И дразнит домашнюю кошку.
А мне не впервые.
В грозу наугад
Мы плыли на шхуне. Ветрила
Рвались, улетали. И если не в ад
В предтечу его я поверил.
Так странно, и так непонятно смотреть,
Как прямо в чужое окошко
Мятежного неба вся черная треть
Натравлена кем-то на кошку.
И все же есть радость
меж молний и туч
К небесным подаркам в придачу
К жилищам людей пробивается луч
От солнца как проблеск удачи.
И духом воспрянут,
как натиск грозы
Иссякнет, всей живности стаи.
Для них эта влага
как капля слезы
Душе безнадежно усталой.
Сентябрь 2008
Деревья
Если б деревья умели шептаться,
Если б умели что-либо сказать,
Слушать кого-то, стонать и некстати
Слезы, как люди, ручьем проливать.
Нравится мне в этом парке заветном.
Хочется, вот и без всяческой лжи
В разных тональностях, черных и светлых,
Вслух говорю им о русских поэтах,
Веке двадцатом, в котором я жил.
Небо изменчиво. Тучи и ветер
Вмиг всё испортили. Парк под дождем.
Я под навесом. Деревья как дети
Брошены, стонут. И слезы ручьем.
Все переменчиво Яркое небо.
Детская радость, что найдена мать.
Тайны тут нету. Поэзия небыль.
Людям охота жар-птицу поймать.
Снова иду к тому месту, откуда
Только что деру давал под навес.
Птицы запели. И ветви не гнутся.
Всюду красивые люди толкутся,
Радости столько, как мертвый воскрес.
Только вот жалко, нет силы ручаться:
«С ними ничто не случится зимой».
Думаю я, избежать не удастся
Плена у зимней красы ледяной.
Кто же тогда нам окажет услуги
И объяснит, как лишиться листвы
И, пережив все невзгоды и вьюги,
Как миротворной улыбки подруги,
Новой дождаться весны?
Сентябрь 2008
Конец лета
Снова огороды раскопали.
А земля по-божески щедра.
Нивы бредят древними снопами,
Облака, как накануне, пали
Там же, где красуется заря.
Вырос наш кутенок, стал огромен,
И лежит. Попробуй с места сдвинь.
Криков нет, доныне мне знакомых,
Кто-то улетел, кто спит в болотах.
Не цветет люпин.
Женщины рожают раз за разом
Как прекрасно, что ни говори.
Верю я, что после динозавров
В этом мире жили дикари.
Там, конечно, были наши предки
Выдумщики всякого, любви.
Ну и фантазер же я не редкий.
Мимо пролетают воробьи.
Отдохни, подруга. Ты устала,
И земля, любимая твоя.
Жизнь у нас с тобой была простая,
Как полет простой у воробья.
Но ветра горячие есть где-то.
После разных, всяких холодин
Будет новость к нам вернется лето.
Зацветет люпин.
Сентябрь 2008
Нечистые силы
Дорога лесная.
И мой тарантас
Бежит по вечерним ухабам.
В чащобах и прочем родившийся глас
Услышав, натерпишься страху.
В сторонке всего-то дуб старый скрипит,
А мнится от черта, нет спасу.
Вдруг если уж филин кому закричит,
Хоть падай на дно тарантаса.
С тобой так случится, исхода не жди.
Молиться, и с миром прощаться!
Да что там крик филина, вон впереди,
Подальше, к мосту как спускаться,
Стоит и шевелится тень, вся черна.
Нечистые звуки Гнусавы.
В башке промелькнуло: «Вот он, сатана!»
Сказать по-другому: «Лукавый».
И думать не смею, что запросто, враз
Под мостиком будет мне крышка.
А умница-лошадь, бесстрашный мой спас,
Бежит хоть бы что. Бодро дышит.
А тут, весьма кстати, и месяц возник.
Уверуешь в бога. На месте,
Где тень шевелилась, знакомый лесник,
Шатаясь, еще не трезвеет.
Октябрь 2008
В осеннем саду
Угрюмая туча над сохнущим садом
Роняет на цвет изумруд.
Печальны мои запоздалые астры,
Предсмертны. Но всё же цветут.
Все лето как вечность я ждал их цветенья,
Как ждут запоздалой любви.
Меня вдохновляют на смелость затеи,
Улыбка и груди твои.
Тебе я среди обстановки неброской
Понравился, видно, что прост.
Тебя заждались уж, наверное, гости
И важный, задумчивый гость.
