Он прищурился, пытаясь разобрать, через сплошной поток воды и мелькающие дворники начала рассасываться пробка или нет. Обычно в это время на дорогах было уже достаточно свободно. Час пик возвращения рабочего населения домой проходил. Отрабатывали отгул, взятый на первое сентября, чтобы проводить детей в школу? Может быть.
Положив свободно руки на руль, немного откинулся в водительском сиденье, но тут, же выпрямился. Только тело принимало более расслабленную позу, как сразу же начинало клонить в сон. Пропить витамины что ли? Ему еще весной сестра притащила. Но они так и валялись в шкафчике на кухне, предусмотрительно убранные и заставленные рядом из банок, чтобы она не увидела и не начала есть плешь: «Ты опять забыл? С твоей работой нужно беречь себя. А то ни нормального питания, ни сна, ни отдыха». И так далее, в том же духе. Варвара работала в детском саду воспитателем и воспитывала всех: детей в группе, своих двух и мужа. К тому же была на пять лет старше. В силу всех этих причин постоянно читать нотации и муштровать его вошло в привычку.
Пока он был на автомойке, то отключил телефон, чтобы поспать. Правда, мойка машины с такой погодой дело зряшное и бесполезное, через два дня опять все до самых дворников будет в брызгах. Теперь спохватившись, нажал на кнопочку, заиграла музыка приветствия. И сразу же пришло сообщение, что такой-то абонент звонил вам четыре раза. Быстро набрал номер. Коллега не стал беспокоить бы его без причины, учитывая, что расстались они часа полтора как.
Да, Вов? Что у тебя?
Подъезжай на Северное кольцо. Заброшенные склады. Помнишь, в сауну мы ездили в прошлом году?
Помню.
Мимо нее и свернешь дальше на перекрестке налево. А там уже сам увидишь патрульную машину.
Наш труп?
Похоже.
Буду не скоро, стою в пробке.
Понятно. Ждем. Хотя никакого толка нахн. Дождина этот уже все равно уже подчистил.
Ничего. Не дрейфь.
Кинул трубку на соседнее сиденье. Выругался трехэтажным матом, благо, что один, на водителя впереди, который медлил и ожесточенно посигналил. Ни в чем не были виноваты ни телефон, ни другой водила. Просто это был уже третий труп молодой девушки, убитых одним и тем же способом и оставленных в одной и той же позе.
Кто сказал, что маньяки существуют только в воспаленном мозгу американских кинематографистов? Как то, заинтересовавшись восторженными возгласами своего пятнадцатилетнего племянника, потратил время и посмотрел сериал зарубежного производства. Выходило, что на каждый квадратный метр их территории, приходится, чуть ли не десять маньяков.
В их случае, про маньяка сначала никто и не подумал, но выходило, что это так. Девушек находили в одном и том же районе, окраина города, несколько километров заброшенных складов и не заброшенных, пересеченных железной дорогой. Всегда в одной и той же позе. Без одежды, все было снято, вплоть до нижнего белья. На шее борозда от удушения, при этом пользовались какой-то витой веревкой, отпечатывался затейливый рисунок. Волосы с головы срезаны, и не просто срезаны, а вместе с кожей. Темя и затылок в страшных порезах. Этот человек не был особым умельцем, поэтому где-то оставались островки кожи с волосами.
После пересмотра фотографий с места происшествия, со временем создалось впечатление, что конечная цель убийцы, не просто убить, забрать жизнь, но и их внешность, образ, вообще любой след от их существования. И жертвы лежали забытые и опустошенные, как старые игрушки. Из них выжимали все до последней капли.
Впереди, за поворотом, показались всполохи мигалок. Надо будет сказать, чтобы выключили. Хотя район здесь тихий, лишнего народу не бывает.
Захлопнув дверцу машины, немного постоял, собираясь с мыслями, и пошел к центру событий. Между высоким бетонным забором и стеной приземистого двухэтажного здания, с большими местами выбитыми окнами, в коричневой каше роились несколько человек. Девушка сидела в той же позе, что и остальные, голова немного вбок, руки безвольно лежат вдоль тела, ладонями кверху.
Остановился в метре от нее. Вова подошел сзади. Они, молча, пожали руки, и еще немного посозерцали.
И опять здравствуйте вам!
Кто нашел?
Бомж. У него здесь ночлежка. Возвращался дяденька домой, если можно так выразиться, хотел спокойно распить бутылочку. А тут она. Сначала подумал, что наркоша. Голая же. Вот. Потом, подойдя поближе, понял, что мертвая. «Мертвяков», как он выразился, боится с детства. Побежал к своему дружку, который тут недалеко сторожем работает, иногда вместе квасят по ночам. Тот сначала не поверил, пошел посмотреть, впечатлился и наконец вызвал полицию. Они сидят в нашей машине.
И опять здравствуйте вам!
Кто нашел?
Бомж. У него здесь ночлежка. Возвращался дяденька домой, если можно так выразиться, хотел спокойно распить бутылочку. А тут она. Сначала подумал, что наркоша. Голая же. Вот. Потом, подойдя поближе, понял, что мертвая. «Мертвяков», как он выразился, боится с детства. Побежал к своему дружку, который тут недалеко сторожем работает, иногда вместе квасят по ночам. Тот сначала не поверил, пошел посмотреть, впечатлился и наконец вызвал полицию. Они сидят в нашей машине.
