Доспехи он носил лёгкие, снова объясняя это подвижностью. На первый взгляд ничего особенного кожаная броня, скомбинированная с кольчужной сеткой. На поясе красовались два коротких изогнутых меча, которые он захватил у самоуверенного иноземца, поставившего на кон свою жизнь в одной из шумных таверн Альбеноля.
Делегация из Гласты прибыла в Каррусту в самый разгар праздника. Крытый экипаж, запряжённый гнедыми южными лошадьми, важно заступил на залитые солнцем улицы столицы. Позади мерно покачивалась повозка, заставленная глиняными кувшинами. Сиан сопровождал Пигацци, который, вместе с женой и двумя дочерями, такими же круглолицыми, как он сам, вкушал своим разжиревшим телом чистый воздух города. Рядом с конём, шевеля торчащими ушами, за Сианом следовал Кербер, словно неведомый зверь, вызывая восторг у местных ребятишек.
Король Андрус в столь знаменательный день отменил все налоги, и весь город, обезумев от счастья, высыпал на вымощенные серым камнем улицы, беззаботный и полный радости, устраивая балаганы и представления. Не обошлось и без поединков. Правила турнира предлагали вельможам, не опустившимся до низменных утех, поспорить за главный приз, выставив своих бойцов. Сеньор Пигацци, порядком захмелевший, смеясь, в шутку предложил Сиану представлять его дом на арене. Разумеется, за солидное вознаграждение. Сиан, не раздумывая, принял вызов. Участники турнира представляли большинство высших домов Эварамора, даже Фределла, королева-именинница, выставила командира королевской гвардии Эктона, чей фамильный меч поверг всех соперников, беспрепятственно выведя его обладателя в финал. Сиан же, со своей стороны, не менее серьёзно отнёсся к работе, и благополучно вышел на последний поединок против Эктона, снискав от толпы лишь насмешки и издевательские ругательства.
Бой выдался славный. Публика ещё долго ликовала и смаковала подробности, вспоминая, как иногородний воин со странными мечами одолел благородного командора. Сеньор из Гласты пребывал в гордом восторге, и получил свой приз: праздничный ужин во дворце, в компании самой королевы Фределлы. Разумеется, Сиан последовал за сеньором, и по просьбе королевы, скорее это был приказ, имел честь отужинать с великими мира сего. Гластонец весь вечер осыпал Фределлу комплиментами и травил забавные истории, не замолкая ни на миг. Королева холодно реагировала на пьяный подхалимаж, терпеливо улыбалась и изредка поглядывала на Сиана, который всем видом показывал, что ему все неинтересно и он здесь ради выручки. И вот, когда гластонский сеньор, перебравший вина, клевал носом и продолжал мямлить глупости, Фределла резко прервала его и спросила, во сколько он оценивает своего мастера мечей. Она изъявила желание выкупить контракт Сиана. Гластонец занервничал, понимая в какую ситуацию и, естественно, предложил королеве услуги Сиана совершенно бесплатно. Фределла усмехнулась, объяснив сеньору, что не собирается принимать подачки пьяных виноделов, и напомнила также о простых манерах, кои Пигацци должен соблюдать в присутствии столь важной особы. Тогда, вконец испугавшийся гость, назвал свою цену. Сиан не подал вида, услышав, насколько завышен ценник, да и его не особо волновали столь «низкие», на его взгляд, купеческие ухищрения. Он всегда считал, что у всего есть заслуженная и твёрдая цена, и безвременно заканчивал разговор о будущем найме, если тот плавно перетекал в неуместный для него торг.
Королева молча кивнула, подтверждая сделку. Драгоценные камни в её волосах сверкнули, неумело подражая красоте глаз, пронизывающих издёвкой бедного сеньора. Гластонец хотел было послать за договором, дабы укрепиться в согласии, но Фределла остановила его, надменно высказав, что не ведёт дела лично, и все формальности прерогатива её доверенного помощника. Советник не заставил себя ждать. Он вошёл в залу и остановился под изысканной хрустальной люстрой, которая перекликалась мягким светом с золотыми настенными светильниками. В руке его появился, набитый монетами и шитый золотой росписью, шёлковый мешочек. Мишено, так его звали, кланяясь, смиренно поприветствовал свою королеву, и многоуважаемых гостей, затем по-дружески похлопал гластонца по плечу, приглашая его удалиться в более подходящее место и завершить сделку.
Когда их оставили, Фределла, наклонив голову, вопросительно посмотрела на Сиана, оглядев его с головы до ног, будто оценивая товар, приобретённый за немалую цену. Во взгляде сквозило явное презрение, и все же Сиан, впервые за вечер, удостоенный пристального внимания, заметил в её глазах пусть малую, но долю интереса.
Когда их оставили, Фределла, наклонив голову, вопросительно посмотрела на Сиана, оглядев его с головы до ног, будто оценивая товар, приобретённый за немалую цену. Во взгляде сквозило явное презрение, и все же Сиан, впервые за вечер, удостоенный пристального внимания, заметил в её глазах пусть малую, но долю интереса.
