Чёр-р-рт, ну как я буду кричать? Вера, ты крикни!
Вера замешкалась, замялась, отступила.
Вдруг Наташка подскочила к окну, схватилась ручонками за стеклянные зубцы и страшным, ненатуральным каким-то голосом тоненько завопила:
Помоги-и-ите! Помоги-и-ите! Нас убива-а-ают!
Мужчина с женщиной подхватились, исчезли. Во многих окнах погас свет.
Помогите! захлёбываясь, крикнула последний раз Наташка в пустое пространство двора и, прикрыв заалевшими пальцами глаза, уткнулась в грудь Антону.
Трах! Трах! Трах!..
Осада продолжалась.
5
Как они мечтали об отдельной квартире!
Сначала теснясь у тёщи, потом снимая углы, затем прозябая в коммуналке, они грезили о своём изолированном мирке. Казалось, ничего больше не надо: дайте нам наш куб пространства, дайте нам нашу собственную маленькую крепость, где можно спрятаться, укрыться от суматошного шизофренического мира хоть на мгновение. С какой серьёзностью, с какими затратами сил, времени и нервов они обихаживали, обставляли и украшали свою квартиру, особенно, конечно, Вера мытарилась: то за обоями пять часов в очереди мается, то какие-то кашпо заморские в художественном салоне сторожит.
Обклеили, обставили, намыли, натёрли и, действительно, квартирка получилась уютная. Придёшь из мира грязный, согбенный, взъерошенный: скинешь обувь у порожка, наструишь прозрачно ванну до краёв, отмокнешь, на кухоньке примешь ужин не торопясь, посмакивая; в комнате возляжешь на диване под торшером с газетами или книгой, а то телек врубишь чего там старенького? Вот и ещё отсрочил на денёк свою гибель или сумасшествие, уравновесился.
Да разве можно было предугадать, что своя же квартира-крепость станет западнёй? Это там, за окнами, за крыльцом мрак и жуть. Это там идёт постоянная война-охота. Это там можно жертвой стать в любой миг и без всякого повода. Господи, ну почему, зачем ты привёл этих тварей подпитых сюда? В чём вина наша, Господи?..
Антон, часто дыша, прижимал к себе Наташку, смотрел на огненные жала свечей. Он чувствовал горячий взгляд Веры на своём лице, но никак не мог повернуться странная вялость заполнила всё тело
* * *Точно так же не мог Антон смотреть Вере в глаза однажды в ясный летний вечер много-много лет назад. Тогда длились первые дни их страстной, чувственной дружбы. Только в десятом классе, под самый последний звонок разглядели Антон и Вера друг дружку, просверкнула меж ними искра. А до этого два года за соседними партами посторонне сидели.
В тот день они сдали историю. Гуляли после экзамена по стадиону, заброшенному, заросшему травой, а по краям деревьями. Говорили, смеялись, но главным образом целовались чуть не поминутно: кровь играла, щёки алели, окружающий мир существовал где-то там, вдали, за пределами атмосферы.
И тут Антона из пустоты пространства кто-то грубо облапил, дохнул в лицо портвейном. Антон очнулся, отпрянул и узнал Боец, парень из его дома. Антон с ним почти не общался: Бойцов учился в ПТУ, обитал в другом мире в антимире. Но «привет» на «привет» при встречах обменивали.
Боец, качнувшись, снова заключил Антона в объятия, скорячился в борцовскую стойку, замычал. Антон, нервничая, начал отдирать от себя парня, но тот словно прилип.
Боец, ты что? Не узнал, что ли? Антон сам слышал в своём голосе постыдные умоляющие нотки. Боец, ну правда, что ты? Отстань. Мы же в одном доме живём не узнал?
К-короче, пробубнил Боец, начиная кружить Антона по траве, точно по борцовскому ковру. К-короче
Антон зыркнул на Веру. Она стояла в сторонке, прижимала кулачки к подбородку, смотрела растерянно, испуганно.
И Антон решился: подстегнул себя, плеснул в душу злости, резким тычком отбил левую руку Бойца, отклонился назад и своей правой вмазал ему по физии. Но слабовато: не удар пощёчина. Однако Боец оторвался, застыл, хлопая ресницами.
Только воспрянувший Антон хотел резко отодвинуться и распрощаться с соседом по дому, как из-за деревьев нарисовались ещё двое. Антон, не успев собраться, после первого же тычка в лицо закрыл голову руками, выставив локти, скрючился. Его мигом сбили на землю, принялись с аппетитом пинать.
Спасла Антона Вера: она так пронзительно завизжала, что пинальщики не выдержали, приложили ещё по разу «фраера причёсанного», подхватили Бойца и смылись. Антон в общем-то отделался легко: фингал, губа разбита да бока гудят. Но больше всего душа кровоточила от стыда хотелось в канализационный люк головой. Да ещё Вера сыпанула добрую пригоршню сольцы на свежую рану шла, шла, да и ляпнула: «А ты драться, оказывается, не умеешь»
После этого вечера они не встречались полгода.
