И вот снова брак в Кане. Встает архитриклин, просит наполнить чаши, он желает что-то сказать молодым. Служители замешкались, но гости за пиром этого не заметили. Заметила Мария, заметил Иисус. Жалко Ему стало молодых и праздник их: ведь по бедности у них не хватило вина для гостей.
У них вина не хватило, шепнула Иисусу Мария. Иисус понял ее.
Не настало еще Мое Время, матушка, сказал Он, ласково улыбнувшись.
Мария обняла Его руку, прижалась к Его плечу, затем встала из-за стола и подошла к служителям.
Что Сын мой скажет, то и сделайте, тихо сказала она им.
Иисус подошел и, указав служителям на шесть каменных водоносов, которые стояли тут по обычаю очищения, сказал им:
Наполните их водой.
Служители, ни слова не проронив и даже не помыслив задавать какие-либо вопросы, принялись за работу.
Теперь наполните чашу архитриклина, сказал Он и вернулся к столу.
Вся работа была проделана точно, быстро, так что никто из гостей не заметил заминки. Архитриклин, получив чашу с вином, пожелал много доброго молодым и, отпив глоток из чаши, подивился и похвалил жениха, что сберег такое превосходное вино доселе. Служители наполняли чаши из водоносов, и все пили новое вино радости, вкусное, освежающее, не одурманивающее голову, а удваивающее силы и веселие.
Радовался Иисус, глядя на собравшихся за этим столом. Он пришел на землю, сошел с Небесных Высот не только для того, конечно же, чтобы превращать воду в вино, но и не только за тем, чтобы помогать людям в их горе, скорбях, страданиях, бедствиях, но помогать и в радости их.
Счастливы люди, чей брачный пир посетит Иисус, но безмерно счастливы те, кого Иисус позовет на Свой Брачный Пир
Ранним утром, когда солнце-художник раскрасило небо на востоке в удивительные цвета, Иисус покинул Кану. При прощании с Марией Иисус наконец решился и сообщил ей печальную весть об Иоанне Крестителе, сыне ее двоюродной сестры Елисаветы и священника Захарии, уже давно покойных
Глава 3. Начало
На следующий день во второй его половине в городские ворота Капернаума вошел одинокий, очень высокий [Судя по Туринской плащанице, рост Иисуса составлял 182 см. В.Б.] Человек. У Него не было ни посоха, ни сумы, и хотя Он имел вид галилеянина, и одет был как бедный галилеянин, люди, торопившиеся по своим делам, почему-то вдруг задерживали на Нем свой взгляд, а немногие даже останавливались и некоторое время глядели Ему вслед. То, что Человек, явно прибывший из другого города, вошел в Капернаум с пустыми руками, нисколько не удивляло и не интересовало людей, их поражало Его лицо и вся Его фигура. Было в Нем что-то непостижимое и необъяснимое, поражающее с первого взгляда на Него. Он был очень красив даже для глаз, избалованных красотой, очень красив. Казалось, таким красивым не может быть земное лицо и это останавливало, поражало. Правильное овальное лицо с совершенными чертами, кожа белая, нежная, чуть тронутая легким загаром, Его длинные, до плеч, волосы были не темные, а скорее светлые, мягко сверкающие на солнце, такая же короткая борода, глаза большие, синие, как весенние веселые цветы в долине, и бездонные, как звездное ночное небо. Знавшие Его и семью Его земную удивлялись тому, что Он ни на кого в семействе не был похож. Малое сходство, и то немногие, находили в Нем с Марией. Из этого вышла впоследствии ужасная, мерзкая сплетня: будто бы Он внебрачный сын римского солдата сирийца Пантера, которого никто никогда не видел. Но не было в Его облике ничего ни римского, ни сирийского, ни иудейского, ни галилейского Его лицо было настолько идеальным, что его можно было назвать наднациональным, поскольку оно не носило черт какой-нибудь определенной или определенных национальностей. Но главное, это Его взгляд кроткий, ласковый, исполненный совершенной, глубокой любви к миру, и в то же время властный и проницательный. От всего Его лика, от всей Его личности исходила непостижимая, беспредельная живая сила, завораживающая и притягательная, говорившая о том, что Любовь, Жизнь, Истина, Доброта, Красота являются настоящими законными царицами Земли, а всё остальное лишь кошмар, который снится людям, и производящая мгновенное очистительное действие в душах людей, которые услышали свое сердце. Те, кто видели Его впервые и не знали Кто Он, но отличались хоть какой-нибудь душевной восприимчивостью и чуткостью, навсегда запоминали даже мимолетную встречу с Ним. Его облик навечно впечатывался в их души и сердца, и они понять не могли разумом, но предчувствовали всем сердцем своим, что эта встреча была самым важным, самым главным в их жизни событием.
