Почти половина месяца, а точнее, тринадцать дней, семь часов и семнадцать секунд у меня ушло на то, чтобы заслужить какое-никакое доверие со стороны клиента и его домочадцев жены, тёщи, свекрови, его сестёр и братьев, а также прислуги консьержки, сторожа, поваров, садовника и горничных. Да, чуть не забыл, и водителя персонального воздухолёта тоже. Эти «господа» нужны были мне «на всякий случай». Лишний друг в чужом доме никогда не помешает, верно?
На практике, эта работа отняла у меня кучу нервов и сил. В теории же, всё представляется намного легче, особенно, когда изучаешь учебник. Так и кажется всё это дело провернуть стоит одного чиха, а на самом-то деле ого-го! Это вам не фунт изюму съесть без хлеба!
Постепенно я стал вхож к нему в особняк в любое время и перешёл из категории каких-то гостей, в категорию своих гостей, с правом сидеть за столом во время обедов, ужинов, а если повезёт, то и завтраков. Но я был достаточно «богат», чтобы на завтраки не являться если не хочу. Я не торопил события, знал, одно неосторожное слово или поступок, и моё задание можно считать проваленным окончательно и бесповоротно. А я не хотел подводить куратора, а тем более, себя любимого. Я старался, я очень старался всё сделать правильно как учили в школе!
* * *
Почти ежедневно, по вечерам, в особняке бывшего министра развлекались его друзья и ещё какие-то, непонятного назначения и происхождения, гости: из биллиардной комнаты доносился стук шаров; за карточными столами то и дело раздавалось: «А я твою милую дамочку-красавочку козырным валетиком покрою» или, «Чем кроешь, сволочь? Раззуй глаза это тебе не в твоей конторе, здесь просителей нет, не обманешь!»
Сам же хозяин, любил играть в Mahjong, и не просто в Mahjong, а в «Большой Mahjong». Он уединялся за ломберным столиком подальше от шумной компании картёжников, и, найдя очередного партнёра-жертву, приступал к игре. Как правило, игра велась на деньги, и не было такого случая, чтобы он проиграл.
Изучая его досье, я особо обратил на это внимание, и все дни своего с ним знакомства, старался быть к нему поближе, запоминал систему его игры, выискивал ошибки и красивые ходы.
А он, частенько, будучи в выигрыше и от этого в превосходном настроении, и видя, с каким интересом я наблюдаю за игрой, говорил мне: «Смотрите молодой человек, смотрите и учитесь, как без кровопролития и истязаний мой партнёр расстаётся со своим кровным, честно заработанным капитальцем. Быть может и вы насмелитесь когда-нибудь сыграть, а то всё стоите, да стоите, смотрите, да смотрите. Глаза не проглядели ещё?».
А его жертва, выслушивая тираду экс-министра, бледнела и, вытирая пот с лица, затравленно озиралась в поисках поддержки, и улыбалась, улыбалась.
При первом нашем знакомстве с экс-министром, я был представлен ему в качестве наследника, скоропостижно скончавшегося от сердечной болезни, владельца одной очень перспективной планетки с большими залежами полиметаллов и, одновременно, владельцем крупного банка. Документы и кредитные билеты мне вручили в «конторе» перед вылетом на задание.
У меня в руках часто видели с десяток платиновых карточек. Я был настолько «рассеянным» и такой «Олух царя небесного», что везде всё ронял, терял, забывал. А это, по мнению его друзей и гостей, подтверждало слова о моём богатстве, недалёкости ума и некоторой ветрености характера.
Я же козырял « богатством» с единственной целью заставить вора экс-министра, пригласить меня сыграть с ним. Это должен был сделать он, а не я напроситься, иначе, думаю понятно, что иначе!
Я рассчитывал на то, что он не преминет воспользоваться случаем «раздеть» молодого, спесивого олуха-денди, и отправить голеньким, как ощипанного петушка, восвояси, к папе и маме плакаться в жилетку.
Правда, по легенде мой батюшка скоропостижно скончался, но матушка-то была жива. Вот он и должен был рассчитывать, обобрав меня, заставить, поджав лапки вернуться к мамочке и поплакаться ей, чтобы пожалела. А лучше пожурила своего сынка-балбеса за неуёмную страсть к игре. Хотя, думаю, ему было глубоко безразлично, что потом будет со мной. Как-то, на досуге, я даже представил, как он будет потирать руки от удовольствия.
В один из счастливых для него дней, наблюдая за игрой, я представил всю эту картину в лицах, и долго, про себя конечно, не вслух, смеялся над его самоуверенностью и безнаказанностью. «Погоди, говорил я, украдкой смотря на виртуоза-хапугу, отольются тебе мышкины слёзки!».
В один из счастливых для него дней, наблюдая за игрой, я представил всю эту картину в лицах, и долго, про себя конечно, не вслух, смеялся над его самоуверенностью и безнаказанностью. «Погоди, говорил я, украдкой смотря на виртуоза-хапугу, отольются тебе мышкины слёзки!».
Мои усилия наконец-то увенчались успехом: в один из вечеров я сумел предоставить ему возможность заманить меня в игру.
Я долго и неумело отнекивался, громко призывал окружающих быть свидетелями своего неумения играть и, в конце-концов, сумел собрать вокруг нас группу болельщиков.
Они нужны были мне в качестве свидетелей на случай, если экс-министр вздумает оспаривать свой закономерный проигрыш.
Вы можете спросить, зачем такая тягомотина по изыманию неправедных богатств? Могу объяснить, но это в первый и последний раз, договорились?
Всё дело в том, что согласно Союзной Декларации Свобод Народов, лет двести тому назад были отменены не только смертная казнь и уголовное преследование, как таковое, а вообще отменены все виды наказаний. Народное Собрание решило население планет настолько продвинулось в своём развитии, что никакие преступления сейчас невозможны, поэтому наказания не к кому применять.
Через полсотни лет спохватились (преступления, особенно финансовые, не прекратились, а наоборот возросли). Срочно был создан наш Департамент, а затем и спецшкола. Единственным методом изымания денег при «отсутствии преступлений и отменённых в связи с этим наказаниях», оставалась игра на деньги. Игра, под эгидой Имперского Казначейского Банка. Вот так!
Для этой цели и была создана наша школа. Нас обучали играть во всевозможные игры, обучали психологии индивида, обучали умению вовремя использовать слабости игроков, короче обучали беспроигрышной игре.
Вот таким, несколько экстравагантным способом, Правительство Союза изымало уворованные средства. А, как иначе? Все же честные, особенно Имперские чиновники!
Глава четвёртая
Игра всё больше и больше возбуждала и захватывала нас. Я, чаще проигрывал, чем выигрывал, громко переживал свои неудачи, ещё громче радовался какому-нибудь незначительному выигрышу, короче как профессиональный артист, на потеху зрителей устроил целое представление со стенаниями и слезами, дёрганием себя за волосы и прочими штучками-выкаблучками. Или, как в таких случаях говорят «Вёл себя, как полный идиот!»
Вокруг нас собралась толпа болельщиков, даже любители карт и биллиарда подтянулись к нам, чтобы посмотреть, как их «друг» «раздевает» самодовольного, молодого петушка. Особенно злорадствовали те, кого, до этого, министр лишил части их состояния.
Им бы посочувствовать мне, пожалеть, так нет они радовались! Я видел их ухмылки, их неприкрытую возможность, ох, уж эта homosapienskaja гадкая натура радоваться тому, что не ты один попал впросак
Такая обстановка мне была только на руку, хотя, по правде сказать, мне не легко удавалось ломать комедию, я был очень напряжён. Часть моей внутренней энергии уходила не на игру, а на «ломание комедии».
Экс-министр был сильным, я бы даже сказал, очень сильным игроком в Mahjong, и мне приходилось всё время быть начеку! Да что там начеку я был весь на нервах. У меня вообще ничего своего не было одни нервы и нервные окончания!
Постепенно мой запас кредитных билетов стал иссякать, моё лицо от «огорчения» стало вытягиваться и бледнеть, а лицо моего противника, розоветь. Он с нескрываемым удовольствием сыпал шутками, похохатывал и потирал руки.
Наступил кульминационный момент в игре: вокруг столика воцарилась глубокая тишина (если бы на планете водились мухи, то было бы слышно как они летают).
Болельщики зажали нас в живое кольцо, Слышались посапывания и покряхтывания, и лишь изредка, кто-то покашливал от волнения.
Бледный, с обильно текущим по лицу потом, взъерошенными волосами на голове и оторванной от «волнения» пуговицей на рубашке, я трясущимися руками подписывал чек на всё «своё» оставшееся имущество: планету с полиметаллами и банк. В последней попытке отыграться я рисковал, очень рисковал!
Но это была игра, игра обязательная, игра Правительства в моём лице, и я знал, что делаю. Я видел, мой противник, вольготно раскинувшись в кресле, расслабился, и в предвкушении лёгкой победы, попивает прохладительный напиток. Вот этого момента я и ждал!