Фотография, открывавшая статью на второй странице «Треверберг Таймс», запечатлела покойного доктора Родмана в больничном коридоре. Он пожимал руку невысокому мужчине с седой не по возрасту, как показалось Грегу, он не дал бы незнакомцу больше тридцати шевелюрой. Оба смотрели в камеру и широко улыбались. «Доктор Альберт Родман и доктор Филипп Хобарт на открытии первой клиники для слоев населения, живущих за чертой бедности, гласил пояснительный абзац. Треверберг, 1999 год».
«Второго июля, начал читать Грег, мир потерял одного из крупнейших ученых современности. Доктор Альберт Родман, знаменитый хирург-кардиолог, спасший десятки жизней, скоропостижно скончался от остановки сердца. Напомним, что около десяти лет назад доктор Родман, оставив практику, сосредоточился на исследовательской работе и благотворительности. При участии делового партнера и близкого друга доктора Филиппа Хобарта он открыл несколько клиник для граждан, живущих за чертой бедности. Две из них находятся в Треверберге. Клиники предоставляют обслуживание тем, кто не может позволить себе медицинскую страховку. Также доктор Родман и доктор Хобарт основали центр помощи страдающим от наркотической зависимости. Не забудем и о том, что результаты совместных исследований коллег подарили миру несколько новых препаратов и уникальный аналог заместительной терапии без использования метадона1.
Доктор Хобарт, любезно согласившийся дать «Треверберг Таймс» короткое интервью, сказал, что в последнее время партнеры работали больше обычного, но на здоровье доктор Родман не жаловался. По словам коллеги, он «всегда был энергичным, уверенным в себе профессионалом и преданным другом, готовым поддержать в любой ситуации». Заметим, что доктор Родман этой осенью намеревался сменить семейный статус с «разведен» на «женат». На зиму партнеры планировали открытие второго центра помощи и очередной клиники. Безусловно, произошедшее с доктором Родманом любой назовет трагедией, но нельзя закрывать глаза на то, что случай выглядит загадочно».
Грег свернул газету.
Ну как? спросил таксист. Они миновали деловой квартал, и теперь машина ехала по длинной прямой дороге, по обеим сторонам которой красовались «зеленые легкие»: сплошь пушистые кусты и нарядные цветники. Обсасывают смерть доктора Родмана? Да, сэр, им только волю дай. Человек уже не может умереть от остановки сердца. Иногда у вас ничего не болит, а потом вы падаете посреди улицы и умираете. Знаете, что я вам скажу? Этот доктор Родман работал как проклятый. Ни один нормальный человек не выдержит. Когда-то он стоял у операционного стола по семнадцать часов в сутки. А потом заперся в лаборатории с доктором Хобартом. Он ведь еще и химик, вы знаете? У него три докторских степени. Кардиология, гематология и химия.
Гематология? переспросил Грег. Специалисты по крови, да?
Ага, они, подтвердил таксист.
А доктор Хобарт?
Иммунолог, сэр. Это, знаете, такая модная штука. Изучают вирусы.
Грег припомнил, что имя Филиппа Хобарта уже упоминалось в статье о вакцине от редкой болезни.
Знаете, что я вам скажу, сэр? продолжил таксист, плавно вписываясь в поворот и устремляясь в направлении указателя «Малый бизнес-центр». Может, это и правда. То, что говорят. Вроде как доктора Родмана убили и все такое.
Да? рассеянно протянул Грег, перебирая купюры в бумажнике и прикидывая, хватит ли ему наличных на оплату поездки.
Ага, кивнул водитель. Не знаю, кто его убил, но полиция в жизни не докопается. Они же не умеют работать, сэр. Им бы только штрафы развешивать. Будь я руководителем полицейского департамента, все было бы иначе!..
Глава четвертая
6 июля 2009 года, позднее утро
Треверберг
Письменный стол Уильяма Боднера выглядел так, будто за ним работает не юрист, а хирург, и хирург этот планирует начать операцию. Помимо ноутбука и телефона, здесь была только семейная фотография в золотистой рамке. Сам Уильям, его жена, имя которой вылетело у Ларри из головы, и пятеро детей. Они стояли на белом песке, а за их спинами простиралась бесконечная синева океана.
Как устроился? спросил мистер Боднер, ставя перед гостем чашку с кофе.
Ларри отчаянно хотелось зацепиться взглядом хотя бы за что-нибудь, и за неимением лучших вариантов он сосредоточился на семейном снимке. У миссис Боднер были длинные темные волосы, а в выбранный ей купальник не облачилась бы ни одна уважающая себя темная эльфийка (для того, чтобы назвать несколько лоскутков ткани купальником, требовалась изрядная доля фантазии). Двое старших сыновей Уильяма учились в колледже, первенец, Джеймс, уже работал в юридической фирме отца, а дочери-близняшки из милых фарфоровых куколок с пухлыми щечками превратились в изящных девушек, но на фотографии, сделанной десять лет назад, все выглядели иначе: мальчики-подростки и очаровательные малютки в розовых платьях, похожие как две капли воды. Ларри помнил тот отпуск в Таиланде: восхитительные три месяца, наполненные солнцем, ленью и неспешными разговорами ни о чем. Отец не смог поехать с ними, зато согласился присмотреть за Таном, а Валери в кои-то веки отложила дела и на протяжении всех каникул не сказала ни слова о работе.
