На улицу опустилась густая тишина, царящие вокруг звуки, странным образом вплетались в неё, вязли в ней, становясь её частью, делая её, тем самым, ещё оглушительнее.
Раздался вой полицейских машин, истеричная рёв сирен карет скорой помощи, стоны раненых, плачь выживших, победоносный рёв огня, пожирающего салоны растерзанных джипов и трупы мёртвых охранников Трофимова.
Вот основные составляющие обрушившейся на улицу, звенящей тишины. В этой мёртвой тишине, Сара, идущая с пистолетом бородача в руке среди трупов в сторону разрушенного кафе, выглядела особенно жутко. Карие глаза рыжеволосой бестии полыхали гневом и жаждой смерти.
Сара не знала, кто скрывался в салоне джипа, всё что ей надо было знать, это то, что все они покойники. Жалкие ублюдки, ставшие причиной «кровавой бани» больше не имели права на жизнь и Сара была несказанно рада, что именно ей выпала честь им об этом сообщить.
Детский плачь, заставил Сару сбиться с шага, выронить из внезапно ослабевших пальцев пистолет, отчаянный крик, рождённый в детских лёгких, отбросил её на много лет назад к детской колыбельке, в которой обитало счастье по имени Мила. Над крохотной кроваткой которой она ночами напролёт стояла в обнимку с улыбающимся мужем.
Пулемётная очередь буквально разрезала Варвару Петровну на пополам. Но старушка получила ответ на свою единственную молитву. Малыш, каким то чудом остался жив. Словно за миг до смерти, Варвара Петровна на пару секунд получила небывалую по своей мощи силу.
Силу, которую потратила на спасение малыша, которого по прежнему крепко прижимала к груди, защищая от ужаса смерти порождённого живыми.
Чёрт с ними с ублюдками из джипа, с ними она разберётся в другой раз, Сара бережно взяла на руки малыша, начала баюкать, чувствуя как вырванное из сердца чувство возвращается, теплом разливаясь по груди.
Дождь проснулся посреди ночи, задыхаясь от страха сдавившего грудь, почувствовавшее угрозу тело, истолковало её по своему, дрожащая рука выхватило из под подушки пистолет.
Трофимов в темноте, долго водил пистолетом из стороны в сторону, пытаясь определить откуда исходит угроза, не находя в себе сил успокоиться и унять бешено бьющееся сердце в груди.
Окончательно проснувшись, сообразил, выбившая его из привычной колеи волна страха, поднялась с самых глубин его почерневшей от злодеяний души, выронив пистолет, без сил упал на постель, свернувшись калачиком впервые за долгие годы разрыдался. В последний раз он плакал на похоронах матери двадцать лет назад.
Дождь отчаянно пытался вспомнить, что так сильно его напугало во сне, какие кошмары, призраки из прошлого навестили его сегодня ночью, заставив Трофимова буквально дрожать от страха. Нет, ужас который он испытал не был связан ни с живыми, ни с мёртвыми. Страх завладевший всем его существом был связан с чувством рождённым потерей. Он что то потерял!
Трофимов удивился, что такого ценного он мог потерять во сне. Рука машинально скользнула под одеяло ощупала промежность, всё на месте. Чего же он лишился? Тень какой потери нависла над ним наполняя сердце болью, чувством невосполнимой утраты. Такое чувство, что из него вырвали кусок по живому. Как ему не было больно и страшно, он не мог вспомнить.
Какая потеря заставила его разрыдаться сейчас? После смерти мамы у него больше не было болевых точек, его нельзя было запугать, им стало невозможно манипулировать, он был неуязвим.
Неожиданно Дождь вспомнил. Воспоминание о матери запустило цепочку ассоциаций, которые разбудили дремлющую память и вернули потерянный сон всё. Сон, который начинался как волшебная сказка, но в какой то момент превратился в жуткий кошмар.
Дождь вспомнил, доброе, нежное, источающее любовь лицо женщины склонившейся над детской колыбелью, в которой кто то лежал, но Дождь никак не мог рассмотреть спящего в детской кроватке малыша. Свет, который излучало тело малыша, был настольно ярким, что было больно смотреть и почти невозможно разглядеть лица младенца.
Вырываясь из колыбели яркие лучи гармонично вплетались в сияние исходящее от молодой матери. Мощный поток света, заливал бедно обставленную детскую светом надежды. Осмотревшись вокруг Трофимов неожиданно понял, он находиться в своём старом доме, в своей комнате, значит склонившаяся над колыбелькой женщина его мать, а он сам окутанный мягким сияньем мирно дремлет в крохотной кроватке.
Раздался мягкий, нежный шелест, который могут издавать только крылья ангелов и Дождь с болью в сердце увидел как счастливая мать, воркующая над своим единственным ребёнком, тает, исчезает в темноте.
