Гораздо большей известностью пользовался отель Bauer-Grünwald (на некоторое время принимавший имя Grand Hotel dItalie-Bauer: «На Campo S. Moise. Больш. Кан. Новая Готич. постройка с садом, рестораном и террасой. от 3½ л. Ст.: 1½, 3½ и 5 л. Панс. от 10 л.». В частности, весной 1891 года здесь останавливались А. П. Чехов и А. С. Суворин. Название отеля было упомянуто лишь в чеховской записной книжке («22-го вечером приехали в Венецию Hotel Bauer»[252]) сами же его реляции в письмах, непривычно восторженные, посвящены почти исключительно городу.
Интерьеры отеля мельком упоминает навещавший там Чехова Д. С. Мережковский: «В отделе Бауер, в длинном Суворинском салоне с зеркалами без рам и с обычными венецианскими люстрами, мы пытались пить невкусный чай. Но скоро переходили на золотистое фалерно»[253]. В один из этих визитов произошел пустяковый диалог, неожиданно запечатлевшийся в истории: 25 марта (ст. ст.) Чехов, описывая прелести венецианской жизни, сообщал родным: «Одним словом, дурак тот, кто не едет в Венецию. Жизнь здесь дешева. Квартира и стол в неделю стоят 18 франков, т. е. 6 рублей с человека, а в месяц 25 р., гондольер за час берет 1 франк, т. е. 30 коп. В музеи, академию и проч. пускают даром. В десять раз дешевле Крыма, а ведь Крым перед Венецией это каракатица и кит»[254]. На следующий день он поправлялся: «Вчера, описывая дешевизну венецианской жизни, я немножко хватил через край. Виновата в этом г-жа Мережковская, которая сказала мне, что она с мужем платит столько-то франков в неделю. Но вместо неделю читай в день. Все-таки здесь дешево. Здешний франк здесь то же, что в России рубль»[255]. Б. Зайцев, хорошо знавший Мережковских, комментировал много лет спустя:
На почве восторга Чехов в одном письме даже занесся, но не по своей вине. Сбила его Зинаида Николаевна Мережковская. Видимо, в юности она так же все путала, как и в старости, в Париже.
Ясно видишь, как она, ленивая и слегка насмешливая, со своими загадочно-русалочными глазами, покуривая папироску, вяло тянет:
Да, здесь все дешево Мы за квартиру и стол с Дмитрием платим Дмитрий, сколько мы платим?
Зи-и-на, восемнад-цать франков!
Слышите, Чехов Ну, вот вам. Восемнадцать франков. Разве это дорого?
Возможно, Мережковский разговаривает в это время с Сувориным и не слышит, как она добавляет Чехову, которого считает немножко тюфяком и провинциалом:
Восемнадцать франков в неделю совсем недорого. Чехов поверил, и хотя сам платил вовсе недешево, отписал в таком духе сестре в Москву. Но на другой день пришлось поправлять[256].
Парадокс заключается в том, что Мережковские, на тот момент крайне стесненные в средствах, вполне могли обходиться 18 лирами в неделю (конечно, без пансиона[257]) и на фоне их быта размашистое житье Чехова и Суворина смотрелось более чем импозантно. «А хорошо было тогда, в отеле Бауер, за фалерно! С какой радостью я вспоминаю то время!» писала Гиппиус последнему три года спустя[258]. В этом же отеле Чехов поселил героев своего рассказа, начатого еще до поездки и законченного к 1893 году[259].
В том же «Бауэре» останавливались Е. Марков[260], М. С. и О. С. Соловьевы с сыном, И. Бунин, В. Злобин, З. Шаховская (во время второй поездки в Венецию) и др.[261] Местный ресторан осуждал герой повести В. Немировича-Данченко «Русский художник в Венеции»: «Ресторан Бауэра в Венеции тогда считался лучшим и, во всяком случае, самым громадным. Теперь я никому не посоветую там есть: долго, дорого и не важно. Лакеи министры. Не подают, а милости оказывают, и притом на три четверти немцы. Стоит для этого ехать в Венецию!»[262]
Сам протагонист этой повести жил в Grand Canal Hotel et Monaco «На Больш. Кан., вход с Calla Vallaresсo, близ пароход. прист. Св. Марка. от 3½ 4 л. до 10 л. Ст.: 1, 3½ и 5 л. Панс. от 10 до 20 л.». Там же останавливалась в один из венецианских визитов врач, писательница и покровительница русских эмигрантов О. Ресневич-Синьорелли, хотя позже предпочитала ему более экономичную альтернативу: «Венецию я знаю мало. Она дороговата. Я когда-то остановилась две ночи в Hotel della Stazione. Два года тому назад была две недели в Hotel Monaco, около S. Marco, на Canal Grande, и платила за комнату 25 лир. Hotel della Stazionе, конечно, гораздо дешевле и удобен тем, что на двух шагах от станции и у остановки парохода по Canal Grande»[263]. Этот же отель указывал в качестве обратного адреса один из представителей «русской колонии» в Венеции П. Л. Ваксель[264] выдающийся коллекционер и полиглот.