Но ты подошла любоваться на астры;
Любуйся, а гость подождет.
А дальше судьба нас тропиночкой старой,
Как прежде, к теплу приведет.
А там тобой наспех распущенный волос
Развеет былой аромат
Иди уж, я слышу встревоженный голос
На улице гости шумят.
Октябрь 2008
Рисунок на стекле
Рельсы раскачали, и трамвай качается.
Тишина речная под мостом.
Мы еще вернемся, пусть пока останется,
Что бесценно в центре городском.
Окна затянуло первоклассным инеем.
Пассажиров тихи голоса.
На стекле рисует мальчик материнские
Губы, нос и серьги. И глаза.
Что едва заметно счастье разрушается,
Веки рдеют, и потоки слез
Хлынуть уж готовы по щеке подкрашенной
Передать стеклу не удалось.
Остановка. Люди теплоту оставили.
Звезды умирают на лету.
А рисунок детский одинок, отправился,
Без любви, без грусти, в пустоту.
Кто-то проживает много лет от радости,
Что в своем подъезде знаменит.
Человек несчастный в мире появляется
Лишь с одною целью полюбить!
Декабрь 2008
* * *
Вот собьешься с асфальта
и прямо в сугроб,
Но повозишься в нем все же выйдешь.
Отряхнешься
Но вдруг ты провалишься в гроб?
А оттуда едва ли ты выйдешь.
Толковать я любитель о жизни людской
Неземной и земной, кособокой.
И о том, что придумано слово «покой»,
Хотя нету на свете покоя.
Среди дикого леса ни с кем и никак
Не хотелось бы встретиться взглядом.
Но вот в ярости стукнулся волчий вожак
С человеком, отравленным ядом.
Сам не знаю, зачем я люблю этот мир,
Человек, в этом мире случайный.
Но согласен, со мною встречался зефир
На корявых путях неудачи.
Но дано ли забыть хоть на миг, хоть на век
Те дороги, пути неудачи?
И тот лес, где чернеющий волчий разбег
Ужасает в дыханье горячем.
Я хотел бы увериться: жить на земле,
Бытовать бесконечное счастье.
И на той бесконечности хрупкой во мгле,
Первый раз вижу, призраки плачут.
Проскакать бы на смелом коне без проблем
По проезжей тропе небосвода.
Для того, чтобы выяснить лично зачем
Призрак плачет от вечной свободы.
Декабрь 2008
Зима
Посмотри-ка. Внезапность, зима!
Не вчера ли чернело все в черном?
Поболтаем, есть новость, кума.
На дворе промышляет ворона.
Полушубок мне нравится твой,
И ресницы, где тают снежинки.
Поболтаем, как прошлой зимой
Я тебя провожал с вечеринки.
Расскажу, иль ты помнишь сама?
Пахли снегом, вином наши губы.
Так чем хуже той эта зима?
Мы ее с тобой также полюбим.
Я сравнил твои очи с звездой,
Что сияла повыше деревьев.
Но ты промах поправила мой,
Хохотала, что это Венера.
Забрели мы далёко туда
В царство наших безбожных поверий.
Все равно что сходили с ума
И за всем наблюдала Венера.
Вот и тайны, секреты мои
Мне так зимние нравятся птицы,
Полушубок, в снежинках ресницы.
Выше неба богиня любви.
Декабрь 2008
Музыкант
По струнам злая вьюга воет.
И воет зверь.
Кричит больной. И тихо стонет.
Ломают дверь.
Вдруг смех счастливой роженицы
Раздался. Нет!
Всего-то крик болотной птицы.
Больного бред.
Идет тайфун по океану
На берега.
Гремит вулкан. У музыканта
Дрожит рука.
И всё вперед, без остановок!
Плачь, скрипка, плачь.
Нас в странный мир иной, бедовых,
Завел скрипач.
Внимать сей музыке стократно
Я был бы рад.
В сто первый раз за музыкантом
Пришел бы в ад.
Февраль 2009
Мор
Бежать черной смерти и братских могил*
В безлюдье, таежные глуши.
Его голос предков тайком посетил.
Но дума не будет ли хуже?
Всемирный на Русь возвращается мор
Доделывать смертное дело.
А сколько при первом в небесный простор
Крещеных людей улетело!
Но демоны вновь закричали: «Пора!»
И вновь зарождалася свалка,
Живые сегодня умерших вчера
Едва хоронить успевали.
В итоге он все же остался один
Родни нет, жены и дитяти.
В истории русской подобных годин
Бывало немало. Писал Карамзин