Бес отлично все это понял. И знал, что теперь перед ним стоит еще более сложная задача, помогая князьям, надо было насолить бесу. Если в отношении он какие-то принципы нарушит, тогда все будет отвратительно. Но он не мог допустить такого.
Глава 8 Финал жизни
В тот самый момент и появился перед ним понурый, обреченный схимник. И стоял он, взирая на этих нечистых. Но как ни странно, перекреститься ему не хотелось, потому что что-то странное происходило в душе его. И понимал он, что не случайно провидение его сюда привело. И Демон его в тот самый миг заметил, и по тому, как неожиданно он свой монолог оборвал, заставил он беса на себя пристальнее взглянуть.
Кто он такой и зачем тут появился? спросил в тот самый миг Демон у сведущего приятеля своего. А тот и на самом деле знал все.
А это и есть князь Мстислав, только уже в самом конце жизни своей, а тогда в середине мы его видели, вот и ушел он от мира в свои воспоминания и размышления, смирился он и к Богу своему взор обращать все чаще стал. Хорошо, что в самом конце опомнился и понял, что глупость это полнейшая. Но с Алексом нашим не произойдет такого. Он все чаще пытался сократить имя нового князя, потому что так ярче было, а ведь богу душу свою хотел отдать.
Но они снова перенеслись на несколько лет и оказались в другом времени. И бес готов был искушать своего собеседника такими вот трюками.
Ничего не ответил на это князь, только усмехнулся он.
Может, он и спас бы жизнь свою, только в те минуты все про него позабыли, и никто не думал о том, какой жалкий и несчастный финал его поджидал потом, хотя в начале он был так уверен в том, что правильным путем идет. Но даже среди народа божьих угодников помнят недолго, смеялся над ним, вполне довольный тем, что увидел, бес.
Он всегда рвался к большим делам, читал в это время невидимую для человеческого ока летопись демон, он узрел именно то место, где о Мстиславе было написано, и не было на Руси земли, которая не хотела бы иметь его у себя князем, и не любила бы его. И не может вся земля русская забыть его доблести. Это что, несправедливо? спросил он удивленно.
Только наполовину, отвечал ему бес, не обязательно верить тому, что летописец из любви, ненависти или по велению другого князя написать может.
И в этих словах был свой резон, но как все было на самом деле, никто больше сказать не мог.
А уж не Александровой ли летописи ты кусок прочитал? спросил бес, и невозможно было понять, шутит ли он или говорит серьезно.
Ничего я не перепутал, о Мстиславе это сказано, но в этом они очень похожи.
А схимник все еще стоял перед ними, прислушиваясь к их спору, хотя думал он о чем-то своем далеком, одному ему ведомом. Но понять, что их волновало и тревожило в тот момент, было очень трудно.
И Демон ласково к нему обратился, и заговорил о том, о чем бес никогда не говорил:
Ты горевал о том, что только дочь у тебя родилась Александра, но она станет матерью самого мужественного, самого прекрасного из русских князей, его будут помнить, даже когда забудутся все остальные. И святым он прослывет, и грешным, но останется самым прекрасным.
Эти слова схимник услышал. Только он все еще смотрел на уходящего князя: и в свете луны в длинных одеждах он в длинных своих одеждах стройнее и выше казался.
А приведи сюда Александра, мы так много о нем говорили, что мне захотелось на него взглянуть.
Но он не родился еще, а призраки умерших легко перемещаются во времени, с этими же труднее будет управиться. По твоей прихоти не стану я тревожить тех, кто не рожден еще, запротестовал бес, и не понятно было не хочет ли он делать этого, или ничего такого сделать не может.
Тогда на отца его не мешало взглянуть, Демон был страшно упрям, и просто так отступать не собирался.
Хорош был князь Ярослав, да только время ему самое скверное досталось, заявил бес, и непонятно было, собирается ли он его призывать или нет. Сам он тот момент думал о князьях, которые вдруг все бросали и становились неожиданно монахами. Заблуждались они, но почему не один и не два именно так снова и снова поступали?
Он и на самом деле не мог понять, как можно, бросив все, уйти в пустыню, и оставаться там один на один сами с собой. Чего хотели они, о чем думали в те минуты. Никогда не поймет он такого поворота. Призрак, мираж, который никогда не откроется их взору, разве стоило ради этого от жизни отказываться, сколько бы ее еще не было отпущено. Но и там их ждало разочарование. Не смогут они до конца поверить в то, что он существует. Теперь уже не старый князь, а дочь его Феодосия, та самая, о которой они только что говорили, появилась перед ними в своих белых одеждах. Она изменилась почти до неузнаваемости. Где же прекрасная, обаятельная княгиня была теперь? Какими грустными и непроницаемыми стали ее глаза, как отрешена и далека она была теперь, словно того самого бога узрела.
