Кe4 d6
Город наполнился смехом, радостными криками и весёлой музыкой. Приехали посланники из Дельф, от Пифии, ездившие туда за пророчеством о возможной грядущей войне. Перед толпой народа на холме Пникс торжественно зачитали слова оракула:
«Вижу костры и дым до небес, близок пасти чудовища жар.
Будет такое, когда эллинок станут в свиней превращать чужеземцы».
Когда эти прорицания услышали собравшиеся, раздался общий крик радости; никто, конечно, не мог предположить, что свободных эллинок может превратить в животных не гнев богов, а какие-то чужеземцы. Тем более что даже за похищение женщин прощения ни персам, ни любым варварам не было, и многие войны начинались из-за этого. Только вечно сомневающийся скептик Дионисий, подойдя к Эсропу, сказал:
Так ли надо истолковывать слова Пифии, что наших женщин обязательно будут насильно похищать, увозить на чужбину и там превращать в животных?
А Деметрий, поглаживая на руках котёнка, заметил всем:
Я бы на вашем месте придавал значение этим басням, только будучи дураком. Держи, Эсроп. Деметрий протянул ему мяукающий комок.
На мраморном столе лежала обнажённая женщина. Тело её было завалено различной снедью: на лопатках были разбросаны пучки зелени и пряности, часть спины занимал сосуд с вином, поясницу лоснили жиром куски коричневого мяса, на ягодицах истекали соком бархатные ломти египетских арбузов, в ложбину сдвинутых ног были высыпаны резаные кусками яблоки и груши; тут и там между яствами рассыпались изюм и оливы вперемешку с мидиями.
Плотный мужчина, сидевший возле живого стола, прищурил умные глаза. Его могучую фигуру, ничем не прикрытую, кроме собственной шерсти, покрывали в области живота, левой груди и правого предплечья странные точки. Они располагались рядами, крупные, средние, мелкие, казалось, они были нанесены хаотично, но приглядевшись, можно было увидеть определённый ритм.
Толстые губы жизнелюбца задвигались:
Я позвал тебя, Филира, чтобы ты разделила со мной трапезу на этой скатерти, произнёс, чуть коверкая фразы, человек. Покручивая чёрную бороду, он жестом предложил сесть с ним.
Филира, войдя в покои хозяина, сразу узнала свою подругу, на которой сейчас происходил пир. Теперь она стояла в растерянности, глядя, как живая скатерть с воткнутым в рот яблоком умоляюще смотрит на неё. Хозяин сделал жест рабу-нубийцу, стоявшему у стены, и тот быстро усадил Филиру на скамью.
Что ты так невесела, или, может, тебе её жаль? Он снова махнул рукой нубийцу. Тот вырвал яблоко изо рта женщины.
Скажи, Мелисса, за что я оказываю тебе такие почести?
Я не знаю, хозяин! Неужели за то, что я не захотела спать с этим мерзким, похожим на жабу человеком? вопросила Мелисса сквозь слёзы.
Кого ты называешь жабой?! Могущественного горожанина, того, кто поможет мне приобрести ещё больше домов и расширить моё публичное дело!
Он ткнул её в бок коротким ножом, выбилась струйка крови; Мелисса, дёрнувшись, вскрикнула. Только сейчас Филира заметила, что тело женщины во многих местах порезано, и из ран течёт кровь.
Пошелохнёшься прикажу забить кнутом до смерти. Знак рукой, и нубиец вставил яблоко в рот.
Хозяин ловко, двумя ножами, одним придерживая, другим режа, отхватил шмат мяса, оставив полосу от пореза на спине. Мелисса еле сдержалась, чтобы не дёрнуться.
С кровью любишь? спросил он, протягивая кусок Фи-лире.
Отпусти её, хозяин, я подарю тебе такие ласки, которые не дарила ни одному мужчине.
Ты мне и так подаришь всё, что я прикажу, хохотнул хозяин и, запустив жирные пальцы меж ягодиц Мелиссы, извлёк оттуда маслинку. В моей стране женщина не рассуждает, а выполняет всё, что ей скажут. Он зачерпнул киафом вино из сосуда и протянул его Филире.
«Ну погоди же, самодовольный варвар, я тебе отомщу», подумала Филира и приняла чашу с вином.
Какие странные у тебя письмена, хозяин. Она притронулась кончиками пальцев к груди мужчины.
Любая другая была бы наказана огнём, но жаль уродовать такую искусницу любви, поэтому я тебя прощаю, более того, оказываю великую честь, разрешаю называть меня по родовому имени. Вот так будет по-вашему? Он ножом стал вырезать на бедре Мелиссы имя.
Прошу, остановись, напиши соком. Филира откусила кусочек черешни и протянула ему.
Улыбаясь, хозяин вывел бордовым: «Махарбал».