Не значился в основных путеводителях, но был популярен у русских путешественников отель «Виктория» («Pal. Molin, in the heart of the city», локализует его Бедекер[265]). В частности, там поселились А. Белый с А. А. Тургеневой: «Скоро мы закачались в гондоле; остановились в отеле Виктория; открыли окно и любовались долго картиной из окна <>»[266]. И он же в мемуарном отрывке:
У подъезда отеля: под старой, резною, изогнутой дугами дверью; и дверь распахнулась; канал ослепительно вспыхнул рыбёшками света; стоял на пороге отеля лакей в синем фраке и в белых перчатках; повел коридором по мягким коврам, по холодной, цветущей мозаике камня:
«Вам комнату?»
«Комнату».
Край ослепительно белой смеющейся залы мелькнул завитушчатым потолком и чернеющей мебелью стиля барокко; мы смутно увидели: столики, столики; и за одним, точно палка, застыл седоусый француз. Нам открыли дверь комнаты стиля ампир.
Принесены чемоданы; на столике в чистых салфетках горит серебром «Thé complet». Мы подходим к окошку, открыв доходящие до полу двери, и ночь пролилась из лагун: янтареющим месяцем; в месяце встали узоры домов и бока неживого палаццо.
Мы долго и молча стояли, просунувшись в месяц, ходивший за тихой стеной над пятнадцатым веком[267].
Гораздо больше хлопот, судя по всему, доставил персоналу той же гостиницы другой визитер, И. К. Альфред-Быковский:
Нам рекомендован был роскошный Hotel «Victoria», к которому мы подъехали на гондоле (лодка). <>
В воздухе моросило; с неба падала какая-то пронизывающая нас жидкость.
Было холодно и в номере «Victoria».
Моему спутнику нездоровилось, и я позвал слугу (факкино, facchino), который затопил камин ветками апельсинного дерева; он принес несколько веток
Камин задымил; минуты три спустя комната наполнилась едким и удушливым дымом; мы выражали, как могли, свое негодование; факкино (facchino) уверял нас, что «все это» пройдет, но «все это» не только не проходило, но продолжало увеличиваться; тогда мы, послав ему вдогонку несколько коротких, но крепких слов, которыми так богат наш великолепный русский язык, бежали из номера, и только в читальне несколько успокоили свои расходившиеся нервы[268].
Здесь же в свой приезд в Венецию останавливался В. Я. Брюсов[269]. Нет в путеводителях (кроме всезнающего Бедекера) и упоминаний об отеле «Кавалетто» (рядом с пьяццей Сан-Марко, комната от 2 лир, пансион от семи) между тем, как минимум двое из наших информантов прожили там по нескольку дней:
Я в Венеции! Я со своей возлюбленной Атей в Венеции! Атя четыре года назад уже побывала здесь, но то было в обществе своей сестры и в атмосфере какого-то взбалмошного пикника. Теперь же по ее сияющему лицу я вижу, до чего она сознательно все воспринимает, до чего в унисон бьются от восторга наши сердца
Остановились мы по рекомендации наших родных в «antico Albergo Cavaletto», стоящем на берегу небольшой водяной площади (бассейна) как бы в кулисах самой Пьяццы Сан Марко.
Как только наши вещи были внесены в номер, так мы, ничего не распаковав, побежали на эту площадь[270].
За несколько лет до этого в том же отеле жил М. В. Нестеров, познакомившийся по пути в Венецию при комических обстоятельствах с харьковским помещиком и его дочерью:
Вещи наши вынесли, уложили в гондолу, и мы каналами поехали в другой конец города, где помещается избранный нами отель «Кавалетто».
Наш гондольер не был молодой гондольер, он не был весел и не пел, тем не менее мы чувствовали себя прекрасно. Была тихая южная ночь, и звезды, и месяц, и тихие улицы, еле освещенные фонарями, бесчисленные мосты все это было ново и поэтично. Чувствуешь себя, как в опере. Впечатление это еще более усиливается, когда в тишине где-то послышалась серенада. На мосту покажутся тени, затем снова звуки, приятный тенор кому-то не дает крепко уснуть. Хорошо
Наконец «Кавалетто». Нас встретили, проводили по комнатам, я поместился с папашей своей дочки, а дочка поместилась номера через три.
Утром, напившись кофе, пошли на пьяцца (площадь) Сан-Марко, которая почти рядом[271].
Одним из самых популярных среди туристов из России был Grand-Hotel Luna, также располагавшийся недалеко от пьяццы (« от 3½ до 6 л. Ст.: 1½, 34 и 57 л. Панс. от 10 л.»). В рассказе З. Гиппиус «Луна» вскользь описываются интерьеры его номеров: «В Luna Степана Марковича провели к лифту и подняли чуть не к небесам. <> Войдя в первую комнату салон, Вальцев невольно съежился, он дня не мог бы тут прожить везде золото, дешевая, видная роскошь, неуютно, неприятно и, должно быть, очень дорого. Только из окон был, вероятно, хороший вид с высоты»[272].