Итак, в город Капернаум, названный впоследствии Его городом, вошел Иисус. Это был маленький, но шумный городок на северном побережье Галилейского моря, через который пролегали торговые пути с побережья Средиземного моря до Сирии и Малой Азии и который являлся таможней на пути из Кесарии в Дамаск. Капернаум был заселен преимущественно бедным людом ремесленниками, рыбаками, пастухами, земледельцами, нищими, бродягами, более зажиточными торговцами-перекупщиками. Держали здесь свои лавки не очень богатые греческие купцы. Городок простой, провинциальный, бедность лачуг которого была прикрыта пышностью галилейских садов. Роскошные ореховые, гранатовые, лимонные деревья и смоковницы стояли гордо, величаво, богатые виноградники укрывали целые кварталы от солнца; фермы, раскинувшиеся за стенами города, утопали в зелени смоковниц и олив; и везде буйные травы и цветы и на полянах, и на холмах, и у городских стен, и на клумбах возле каждого дома. В воздухе разлился аромат лавра и близкого Геннисаретского озера. Иисус проходил по изломанным уличкам города и по широким его улицам и наблюдал людей, буднично суетившихся в своих хозяйствах. Наконец Он вышел к наполненной народом базарной площади. Здесь люди, жарко торгуясь, покупали себе еду, одежду, посуду, домашний инвентарь. Нищие сидели у какой-то недостроенной, а, может быть, уже разрушенной стены, сложенной из крупных камней, каких много разбросано по берегу моря. Среди нищих было много увечных, искалеченных тяжелой работой в богатых поместьях, на стройках в Тивериаде или каменоломнях. Но попадались среди них и мошенники, которые приделывали себе искусно какое-нибудь увечье и этим зарабатывали свой хлеб, но их было мало, и сейчас у этой стены, которая должна была служить, вероятно, оградой, хотя вовсе не понятно чего и от чего, таких было два человека. В основном же жители Капернаума были очень трудолюбивым народом и лишь серьезное увечье могло стать причиной такого занятия. Иисус сразу различил тех двоих, но Его внимание привлек старик, сидящий прямо на земле, вытянувший ноги вперед. Ноги его производили жуткое впечатление и, казалось, что старик сидит сам по себе, а ноги лежат рядом с ним, как что-то чужеродное, отдельное, постороннее, но приставленное зачем-то к его безногому телу.
Мир тебе, добрый человек, обратился к нему Иисус, приветствуя его.
И тебе мир, бойко ответил дед. А Ты, видно, не из наших, не из капернаумовских?
Верно. Я не из капернаумовских, улыбнулся Иисус.
Постой-постой, а Ты ведь не из простых, бойко продолжал дед, радуясь своей проницательности, а одежда у Тебя наша, галилейская. Или Ты переодетый царь? Из какой страны?
Об этом долго рассказывать, добрый человек. Лучше скажи, что с тобой приключилось? Почему ноги не ходят? Иисус присел рядом с ним.
Не ходят, это верно, вздохнул дед. Давно это случилось, одиннадцать лет тому назад, когда нашему четвертовластнику Антипе захотелось город большой построить в римском вкусе в честь императора Тиверия. На строительстве деревянная подпорка соскользнула, полетели камни. Вот камнем большим, с котел очаговый величиной, меня и зашибло. Надсмотрщик у нас был строгий и злой, как голодная собака на привязи. Он как увидел, что обе мои ноги повисли, как тряпки, выкинул меня из города, будто я дохлая скотина. А добрые люди подобрали меня и доставили домой. А дома денег нет. Обучился я тогда фигурки деревянные делать и посуду для кухни. Здесь на базаре и продавал А теперь глаза не те и руки дрожат, а еще в прошлом году правую руку отняло. Теперь сосед мой помогает мне: каждодневно сюда меня приносит, чтобы я мог свой хлеб есть. И одна надежда у меня на Бога всемилостивого, что не оставит меня, калеку немощного и убогого в несчастии моем, как некогда не оставил и помог Он Ионе праведному извергнуться из чрева китова на брег тихий и спокойный.
Иисус улыбнулся.
И крепко ты веришь в Бога?
Нам, бедным, без веры в Него никак нельзя пропадем совсем, строго ответил старик. Каждодневно вспоминаю о Нем и молюсь Ему.
Твои молитвы услышаны, добрый человек. Вера твоя спасла тебя. Встань и иди. Иисус поднялся, чтобы освободить пространство для старика.
А старик не двигался и широко раскрытыми от удивления глазами глядел на Иисуса.
Боже всемилостивый, наконец прошептал пораженный дед. Кто Ты? Люди добрые, сказал он тихо, и вдруг вскричал: Люди добрые, я чувствую свои ноги и руку. Я вижу отчетливо ваши лица, я вижу каждый листочек на дереве, люди добрые-е.