Прошу, остановись, напиши соком. Филира откусила кусочек черешни и протянула ему.
Улыбаясь, хозяин вывел бордовым: «Махарбал».
Так тебе нравятся письмена на моём теле? спросил Махарбал, обнимая женщину.
Да, и прежде всего своей необычностью. Что они означают?
Ишь чего захотела чтобы я открыл тебе тайну священного текста! Никто, кроме моих учёных соплеменников, не может прочитать эту надпись, её нанёс всемудрый жрец.
А если я прочитаю надпись, ты отпустишь меня с подругой?
Ха! Как ты можешь её прочитать? Это могут только посвящённые моей земли, да и то не все.
Помолчав некоторое время, финикиец, теребя пальцами густую бороду, вырвал волосок и, щекоча им нос Филиры, сказал:
Ладно! Если разгадаешь хотя бы то, что начертано на груди, получишь свободу вместе с этой недостойной и в придачу столько драхм, сколько покроет ваше тело. А если нет, хозяин похлопал по залитой вином спине Мелиссы, заставлю съесть эту потаскушку.
Бедная женщина, услышав такое, в ужасе округлила глаза. Филира же, наоборот, внешне сохранила спокойствие, только до боли сжала пальцы на ногах.
Дай мне три дня, Махарбал.
Сс4 b3
Выйдя из подъезда дома, я попрощался с квартирой, которая, без сомнений, скоро будет конфискована. Осенняя улица надела на меня заляпанные грязью жёлтые очки, и я сразу растерял ту мизерную бодрость, которую имел. Завертелись губительные мысли: «Что делать дальше? Куда идти?»
На радость, помог случай. Трубный звук проходящего наземного метро ассоциативно навёл на мысль.
«Точно, поеду в аэропорт, куплю билет и куда глаза глядят, на край России, а значит, и земли».
Поймав такси, я решил поехать в Домодедово и там разобраться, в каком направлении лететь. По пути к означенному месту у меня случился дикий приступ голода. И я нетерпеливо остановил такси у ближайшей харчевни на Каширке. Войдя в довольно чистую ресторацию, выбрал местечко поближе к бару. Присаживаясь на стул, почувствовал своим нетвёрдым местом что-то мягкое и мокрое, в ту же секунду раздался крик. В испуге я отскочил от стула, на котором оказался хомяк или зверёк, похожий на него. От соседнего столика прибежала пухленькая девочка, лет десяти, взяла своё животное, которое оказалось плюшевой игрушкой, и сердито, а главное больно, наступила мне на ногу каблучком своей туфли. Я не удержался и дал ей подзатыльник. Мгновенно поднялся внушительный мужик, сидевший с этой девчонкой, и надвинулся на меня.
Ты чего делаешь, козёл? спросил он мясным басом, хватая лацканы моего пиджака.
«Следы высолов», автоматически подумал я, глядя на его футболку. Уксусный запах мужчины смешивался с ароматом каких-то благовоний. У меня хорошее обоняние, иногда мне это вредит. Возникло огромное желание вгрызться зубами в коричневый нос, но тут послышался неразборчивый окрик, и мужик, отпустив пиджак, ушёл вместе с маленькой поганкой в дальний угол кафе. Я сел.
Ко мне сразу подошла официантка с блокнотиком; молодая и явно южных кровей, а главное, сверхпривлекательная.
У вас тут так принято? спросил я, нагло осматривая её с ног до головы.
Что принято? безупречно улыбнулась она.
Да ладно принесите мне лучше борщ и желудочный сок.
С удовольствием. Повернувшись ко мне задом, к стойке грудью, официантка передала на кухню заказ.
Как же хотелось шлёпнуть её по попе, но я почему-то соблюдал правила приличия.
В углу работал телевизор, по нему вещал оппозиционный канал: «Вот уже неделю продолжается сухая голодовка тушинского правозащитника Михаила Азимута, по данным его адвоката, сегодня, чтобы не умереть, он был вынужден выпить стакан чая»
Догадливая официантка подала двести водки в стандартном запотевшем графинчике и одну рюмку.
А почему одну, разве нас не двое?
Шутите, мне запрещено, кокетливо задвигала она плечами.
Анжела, я решил, что ей пойдёт это имя, у меня сегодня особенный день, впрочем, и вчера был, но сегодня совсем. Посидите со мной чуть-чуть.
Хорошо, неожиданно согласилась она, только борщ принесу.
Рука невидимого повара протянула тарелку из кухонного окошка.
Борщик. Анжела села со мной.
Да если бы у меня была ресторация, я бы наряжал официанток в длинные изящные платья, а эту блузку и юбку стоит надеть на вашего хозяина.
Она повела пальцем по графину и повернула ко мне. Там был кривой смайлик.