Как устроился? спросил мистер Боднер, ставя перед гостем чашку с кофе.
Ларри отчаянно хотелось зацепиться взглядом хотя бы за что-нибудь, и за неимением лучших вариантов он сосредоточился на семейном снимке. У миссис Боднер были длинные темные волосы, а в выбранный ей купальник не облачилась бы ни одна уважающая себя темная эльфийка (для того, чтобы назвать несколько лоскутков ткани купальником, требовалась изрядная доля фантазии). Двое старших сыновей Уильяма учились в колледже, первенец, Джеймс, уже работал в юридической фирме отца, а дочери-близняшки из милых фарфоровых куколок с пухлыми щечками превратились в изящных девушек, но на фотографии, сделанной десять лет назад, все выглядели иначе: мальчики-подростки и очаровательные малютки в розовых платьях, похожие как две капли воды. Ларри помнил тот отпуск в Таиланде: восхитительные три месяца, наполненные солнцем, ленью и неспешными разговорами ни о чем. Отец не смог поехать с ними, зато согласился присмотреть за Таном, а Валери в кои-то веки отложила дела и на протяжении всех каникул не сказала ни слова о работе.
Они плавали, ели фрукты, по вечерам гуляли возле океана, лежали на песке и смотрели на звезды, и близость кружила голову так же сильно, как в те дни, когда Вэл еще не носила на пальце подаренное им кольцо. Они были счастливы и строили планы на будущее. Ларри получит пост руководителя лаборатории. Валери станет партнером в своей юридической фирме. Они приобретут дом в пригороде Орландо, который присмотрели прошлой весной. На диванах будут лежать вышитые подушки, в вазе на кухонном столе всегда будут стоять только свежие цветы, а в саду построят большую беседку для вечерних чаепитий.
Никто не сомневался в том, что мечты станут реальностью. Ведь он сын гениального врача, о котором говорят по обе стороны океана, а она дочь знаменитого адвоката, за плечами которого сотни успешных процессов. Оба они первенцы, дети, на которых возлагают больше всего надежд. С малых лет им внушали, что они могут все, и мир принадлежит им.
Но красивые сказки заканчиваются в тот момент, когда вы закрываете книгу.
Ларри? позвал Уильям.
О что? Прости, я задумался.
Как устроился? повторил юрист, занимая свое кресло. Снял номер в отеле?
Нет, небольшую квартирку. Их тут почему-то называют «летними». Плиты там нет, как и кухни, впрочем. Зато есть телевизор с парой сотен спутниковых каналов.
Ты мог бы поселиться у нас, места полно. Мальчики укатили в Индию на каникулы. И чего их тянет на экзотику?
Ларри сделал глоток кофе. Мистер Боднер варил его сам, обучил этому искусству своих помощников и настаивал на том, чтобы посетителям ни в коем случае не предлагали «бурду из машины».
Все в порядке, Билл. Я же ненадолго.
Уильям положил перед собой тонкую папку из светлой кожи, но открывать ее не торопился.
Я чертовски давно тебя не видел, Лариэль. Чем ты живешь?
Надо же. Я был уверен, что папа держит тебя в курсе. Ну, по мере возможности, конечно. Ларри в стотысячный раз оглядел стол, чтобы окончательно убедиться в отсутствии пепельницы. Я чертовски давно не работаю в лаборатории, чертовски давно не живу во Флориде и Он запнулся. Кто бы мог подумать, что именно об этом говорить сложнее всего. Мы с Вэл вроде как разошлись.
На последнее предложение юрист отреагировал едва заметным движением бровей.
Вы разведены? уточнил он.
Все немного сложнее намного сложнее.
У вас есть брачный контракт? деловым тоном осведомился Уильям. Упрекать его было не в чем. Он начинал карьеру как специалист по бракоразводным процессам. Юрист всегда остается юристом.
Ларри вздохнул и отставил чашку.
В нем-то и проблема. Ситуацию до такого состояния довел я, что уж говорить. Но контракт составлен не в пользу Вэл, и разводиться она не хочет.
А как же дети, Лариэль?
Я вижу их иногда.
Уильям развел руками.
Послушай, Ларри. Я не знаю, что между вами произошло. Но я держал тебя на руках, когда ты был еще крохой, и, надеюсь, имею право на то, чтобы сказать пару слов. Валери категоричная дама, она помешана на карьере, как и ее отец, с которым мы работали в одной конторе. Терпеть его было невозможно, и, подозреваю, что характер его дочери не лучше. Но дети ни в чем не виноваты.
Хорошо, что ты не знаешь всех ингредиентов этой чудовищной каши, подумал Ларри, прислушиваясь к неясному шуму за дверью. В приемной мистера Боднера звонили телефоны, властный женский голос отчитывал подчиненного, а подчиненный, в свою очередь, оправдывался.