Раздался мягкий, нежный шелест, который могут издавать только крылья ангелов и Дождь с болью в сердце увидел как счастливая мать, воркующая над своим единственным ребёнком, тает, исчезает в темноте.
Сон перенёс Трофимова на детскую площадку, залитую невыносимо ярким внутренним светом, исходящим от носящейся туда сюда счастливой детворы.
Дождь хорошо помнил этот день, он намертво врезался ему в память. Трофимов осмотрелся по сторонам пытаясь отыскать среди играющей детворы себя, а вот и маленький Миша сцепился с другим ребёнком из за плюшевого медвежонка.
Дождь не смог сдержать улыбки, вспомнив с какой жадностью, хотел обладать этой игрушкой, но бедные родители не могли купить ему дорогую игрушку и в этот день он решил силой забрать её у другого мальчика.
Счастливый обладатель плюшевого чуда, был выше и сильнее Миши, но желание обладать, жадность, злость на родителей, предало юному Дождю сил, он вырвал свою законную добычу из слабых детских рук. Заставив своего противника убежать, прочь, рыдая, призывая на помощь воспитателя.
Дождь с гордость взглянул на юного себя, удивлённо вздрогнул когда увидел, что внутренний свет источаемый маленьким Мишей померк. Нет, он всё ещё был достаточно ярким, но стал как будто слабей и тело Миши, своей блеклостью, теперь отчётливо выделялось среди резвящейся на площадке детворы.
Нетерпеливый ангел вновь взмахнул крылом и Дождь оказался в грязной заплёванной подворотне пропахшей рвотой и мочой
Ему пятнадцать, в тёмной подворотне возле бара он с приятелями караулит пьяных, что бы сбить с ног и обчистить карманы неудачливых выпивох. Тела Миши и двух его подельников всё ещё излучают свет, но это слабый, больной, чахоточный свет.
Торопливо взмахнув крылом, бессердечный ангел увлёк его дальше, не дав сполна насладиться приятным во всех отношениях воспоминанием.
Трофимову двадцать пять, его завёрнутое в тёмный плащ тело всё ещё пытается излучать свет, бороться с впитанной им вместе со злом темнотой. Умирающий свет, мерцает словно лампочка, подключённая к садящемуся аккумулятору, свет не горит, он еле тлеет, задыхается, словно пойманный в ловушку остывшим, очерствевшим телом Дождя.
Из припаркованной неподалёку машины выходит молодой следователь, имя которого время стёрло из памяти Дождя. Молодой следователь, ровесник Миши, оказался тем парнем, которым Трофимову так и не удалось стать.
Расследование, которое ведёт следователь серьёзно угрожает покровителям молодого бандита и ставит его будущее под угрозу. От тела следователя исходит мощное сияние, окружающий его свет настолько яркий, что буквально слепит глаза. Подняв пистолет и нажав на курок, Дождь тушит его словно свечу на ветру.
Крылья ангела подобны буре, их словно паруса, наполняет ярость и негодование.
Дождь вновь переживает вчерашний день, видит свой джип, несущийся сквозь окружённую светом толпу людей. Свет умирает вместе с погибшей плотью. Дождь видит себя, своё обезумевшее лицо, тело которое больше не излучает свет, теперь его окутывает глянцевая темнота, настолько плотная, что напоминает чёрную дыру. Он больше не может излучать свет, но может с жадностью поглощать свет других людей.
Сумрак окутавший его словно кокон настолько плотный, что он даже не может разглядеть собственного лица. Михаил Степанович с тревогой вгляделся в тень, которая заменила ему лицо и с ужасом увидел как из мрака начало проступать уродливое рыло монстра. Он больше не был человек, он стал чёрной дырой с ненасытной жадностью поглощающей свет и чужие жизни.
Дождь понял, почему ему так плохо и грустно. Он оплакивал потерянный свет собственной душу. Остатки которой безвозвратно утратил в учиненной им бойне.
Ангел в последний раз, разочарованно взмахнул крылом и Дождь понял бог в существование которого он никогда не верил, отвернулся от него, потерял из виду его душу, в окутавшей Трофимова темноте.
Звук в коридоре за запертой дверью заставил его вновь схватиться за пистолет. Дом был погружён в сонную тишину. Обычно у двери спальни дежурили двое телохранителей. Дождь не любил тишину, из соседней комнаты, всегда доносилось слабое, умиротворяющее бормотание работающего телевизора. Но сейчас, не было слышно ни звука. Тишина, которую так ненавидел Дождь, окружала со всех сторон, беря в плотное удушливое кольцо, вновь навалился страх. Собственное хриплое, прерывистое дыхание Трофимова кое как отогнало панику.