Он и на самом деле не мог понять, как можно, бросив все, уйти в пустыню, и оставаться там один на один сами с собой. Чего хотели они, о чем думали в те минуты. Никогда не поймет он такого поворота. Призрак, мираж, который никогда не откроется их взору, разве стоило ради этого от жизни отказываться, сколько бы ее еще не было отпущено. Но и там их ждало разочарование. Не смогут они до конца поверить в то, что он существует. Теперь уже не старый князь, а дочь его Феодосия, та самая, о которой они только что говорили, появилась перед ними в своих белых одеждах. Она изменилась почти до неузнаваемости. Где же прекрасная, обаятельная княгиня была теперь? Какими грустными и непроницаемыми стали ее глаза, как отрешена и далека она была теперь, словно того самого бога узрела.
Но бес то точно знал, что ничего такого не могло произойти с нею, да и ни с кем другим в этом мире. Тогда что же?
Глава 9 Мать и монахиня
Знала ли она, что сына прекрасного родит и отдаст его на растерзание людям или неведомо ей это было? Да и как угадаешь, кто из всех ее сыновей станет тем единственным о приходе, которого в этот мир так долго и упорно все говорят. Чаще всего свой взор она на Андрея обращала, он самолюбив и честолюбив, так хорош и обаятелен, и доказал, что своего всегда добьется. До добившись, как -то сразу уходит в сторону и теряет интерес к своим завоеваниям. Много раз она говорила ему о том, что нельзя быть таким беспечным, что завистники, и те, у кого он отнял что-то ценное, вряд ли станут с этим мириться, жизнь борьба, до бесконечности. Но он ничего такого и слушать не желал, а только по-своему жить собирался, никто ему не указ. Александр. Она почему-то боялась в этом смысле о нем думать. Как-то тревога душу ее обвивала странной пеленой, когда она взирала на него спокойно и радостно. Остальные пока еще малы, и много воды утечет прежде, чем что-то определенное о них сказать можно будет.
Но чаще всего в снах ее, то спокойных то тревожных приходил к ней отец ее. И она с тревогой думала о том, что он хочет покинуть ее на земле и на небесах, или зовет ее куда-то в неведомую даль. Но она не понимала, как можно бросить сыновей, пока ты еще жива, и в монастырь к призракам уйти? Они не поймут этого, когда женщина отмаливала своего ребенка и готова была со всеми духами сцепиться это одно. Но чтобы ради бога от сына отказаться, монахиней стать странно все это было.
Вот потому на прощание он неожиданно и вызвал ее призрак, когда Демон уже не ожидал от него никаких подвигов. Она перед ним стояла и молча слушала все, о чем он у нее спросить хотел:
Почему ты к богу ушла и живьем себя похоронить хотела? Ведь мужу и сыну ты в то время нужнее была.
Но она стояла совершенно спокойная и не произнесла ни единого звука, уверенная в своей правоте. А чего он хотел, бес знал, насколько люди, особенно женщины, бывают упрямы, чаще всего они ничего никогда не хотят объяснять, а иногда и не могли объяснить происходящего. Для кого-то это было самоотречение и подвиг, он же считал просто слабостью и глупостью. Вот и поди разбери, кто прав, кто виноват
Но, кажется, монахиня решилась, наконец, ответить что-то, хотя они уже и не чаяли услышать ее голос:
Я молиться за них стану, там молитва моя скорее до бога дойдет.
Сначала бес хотел посмеяться и сказать о том, что если кто и услышит эту молитву, то это будет именно он, а не Всевышний на его девятом небе, но он не стал об этом говорить, а только махнул рукой, подчеркивая, что ничем он глупой бабе помочь не сможет. Она все на деле со временем сама увидит, почувствует, насколько тщетны были все ее усилия, почему у них ничего не получилось больше, да и не могло получиться, а пока пусть все остается как есть. Перед ее молчаливым смирением запал его прошел сам собой, и он подивился тому, как быстро изменилось его настроение.
Но голос подал Демон и произнес с вечной печалью, скорбью в голосе:
Молиться будешь, но муж твой насильственной смертью умрет, сын в скитаниях половину жизни проведет, да и все остальные почти ничего кроме мучений не получат, так к чему тогда твои молитвы нужны.
Только сейчас она заметила того второго красавца и пристально на него посмотрела.
Она понимала, о чем он говорит, и сердце замирало от страха за него, за мужа и сыновей. Но светлый образ отца все время стоял где-то рядом. И она знала, что непременно должна с ним оставаться.