Прошло несколько дней, я провела их дома. Помогала бабушке, читала книги. Артем снился мне только ночью, днем я его не видела. Но вот я дочитала эпопею Пруста «В поисках утраченного времени». Послонявшись полдня по дому и затискав кота, я решилась.
Ба, я схожу сейчас в библиотеку?
Ну, сходи, купи подсолнечного масла и гречи.
Ба, я ж еще и книги потащу.
Ладно, но вот это купи и не задерживайся в своей библиотеке.
Конечно, ба!
Я переоделась в летнее белое платье в черный горошек, помахала деду и прадеду, сидящим в беседке, и пошла в библиотеку, огибая кладбище. Июль в том году был жаркий, солнце припекало даже сквозь соломенную шляпу. А в библиотеке уютно, прохладно. Я поговорила с заведующей и пошла выбирать книги. Горестно охнув, я навела порядок на стеллажах читатели презирают алфавит, ставят книги не на то место, где они стояли вот вся прелесть свободного доступа к книжным сокровищам. Когда я работала здесь на практике, у меня на стеллажах был полный порядок. Наконец, я дорвалась до своих сокровищ, время остановилось. Я перебирала книги, любовалась их строгими переплетами или яркими картинками на обложках, читала аннотации или по нескольку страниц текстов.
Ксан, ты скоро? вывел меня из читательского транса голос заведующей. Я закрываю, давай заполним твой формуляр.
Взяв стопку книг, с сожалением оглядываясь на оставленные, я пошла к столу заведующей. Перед глазами у меня проносились образы из оставленных книг, я намечала, что возьму в следующий раз.
Мы с заведующей закрыли библиотеку и распрощались. Я побежала в магазин, купила то, что просила бабушка, и поспешила домой. Вечер настал тихий и теплый, моё белое платье ярким пятном выделялось в сгущающихся сумерках. Я шла, любуясь первыми звездочками над нашим домом и кладбищем. С некоторой робостью я вошла в ворота кладбища деда закроет их, когда выйдет на дежурство. Я быстро шла по тропинке к нашему дому, думая об Артеме. Наверное, он уже позабыл меня и мой мобильник так размышляла я. Опять накатило дикое желание убежать, как несколько дней назад. С запоздалым раскаянием я вспомнила слова прадеда не ходить некоторое время через кладбище. В кустах раздался знакомый шорох то по одну сторону тропинки, то по другую. Руки мои похолодели, я ускорила шаг, по спине пронеслись ледяные мурашки. Казалось, тропинка ведет в другую сторону. Книги и продукты оттягивали руки. Вдруг передо мной на тропинке возник черный приземистый силуэт. Я резко остановилась, чувствуя, что теряю сознание от ужаса, закрыла глаза, раскрыла рот и завизжала, прижимая к себе сумки, но от боли в правой ноге подскочила и посмотрела вниз. Мурзик разжал пасть и посмотрел на меня снизу вверх. Он не выносит моих слёз, а теперь, значит, и визга.
Мурзик простонала я. Кот недвусмысленно подтолкнул меня к дому лобастой головой.
Да, Мурзик, иду, послушно сказала я и пошла дальше. Он шел сзади, тыкаясь холодным носом в мои ноги так он успешно меня подгонял. В темноте я почти не различала тропинку, споткнулась и упала на живот. Из сумок вывалились книги и продукты. Я ударилась о землю, платье, конечно, испачкалось, шляпа слетела. Всхлипывая от обиды, я приподнялась на руках, и в этот момент чья-то ледяная ладонь погладила моё колено. Я в один миг оказалась на ногах, а кот с утробным воем прыгнул в кусты. Я уже не думала о книгах и продуктах, а неслась к дому. За моей спиной раздавались треск кустов, фырканье, завывания, не похожие на кошачьи. На моем пути возник черный силуэт, но в этот раз он был большим, квадратным, кряжистым
Деда! завопила я, бросаясь к родному человеку. Конечно, я еще раз споткнулась, но он успел меня подхватить и прижал к себе, гладя по голове корявой ладонью.
Доча, говорил тебе, не ходи ты по кладбищу!
Ой, деда, а я шляпу потеряла, сумки, а там книги и продукты.
Ну, пойдем, посмотрим.
А как ты тут оказался?
Да на дежурство шел, ответил он. Тут только я заметила клюку и холщовый пакет, который он обычно берет на работу. Мы прошли назад по тропинке и увидели Мурзика. Он, чернее темноты, сидел среди моих разбросанных книг, шляпы и бутылки масла. Мы с прадедом быстро всё собрали и засунули в сумки.
Молодец, Мурзик, сказал прадед. Кот гордо выпрямился, замурлыкал, подошел к нему и потерся об его сапоги. Деда потрепал его по спине широкой ладонью и строго сказал:
Оксана, иди домой, ничего не бойся, Мурзик тебя проводит.
А ты, деда?
Здесь постою, посмотрю, как ты дойдешь.
Я привыкла слушаться старших.
Ладно, деда, я пошла.
Взяв сумки, я двинулась к дому. Кот шел за мной так близко, что я чувствовала прикосновение его усов и влажного носа к моим голым ногам. Один раз я обернулась. Прадед стоял, перегораживая тропинку, опираясь на клюку.
Спокойной ночи, крикнула ему я.
Спокойной ночи, отозвался он и добавил: Бабушке скажи, что упала, и все.
Я вернулась домой спокойно, без приключений, а бабушка еще отругала меня за неуклюжесть. Хорошо, бутылка масла уцелела.
Вот уже третью ночь мне снится один и тот же сон: ночь, моя комната в деревенском доме, я вижу себя спящей на кровати. Прекрасная бледная девушка с распущенными волосами в белой полупрозрачной одежде стоит рядом с моей кроватью и жалобно говорит:
Верни, что взяла.
В первую ночь она стояла в изножье кровати, во вторую у средины, в третью у самого изголовья. А я вижу эту сцену как бы сверху, почти из-под потолка. Я не понимаю, о чем она просит, и каждое утро просыпаюсь задыхающаяся, мокрая от пота. Сердце бешено стучит, горло пересохло. Наверное, я кричу во сне, потому что утром горло болит, но проходит после горячего чая.