6
Шмац! Шмац!
Антон догадался пробивают дыру над притолокой.
Если бы не застеклили лоджию, мы бы сейчас спокойно к соседу перебрались, ровно, бесстрастно сказал он.
Лоджия одна на две квартиры. Посередине тонкая перегородка в половину кирпича.
Подождите, оживился Антон, отстранил от себя Наташку, сейчас всю раму выбьем
Он побежал за топориком. Наташка приникла к матери. Девчонка словно заснула: не открывала глаз, еле держалась на ногах. Лицо её было измазано в крови.
Антон схватил топорик, глянул наверху зияла квадратная дырища. Левый верхний угол дверной коробки ходил ходуном.
И тут Антона осенило ванная!
Вера, Наташка, сюда!
Он открыл ванную, впустил жену с дочкой, бросил напоследок взгляд назад дверной косяк трещал, выскакивал из плоскости стены. Антон закрылся на защёлку, сунул фонарик Вере. Положил топорик в раковину, обеими руками сорвал зеркало вместе с полочкой посыпались банки, тюбики, флаконы. Швырнул всё в ванну. Перехватил удобнее топорик, ахнул остриём по стене
Ещё когда они только вселились, Антон, отделывая ванную, обнаружил: от соседа-инвалида в этом месте их отделяет тонюсенькая стеночка из половинок кирпича и сыпучего раствора. Чтобы капитально закрепить раковину, пришлось даже нашивать деревянный щит на всю нижнюю часть перегородки.
От первого же удара сделалось окошко с ведёрное дно. Загремело и рассыпалось зеркало соседа. Антон с сумасшедшей силой рубанул крест-накрест несколько раз, приказал:
Наташка, полезай!
Он подсадил дочку, просунул её ногами вперёд, протолкнул в дыру. Быстро подтащил стиральную машину «Малютку».
Вера!
Жена ступила на унитаз, с него на «Малютку», хотела перешагнуть раковину, но узкая юбка держала.
Вера! заорал в бешенстве Антон. Да задери ты её, чёрт возьми!
И сам схватил за подол, вздёрнул юбку. Вера, сверкая исподним, корячилась, протискивалась в пролом.
«Боже, мелькнуло у Антона в голове, это же кинокомедия! Это же цирк!» И он почувствовал на глазах слёзы.
Прежде чем скрыться самому, Антон, охнув от натуги, стащил со стены железный шкаф с запасами мыла, зубной пасты, порошка стирального придавил им дверь. Вплотную придвинул и стиральную машину. Приладил под ручку швабру всё, глядишь, задержит на минуту-другую.
В квартире соседа они оказались впервые. Свет вспыхнул. Краем глаза Антон заметил сиро, убого: стол, стулья, дерматиновый диван. Но главное телефон. Вот он голубчик, ярко-красный, стоит на тумбочке у окна ждёт.
Антон схватил трубку В телефоне чёрный провал тишины. Сволочи! Они, конечно же, провода в коридоре оборвали
Всё!
Антон загнанно осмотрелся: может, ружьё где висит? Не хотелось верить, что шансов не осталось.
Пап, а что если так: когда они все сюда полезут в коридоре ведь никого не будет? Мы в двери выскочим и убежим, а?
А что, идея! Молодец Наташка! Только бы на улицу выскочить: всё же центр города. Да и время ещё Антон глянул на часы: Господи, всего полчаса прошло! Ещё только половина десятого.
Антон ринулся в переднюю. У соседа тоже два замка. Так, верхний нормальный: изнутри открывается. А нижний? Нижний
Антон сгорбился у дверей, приник к тёплому дереву лбом, закрыл глаза.
Ну что, Антон? Что?!
Антон устало развернулся, обнял жену и дочь, крепко прижал к себе. Вдохнул тревожный родной аромат их волос.
И всхлипнул.
В ванной раздались крики, хохот, весёлые глумливые матюги
Лю-ю-юди-и-и-и-и!..
СКАЗКИ БАБУШКИ АЛЁНЫ
Рассказ
1
Признаться, до этого дня я мало внимания обращал на нашу соседку по квартире.
Волею судьбы попали мы в коммуналку на две семьи год назад. Тогда за стеной жили два человека Маруся, продавщица мебельного магазина, и её мать, Алёна Дмитриевна, которая за месяц до нас прикатила к дочери из самой что ни на есть сибирской глухомани доживать, как она выражалась, свой вдовий век.
И надо же было такому случиться: не успели мы толком познакомиться с соседками, как Марусю посадили. История случилась, увы, обыденная: какие-то прожжённые хапуги там, в мебельном, ворочали тысячами, спускали деревянный полированный дефицит направо и налево, наживали себе дачи и машины, а в результате, когда верёвочка перестала виться и пришлось держать ответ, были посажены на простую неполированную скамью две молодые дурёхи. Самые крайние. Одна из них Маруся.