его лица при этом скрывала матовая маска без намека на мимику и интегрированная в шлем. Надзиратель отличался от конвоира только цветом комбинезона и шлема, а также отсутствием оружия. У конвоира он был темно-синий, также усиленный пластинами защиты.
Спустя неопределенное время может пол года, а может вечность, Волчонок, пребывающие в состоянии невесомости, почувствовал как на него наваливается тяжесть. Сначала он подумал, что что-то случилось с его ослабевшим организмом, но потом понял, что это вернулась та, о которой он раньше даже и не задумывался. Гравитация.
Стена изолятора, являющаяся по совместительству дверью, с тихим шипением ушла в сторону и глаза неприятно резанул свет. Сознание, заторможенное долгим бездействием, начало анализировать меняющуюся обстановку.
Яркий свет. Раньше он не так сильно резал глаза, когда к нему приходил конвоир и приносил пищу.
Гравитация. Она настолько сильно давила на тело, что приходилось опираться о стену изолятора, чтобы не рухнуть на пол.
Ботинки. В этот раз их не примагнитили, прежде чем войти в изолятор.
Запах. Совершенной другой запах. Не фильтрованный, многократно использованный и искусственно обогащенный кислородом воздух, а живой, наполненный множеством компонентов, которые наслаивались один на другой и не давали различить себя по отдельности.
Звуки. За пределами изолятора кипела работа. Раздавались приказы, тяжелые шаги, непонятное шуршание и стоны.
Когда спустя томительные мгновения глаза хоть как-то смогли привыкнуть к свету и дали мозгу куцую картинку происходящего за пределами открытого прохода изолятора, он, сквозь часто мигающие веки, увидел силуэты людей, которые под руки несли по узкому коридору таких же как и он, изможденных, заросших, потерянных и облаченных в тюремную робу заключенных. Практически все они едва передвигали ноги, по этому их буквально волокли под руки по узкому проходу. Стоя в пол оборота к нему, дожидались своей очереди и его конвоиры.
А вот это вы зря. процедил сквозь зубы Волчонок и набросился на того, что справа, в синей робе и с закрепленной на поясе дубинкой.
Ну это ему показалось, что набросился. На деле же он просто упал на вздрогнувшего от неожиданности надзирателя. Тот даже не схватился за оружие, а брезгливо откинул парня обратно в изолятор. Когда проход освободился, они так же подхватили его под руки и поволокли по коридору. Он был прямой и тянулся метров тридцать. По обеим его сторонам зияли открытые изоляторы, один в один похожие на его. Один раз вместо изолятора оказался проход, в котором также угадывались открытые проемы. Заканчивался коридор широким зевом шлюза контейнера, в котором его перемещали неопределенный срок времени.
Когда его выволокли за пределы контейнера, тело пробила дрожь от зябкого холода, а глаза застлала пелена слез, потому оценить окружающую обстановку ему не представлялось возможным.
Ну наконец-то! услышал он жизнерадостный голос, от которого сердце чуть не выпрыгнуло из груди от радости.
Сразу за голосом раздались глухие хлопки, после которых он рухнул на пол, больше не поддерживаемый своими конвоирами. Более того, один из них упал на него сверху, придавив Волчонка настолько, что он не мог вздохнуть. Но это продлилось считанные мгновенья. Тяжесть резко спала и еще до того, как он полноценно набрал воздуха в грудь, его уже дернули вверх и грубо перекинули через что-то узкое и больно упиравшееся в живот. Мир вокруг заплясал, глухие хлопки раздавались уже у совсем близко и каждый из них обдавал его изможденное тело звуковой волной.
Тряска продолжалась несколько минут, за тем со всех сторон раздался тревожный вой сирены и яркий свет вокруг сменился мерцающим фиолетовым. Затем свет померк и раздалось шипение, напоминающее шипение гидравлического поршня, его аккуратно уложили во что-то мягкое и облегающее спину со всех сторон, пристегнули и оставили в покое. Теперь мир завибрировал, слуха коснулся звук гудящих конденсаторов стартовых двигателей, писки бортовой аппаратуры, появилось нарастающее чувство перегрузки, провоцирующее тошноту.