Надо признать он сам невольно любовался королевой, пока та с трудом сдерживалась, выслушивая бредни его «бывшего нанимателя». Золотистые пряди, унизанные драгоценными камнями, чередовались с мелко заплетёнными косичками. Длинное, с открытыми плечами, облегающее платье изумрудного цвета удачно сочеталось с выразительными, но бесчувственными глазами. Черты лица были настолько тонки и притягательны, что казались Сиану скорее искусной работой скульптора, что с трепетом высек их на мраморе, чем красотой, которой наделяет женщину матушка природа.
Королева пригубила вина, еле касаясь губами бокала. Продолжая терзать его пронизывающим взглядом, она полюбопытствовала о его обязанностях, исполняемых при гластонце. Не дав ему открыть рта, она вдруг вспомнила его поединок с Эктоном, лучшим из всех воинов, ей известных, и ей захотелось узнать о его боевых подвигах. Сиан впервые заговорил, но Фределла вдруг резким взмахом руки остановила его. Она объявила, что с этой минуты он становится её собственным оружием, её волей, и спросила: убивал ли он по заказу. Выждав секунду, Сиан сообщил ей, что для него любое поручение нанимателя работа, которая, само собой имеет свою цену, в зависимости от сложности и извращённости заказчика.
Фределла, услышав это, содрогнулась от удовольствия. Впервые улыбнувшись, хоть и снисходительно, королева отпила вина и ровным голосом приказала Сиану принести ей голову гластонца. Того самого, что продал его несколько мгновений назад. Его, опьяневшего от королевского вина, им же доставленного, и звона монет, оттянувших карман. Такова её воля и его первое поручение, разумеется, за очень, как она уточнила, достойное вознаграждение. С этим однозначным заявлением, она поспешила подняться и, набросив на плечи тончайший шёлк, направилась в покои. Мишено, неожиданно возникнув в проходе между колоннами, осмелился задержать Фределлу, прошептав ей что-то. Сиан приподнялся и произнёс имена его дочерей и пышнотелой жёнушки Пигацци, с намерением уточнить об их судьбе. Королева, не поворачиваясь, гневным голосом напомнила ему, что ей это никак не интересно, но раз ему так угодно, он может взять её в жены и утешить на прогнувшемся ложе под плач его детей. После этих слов, Фределла покинула залу, оставив Сиана в тишине, которую нарушал лишь звук удаляющихся шагов.
Возле него оказался Мишено. Он сладким голосом сообщил, что убивать невинных женщин, конечно же, не следует, так как он обо всем позаботится. Ему лишь необходимо снискать расположение королевы, выполнив, как он выразился, непыльную работёнку. Ведь на одной чаше весов, успокаивал он, жизнь бесполезного сеньора, пропивающего сейчас золото в таверне на площади, а на другой жизнь наёмника и талантливого воина, рискующего не дожить до утра, в случае неподчинения. Подмигнув Сиану, он также удалился, растворившись между колоннами.
На город уже опустилась ясная ночь, и по пути в таверну Сиан размышлял о положении, в котором оказался. В данном случае его же слова, не раз гордо произнесённые, колющим выпадом вонзились в его незащищённую грудь. У всего есть своя цена, достаточно лишь заплатить. И теперь добряк Пигацци, пальцем не тронувший и комара, и по неосторожности совершив отчаянную сделку, заплатит самым дорогим, что имеет. А его несчастная семья в лучшем случае, запуганная до смерти, вернётся в Гласту, скорбя по доброму сеньору Пигацци, обвинённому в измене, или, что там еще придумает Мишено.
С этими мыслями Сиан вошёл в таверну «Сияние Каррусты», набитую галдящими жителями столицы и развеселившимися гостями, беспечно доживающими праздник в пьяном угаре. Затисканные до синяков девки, с подносами полными пива и всякой снеди, умело лавировали между крепко сколоченных деревянных столов, проливая пенный напиток на головы шумных посетителей. Искать Пигацци не пришлось. Он устроился в углу таверны, потягивая пиво из длинной пузатой кружки. Его лицо покраснело и обвисло, а глаза с заплывшими веками, с вожделением следили за девичьими задами, вилявшими перед носом. Увидев Сиана, который пробирался к нему через толпу, он мигом образумился и с улыбкой замахал руками, приглашая к столу. Лихо подвинув кружку, он не очень искренне восхитился заведением и предложил тост за Сиана самого честного и храброго наёмника к северу от Гласты, и, вообще, в любом направлении. Он еле ворочал языком сказался нервный ужин во дворце, и неизвестно, сколько еще пива вместило его бездонное чрево. Сиан осушил кружку, не слушая Пигацци, который зачем-то в тринадцатый раз начал рассказывать ему историю знакомства с женой, вместо того чтобы объясниться по поводу сделки. Он не смотрел в его сторону, размышляя о своем положении. Его ждала грязная работа или, если он отступит, позорная смерть от топора королевского палача. Тогда его голова, с выклеванными глазами украсит городские стены уже к обеду.