Вот работа, произносит Паша, лениво ковыряясь в зубах зубочисткой. Не бей лежачего. Мне б такую. Обрывай лепестки и больше никаких тебе забот
А ещё лучше совсем не работать, усмехаюсь я.
Ага.
Неужели надоело? язвительно осведомляюсь я.
Не то чтобы надоело. Тут дело в другом, задумчиво говорит Паша. Чем больше работаю, тем чаще задумываюсь о том, что работаю не на себя, а на чужого дядю. Кто там сказал?.. запинается Павел. Короче, не важно кто, но сказал правильно: «Надоело вращать жернова чужих мельниц».
Вот тебе раз! мысленно изумляюсь я. Оказывается, мой приятель разделяет жизненную позицию известного поэта.
Ну так бросай! подначиваю я Пашу.
Бросил бы, но кушать хочется, вздыхает он.
О, как ты прав, друг мой! И я бы бросил, но надолго ли? Скорее всего, до первых холодов И вращать надоело, и деться от этого некуда. Навеки мы скованы необходимостью ходить на работу. Работа. Рабочий. Раб. Вот такая у меня выстраивается цепочка. И можно конечно поспорить. Сказать, что строй-то теперь далеко не рабовладельческий и право не крепостное А что изменилось после отмены рабовладельческого строя и крепостного права? По большому счёту ничего. Ну, разве что не может барин забавы ради убить или покалечить. А так Как и раньше, есть хозяева, и есть рабочие. Как и раньше, хозяева сами не пашут и не жнут. Нанимают рабочих. Рабовладельцы, князья, барья, наниматели. Теперь им даже проще живётся, ведь рабочих не нужно содержать, давать им кров, как было при том же крепостном праве, когда какой-никакой, а домишко работнику строили. Сейчас можно отделываться подачками в виде зарплаты. А уж если учесть, что и эти жалкие подачки стараются всячески урезать и зажать, то
Пора освежиться! восклицает Паша и, хлопнув меня по плечу, вскакивает с лежака.
Отбросив невесёлые мысли, спешу за приятелем. С разбега ныряю в бассейн. Прохладно словно миллион иголочек впивается в кожу. Но после нескольких мощных движений руками и ногами становится теплее. Плыву под водой, приоткрыв глаза, жмусь к выложенному цветной плиткой дну. Лавирую между множеством ног, стараюсь проплыть, как можно дольше. Выныриваю посреди бассейна у бара. Паша оказывается неподалёку.
Заказав по коктейлю «Виски-Кола», мы усаживаемся у барной стойки на торчащие из воды стульчики.
Какие планы на день? спрашивает Паша, на просвет любуясь темной пузырящейся жидкостью в высоком узком стакане чуть шире медицинской мензурки.
Никаких, отвечаю честно.
Значит, будем бездельничать.
Он ставит стакан на стойку, взбирается на стульчик и ныряет с него в воду. Я заказываю ещё один коктейль.
Пока Паша беззаботно плещется среди отдыхающих, музыка, звучащая из бара, становится всё громче. Вскоре у бассейна появляется смуглый мускулистый парень в полосатых спортивных трусах и оранжевой бейсболке. В руках он держит микрофон. Объявляет:
Дамы и господа, настало время водной аэробики.
Положив микрофон на свободный лежак, парень бежит вокруг бассейна и по пути скидывает в него всех, кто не особо сопротивляется. Предпочтение отдаёт молодым девушкам. Те с визгом плюхаются в воду, а одна из них падает чуть ли не на голову Паше. Он реагирует мгновенно: отступает в сторону и подхватывает её на руки. От неожиданности девушка вскрикивает и обхватывает Павла за шею. Ни на секунду не сомневаюсь, что теперь этот ловелас попробует воспользоваться ситуацией для заведения знакомства. Так и выходит. Состроив мужественную физиономию героя-спасателя, Паша что-то говорит в испуганное личико незнакомки. Что именно, из-за гомона купающихся, я не слышу. Девушка растерянно улыбается ему в ответ. Павел произносит ещё что-то. Девушка продолжает улыбаться, но теперь на лице её нарисовано откровенное непонимание. Видимо, по-русски она, как говорится, ни бельмеса. Я оставляю их объясняться языком жестов и вылезаю из бассейна.
Подойдя к лежакам, натыкаюсь на Мариночку. В руках она держит большую тарелку с виноградом.
Привет!
А я смотрю, вроде, ваши вещи лежат говорит она вместо ответного приветствия.
Я подтаскиваю свободный лежак поближе к нашим:
Располагайся.
Мариночка садится, закидывает ногу за ногу. Протягивает мне тарелку:
Угощайся.
Беру массивную гроздь, отрываю от неё ягоду и с удовольствием кладу в рот.
Подойдя к лежакам, натыкаюсь на Мариночку. В руках она держит большую тарелку с виноградом.
Привет!
А я смотрю, вроде, ваши вещи лежат говорит она вместо ответного приветствия.
Я подтаскиваю свободный лежак поближе к нашим:
Располагайся.
Мариночка садится, закидывает ногу за ногу. Протягивает мне тарелку:
Угощайся.
Беру массивную гроздь, отрываю от неё ягоду и с удовольствием кладу в рот.
А Паша где? интересуется Мариночка.
Где-то там, указываю я на бассейн.
Там творится спортивная вакханалия. Массовик-затейник в бейсболке что есть мочи дует в свисток и выкрикивает команды, а отдыхающие не совсем слаженно выполняют незатейливые упражнения: хлопают ладонями над головой, подпрыгивают на месте и приседают. Взглядом отыскиваю Павла. Он с энтузиазмом скачет рядом с новой знакомой.
Когда сеанс аэробики заканчивается, Паша со «спасённой» им девушкой усаживаются на бортике бассейна. Активно жестикулируя, Павел пытается что-то рассказывать. Девушка отвечает ему заливистым смехом.
До сих пор апатично посматривающая на бассейн, Мариночка оживляется. Отставив тарелку с виноградом, устремляет гневный взгляд на воркующую парочку. Сейчас что-то будет, усмехаюсь я про себя. Но вопреки моим ожиданиям, Мариночка не бросается выяснять, что это за девицу подцепил её ухажёр. На лице Мариночки нарисовано возмущение. Она ёрзает на месте, а Паша у бассейна переходит к активным действиям обнимает новую подружку сначала за плечи, а спустя минуту за талию. Девушка пытается освободиться от объятий, но не слишком настойчиво.
Чаша Мариночкиного терпения переполняется. Возмущённо фыркнув, она вскакивает и быстро удаляется в сторону пляжа.
Женщины просто рвали его на куски, тихо произношу я ей вслед. Чёрт, да ведь я просто завидую Пашке! С какой лёгкостью он умудряется отыскать подход к женщине. Еще полчаса назад совершенно незнакомая с ним особа теперь просто-таки заглядывает ему в рот.
Девушка у бассейна действительно с интересом слушает всё, что говорит Павел. Она уже не старается отстраниться, а, напротив, жмётся к нему.