Хорошо. Я еще поговорю с ними. Что сам-то думаешь?
Что, что? Все как обычно. Поза, в которой она сидит, нет одежды, вообще ничего, волосы срезаны, тот же способ убийства и следы долгих истязаний.
Подошел эксперт.
Ну что?
После вскрытия все будет более точно, что тебя интересует. А пока только одно, мучилась она где-то с месяц не меньше. Убили ее не менее пятнадцати часов назад.
Тогда все.
Мужчина кивнул и отошел в сторону.
А что теперь скажешь?
Ничего нового. Мучает он их месяц. Хотя с первой жертвой чуть дольше. Приноравливался. Кстати, с этой нам повезло, сразу среди «потеряшек» нашлась. Ее матери я уже позвонил.
Да. Надо будет завтра к ней с утра съездить.
Я уже договорился с ней.
Хорошо. Надо будет показать ей фото последних девушек, может, они знакомы. Вдруг повезет.
Вдруг.
В машине, где он устроился на переднем сиденье, воздух уже пропитался несколько затхлыми ароматами. Мужичок в драной курточке и с сизыми коленями, выглядывающими из разодранных на коленях штанин, любовно обнимал чекушку и боязливо посматривал по сторонам. Рядом с ним сидел более прибранный и подтянутый мужчина, но со следами частых возлияний на лице, отеки и лопнувшие маленькие капилляры.
Здравствуйте. Изотов Глеб Николаевич.
И раскрыл удостоверение, но на него обычно мало кто обращал внимание.
Назовитесь, пожалуйста.
Первым отозвался более прибранный.
Рыбаков Семен Петрович. Мои данные уже записали.
Ничего еще раз запишем.
Я работаю тут недалеко Стахановская восемь, сторожем.
И подтолкнул в бок бомжа, от чего тот чуть не выронил свою чекушку.
А я Владимиров Василий Владимирович. Иногда ночую, в этом здании. Хорошее было место, а теперь близко не подойду.
Расскажите когда, как вы обнаружили тело.
Как? Шел от Семеныча, он отказался со мной выпить. Ну, думаю и один справлюсь. Захожу значит через ворота, а она сидит
А как долго вас не было здесь?
Я ушел, где то около часа дня. Дружок подработку на рынке обещал, машину разгрузили, он мне деньги отдал. Мы за это дело немного накатили, и я обратно пошел пешком, по дороге вот в магазин зашел. А больше нечего сказать. Никого не видел, ничего не слышал. Даже ближе метра к ней и не подходил. А когда Семеныча позвал, то вообще за забором ждал.
Понятно. А вы Семен Петрович? Наблюдаете только за зданием или территорию тоже обходите?
Территорию тоже обхожу. Но сегодня я в ночную смену с восьми вышел. Чуть пораньше сегодня пришел где-то в семь тридцать вечера и почти тут же обратно Василий прибежал весь трясется, говорит, что во дворе через несколько зданий труп. Я не поверил, но пошел посмотреть. А потом вернулся, вызвал милицию.
Хотелось бы тогда поговорить еще с вашим сменщиком. Укажите вот здесь его данные и смены.
Хорошо. Но вряд ли он чего видал. Мы находимся на другой стороне, да и далеко, забор высокий.
Ничего, поговорим, разберемся.
Позже, уже сидя дома, он раз за разом прокручивал их образы у себя в голове. И не мог понять, что в них такого? Повторяющийся момент, что-то общее.
Забытье в этот раз было особенно тяжелым и беспокойным. Будто вязкое болото, в которое понемногу погружаешься. Сначала не замечая, а потом уже поздно что-либо предпринимать, трясина уже плотно обхватила тебя, не отпускает и, от лишних движений, лишь еще глубже опускаешься. Так и здесь.
Он шел по коридору, открывая одну дверь за другой, то ли в какой-то заброшенной квартире то ли в доме, непонятно. Сначала, за этими обшарпанными деревяшками с отслоившейся краской, не было ничего кроме мебели, ободранных обоев и мусора. И никаких окон, только стены. Тишина, давящая на уши. Никаких звуков, скрипа половиц или дверей, шорохов, шума труб. Ничего. Открылся очередной проем в комнату. Господи! Сколько же их тут? Этих дверей.
На кровати сидела первая из убитых девушек, брюнетка, судя по оставшимся островкам волос и бровям. Черты лица мелкие, как будто еще не до конца развитые. Он моргнул. И будто запечатлел ее как на фотографии. В следующем помещении другая девушка, вторая, миловидная, похоже, что раньше у нее были шикарные темно-коричневые кудри, в самом низу затылка осталась не срезанная прядь. И вот последняя дверь, в конце длинного коридора. Сегодняшняя жертва, с довольно крупными чертами лица, пухлыми губами. Блондинка, натуральная, брови и ресницы светлые. Голова ее, свесившаяся набок, как и у других, вдруг повернулась. Хоть глаза были закрыты, но было тяжелое ощущение от взгляда, как будто изучающего его, проверяющего, кто вошел сюда. Губы шевельнулись: