Что же, это вполне возможно и даже обычно, вся скотина здесь коровьего рода украшается с удовольствием, кое-что получая в подарок, а что-то изыскивая сама, так что будет подходящий повод к тому, и я украшу тебя, обещаю тебе, тем более телка ты довольно, я вижу, покладистая, быстро смиряешься с очевидным, не споришь и не брыкаешься, как это делают в твоем возрасте некоторые неразумные особи, которые, бывает, при виде своего реального отражения капризничают и даже впадают в истерику, и даже бегут назад, не желая воспринимать очевидность и не зная того, что движение назад на плоскости сталкивает настоящее с будущим и заканчивается помрачением и без того слабеньких телячьих мозгов, что выражается затем в потере ориентации и чувства собственной сущности.
Я, Пастух, не собираюсь устраивать тут капризы и бежать куда-то назад, где нет ни воды, ни сена, но только хочу попросить вас, чтобы металл этот, если возможно, был матового оттенка, а не блестящего, потому что я не люблю блестящего
Тут, пока они рассуждали, остальные коровы начали оттеснять пегую телку, чтобы посмотреться самим. Та из коров, что была понастойчивее, а именно светло-рыжая, заняла постепенно удобное место и принялась строить самой себе губки, причмокивать, подмигнула в зеркало одним глазом, затем другим, потом умудрилась сделать глаза свои еще более томными и слезливыми, чем они у нее были, и так бы и продолжала кривляться сама с собой, если бы следующая корова не вытеснила ее, поскольку сзади тоже уже вовсю напирали. Оказавшись у зеркала, эта следующая быстро взглянула на морду свою и, улыбнувшись и убедившись, что ряд зубов у нее действительно только нижний, показала длинный язык, промычала, сама не зная о чем, и отошла, кажется, в полной уверенности, что ничего сверхъестественного не увидела. Темно-рыжая, дождавшаяся наконец своей очереди смотреться, сразу же встала к зеркалу задней своей телячьей, костистой частью и, развернув голову, сосредоточила все внимание свое на хвосте, проверяя, крутится ли он в одну сторону, в другую и можно ли им просто так поболтать. От занятия этого ее отвлекла палевая телка, довольно бесцеремонно оттиснувшая ее и вставшая тоже задом к своему отражению. Но эта последняя сосредоточилась не на особенностях хвоста, но именно на морде своей, предпочитая почему-то разглядывать ее стоя спиной к отражению и развернув голову так, как будто заодно хотела оценить и свои плечи, то есть взгляд она выдумала не прямой, но обратный, как бы несколько отстранившись от себя же самой. Две оставшиеся последние телки, ожидавшие своего места, никак не могли оттеснить эту палевую, поскольку она все любовалась и любовалась, закрутив еще и сереньким хвостиком, так что этого долгого действия не выдержал даже Пастух, заметив:
Красава, красава!.. Хватит хвостом крутить, посторонись, вертихвостка!
«Красава» и «вертихвостка» отошла наконец от зеркала, предоставив возможность посмотреться двум последним коровкам, которые, плотно встав рядом друг с другом, умудрились поместиться в зеркале вместе и стали рассматривать в нем, кажется, не себя самое, а друг друга, сравнивая себя с рядом стоящей.
Пока они оценивали свои недостатки и преимущества, темно-рыжая телка спросила у Пастуха:
А почему, Пастух, Джума и Елена уже получили свои имена, а мы, остальные, так и различаемся лишь по цветам?
Да, поддержала ее светло-рыжая, нам тоже хочется скорей как-нибудь называться, а то просто: корова, телка, пеструха, вот еще вертихвостка Оскорбительного здесь я не вижу, раз уж мы по сути своей, да и по виду коровы, но все же приятнее будет иметь какое-то имя.
Не только приятней, но и достойней, согласился Пастух. Но запаситесь коровьим терпением, наступит благоприятный момент, и мы займемся вашими именами, тем более сведения о ваших сущностях у меня находятся здесь, в сумке. и он похлопал по сумке, висевшей у него на боку, к которой все как одна телки с самого начала испытывали крайнее коровье любопытство. Итак, оставим это зеркало для вновь проходящих. надеюсь, вы увидели себя правильно в мире сем, по отношению к которому другие миры, в частности миры у вас в головах, миры не от мира сего, и продолжим двигаться по столбам, которые отмеряют скорее не расстояние, но важные вехи в понимании вами самих же себя. И поэтому следующий столб будет под номером шесть: третий с четвертым вы миновали, считайте, в воображении своем, пока я втолковывал вам основы основ и знакомился с вами, пятый будет вот этот, с зеркалом, и дальше, чтобы не сбиться, отсчитывайте не столько столбы на дороге, сколько кирпичи понимания, которые будут укладываться в ваших коровьих мозгах в стройное восприятие реальности сути, вытесняя проекционные выдумки потустороннего мира.
Стадо, не обратив внимания на последнюю фразу, бодро сдвинулось и пошло, взяв такой темп, что теперь казалось, все до одной телки приобрели какую-то степень уверенности в себе, что выражалось до следующего столба еще и в отсутствии вопросов и более правильном построении в движении. И только Елена, несколько отставая, спрашивала на ходу:
Пастух, будут ли еще зеркала?
Нет, отвечал Пастух, больше зеркал не будет, да и для чего, собственно, нужно корове зеркало? Корове в принципе зеркало совершенно не нужно, если только лишь для того, чтобы убедиться, что она корова, вот и находится для этого зеркало на первых столбах. Красота коровы, как сущности, состоит не в привлекательности коровьей морды, которая, как понятно, чем разляпистее тем красивее, но совершенно в другом в том, о чем ты постепенно узнаешь, двигаясь по этой дороге и проходя столб за столбом.
Правда, Пастух, многое непонятно и хочется быстрее понять. Например, как сюда попадают? Как, например, я появилась на первом своем столбе?
Ты, Елена, да и другие твои согуртницы рассматриваете происходящее с вами с точки зрения разумного принципа, но об этом придется забыть. Это не ты появилась на первом столбе, но столб появился перед тобой.
Да, но где я была до того?
Ты и была именно здесь, везде.
Больше вопросов Елена не задавала и прибавила шагу, чтобы догнать новых подруг.
6. Сущности и проекции
Округа к очередному столбу нисколько не изменилась. Все та же безжизненная поверхность расстилалась и бугрилась повсюду, все та же дорога пролегала по ней, все тот же свод, как искусственный купол, висел над головами коров. Пастух, подошедший к столбу последним, сразу сообщил:
Столб этот является промежуточным, здесь нечего делать, трава ждет вас за следующим изгибом дороги. Правда, в этих пустынных местах как раз и появляется тот самый одинокий козел козел отпущения, но сейчас я его не вижу. Бедный этот козел, попираемый всей скотиной, совершенно не понимает, за что ему выпала такая горькая участь. То и дело он прибегает сюда из той части поверхности, которая более населена в силу своей плодородности и привлекательности ландшафта. Там он мирно жует траву, пьет воду из озерец, совсем не блеет, чтобы не раздражать никого, но как только его завидят, так тут же начинают преследовать с криками: «Ты виноват! Ты виноват!» Все бодают его, стараются ударить копытом, гоняют, стоит ему попасться на глаза какой-то скотине. И хотят затоптать! И вот, в отчаянии, в слезах, спасаясь от ненавистников, он прибегает сюда, где нет воды и травы. Здесь он обычно приводит в порядок нервы, подскочит к зеркалу, которое вы уже видели, посмотрит и поизучает себя: что в нем не так? и, боднув себя от отчаяния, в очередной раз возвращается в ту часть поверхности, где можно пастись. Таков круг одиночества его существа, и круг этот, как и все остальное, повторяется бесконечно.
А в чем же виновато это бедное существо? За что его попирают? спросила бурая телка.
Это бедное существо как ты правильно выразилась не виновато ни в чем, но глупые, скажем, коровы обвиняют его в последствиях, не задумываясь о том, последствием чего являются эти последствия, выраженные, предположим, в сбитии копыт, в поблеклости коровьей раскраски, в выпадении волос из хвоста, в уменьшении молочных удоев, в медленном росте рогов и также их чрезмерной закрученности или, наоборот, прямоте, ну и тому подобное, во всем том, чем может быть недовольна скотина. Виной всему, считают парно- и непарнокопытные, тусклый, как будто отягощенный чем-то козлиный взгляд, который наводит муть, которая и порождает разные неприятные вещи. Взгляд этот и гонит от себя скотина, обвиняя и прогоняя козла.
А последствием чего на самом-то деле являются эти последствия? спросила Елена.
Ну, тут ничего сложного нет: в одном случае виновата поверхность, усыпанная камнями, в другом плохое настроение коровы, в третьем неподходящие травы
Но ведь есть подобный козел и там, откуда мы появились, и я читала, что на него возлагают разные неприятности и прогоняют в пустые места, такие, как здесь, сказала Джума. Не тот ли это козел? Может быть, взгляд его как раз и отягощен возложенными на него неприятностями и он приносит их в этот мир?
Ты правильно рассудила, Джума, и я вижу, что ты уже начинаешь мыслить реальными категориями, но только в рассуждения твои вкралась одна ошибка: вы появляетесь там, откуда, как ты говоришь, вы появились, здесь же вы существуете, но появляетесь там Насчет же козлиной сущности, которой не повезло, я объясню чуть позже, через пару столбов, поскольку вы еще не способны мыслить теми реальными категориями, которые необходимы для этого объяснения. Но двинемся дальше, к зеленой и сытной траве.