Это скоро пройдёт. буднично продолжил тот же голос Мы сейчас набираем около световую, если хвоста не будет нырнем в пояс астероидов и там уже решим что делать дальше. А если они смогут оперативно запустить выведенные мной из строя перехватчики, придется прыгать. Но вряд ли. Я соскучилась! накрыли его руку, лежащую на подлокотнике штурманского кресла аккуратненькие ладошки.
Собрав всю волю в кулак, он заставил себя открыть полуприкрытые веки и сквозь слезы радости увидел ту, что не выходила у него из головы все то бесконечное время, что он провел в изоляторе. Снежка стояла на коленях у кресла, в которое она его уложила, таким образом ее глаза были напротив его. Она смотрела на него, облаченная в белый плотно прилегающий комбинезон, в котором была в первый день их встречи и который на самом деле не был одеждой, а являлся ее собственным эпителием, плотность, эластичность и цвет которого она могла менять в зависимости от обстановки. Комбинезон без намека на швы, молнии и застежки, которых попросту не было, покрывал все тело девушки-андроида, за исключением кистей рук и головы с середины шеи.
Я тоже соскучился. Безумно соскучился. с трудом разлепил он пересохшие губы и погладил кончиками пальцев свободной руки ее личико, озаренное неизменной открытой улыбкой.
Глава 3
Когда тот тип ударил тебя по затылку, я не успела быстро оценить обстановку и оперативно среагировать. натягивая тоненькими пальчиками кожу на щеке Волчонка и с точностью нейрохирурга сбривая серую растительность острым как бритва ножом, буднично рассказывала Снежка В следующую секунду мне на голову накинули мешок, поэтому я отвлеклась на тех, кто пытался скрутить меня. Когда я их нейтрализовала и хотела помочь тебе, к твоей голове приставили ствол винтовки и велели мне не оказывать сопротивления. Со спины в затылок мне пустили разряд, который должен был вырубить человека, но мы то с тобой помним, что я не такая. хихикнула она Правда спалили мне пару предохранителей, но это ничего. У меня их много. Так вот, я рассудила, что раз они так наивно решили, что это сможет меня вырубить, так почему бы им не подыграть? Так и тебе безопасней, а то тот, что держал тебя на мушке уж больно нервный был, того и гляди палец на курке дрогнет. В общем я рухнула без чувств на помост преорбитальной платформы, но с открытыми глазами. Видимо тот, кто инструктировал их перед нашим захватом, не очень знал о нас, так как тот, что ударил меня током не смог нащупать у меня пульс и доложил по рации, что я погибла от электрического удара. Сейчас то я думаю надо было глаза закрыть и имитатор жизнедеятельности все таки включить, тогда бы нас вместе скорее всего оставили. Извини, не подумала.
Волчонок, сидящий в штурманском кресле с повязкой на глазах, хотел было отрицательно мотнуть головой, но такие еще секунду назад нежные и заботливые пальчики вдруг грубо зафиксировали его лицо в одном положении и он запоздало вспомнил, что это проявление невербального общения могло украсить его неприятным, хоть и мужественным, шрамом от ножа, которым его брили.
Тебе не за что извинятся. Я бы не пожелал и врагу того, что пережил за этот бесконечный полет. Кстати, куда меня везли? И кто это были?
Это галактическая служба безопасности. Они имеют полномочия на всех четырех планетах и спутниках. Серьезные ребята. Правда пороха не нюхавшие, настолько их все боятся, что они уже и работать разучились. Достаточно корочку показать и все выполнят всё, что от них потребуют. Только по этому я и смогла тебя отбить в одиночку. Кстати, угадай кто нас сдал?
Сигур холодным, без тени сомнения тоном ответил парень.
А вот и нет. Между прочим инспектор Сигур мне очень помог, когда я выясняла куда тебя забрали. Он, кстати, почти сразу догадался, что мы не из их мира.
Как так? удивленно попытался дернуться Волчонок, но обманчиво хрупкие пальчики вновь не дали ему этого сделать.
По произношению. Ты же помнишь, что наш новый друг лингвист. Он говорит на пяти языках и десяти наречиях. без тени раздражения, ответила Снежка, продолжая методично истреблять растительность на лице парня.
Но мы же вроде без акцента говорим? Кстати, я так и не понял почему так. Откуда мне знать столько языков и не путаться в них, да еще и разговаривать на уровне носителя?
О, это я знаю. Нам в лаборатории все это вшивали. Ну в той, из которой мы с тобой сбежали.