Это невероятно проникновенное отношение к былому. Открывая его книгу, мы вступаем в колымскую стужу, откуда долетает до нас тепло дыхания ушедших:
Я несу две хрупких гвоздики,
У подножия гор положить.
Мне чудится лагерь безликий,
Память вечно во мне будет жить!
Удивительна живая интонация его стихов, искренность и правда повествования. Олег Зезюля, несомненно, оригинальный поэт по дыханию, по способу видения мира, по обещанию начала детства, по звучанию всей жизни своей, в которой было много любви, разлуки, боли и радости
В его стихах очень много Любви главного в любой человеческой судьбе. Трудная жизнь за плечами, но какая распахнутость для людей, сколько в его стихах желания выразить чужую боль, как свою пусть только словом, но СЛОВОМ ОТ СЕРДЦА!
Его книга книга СУДЕБ людей, переживших ужасы лагерей. Вспоминаются строки петербургской поэтессы Митрохиной Людмилы:
Колыма, Колыма,
Ты сама не знаешь,
Что в застенках своих
Дух творцов рождаешь
Мощный дух и рождает сильные строки:
Детский сон или явь
Я понять не могу:
Подзаборная грязь
В этом странном бору,
Каждый день как во тьме
Эти люди идут
И все кажется мне,
Что они все умрут
Пока есть такие люди на земле, как Олег Сергеевич, будет жить память, как скала, как твердое основание того, что она, память о павших, замученных живьем, уничтоженных миллионами, не умрет. Я пишу эти строки в холодный мрачный ноябрьский день, когда все так хмуро и мрачно, и нет здесь, в Петербурге, чистого белого снега, что так греет нас в Сибири. Я вспоминаю золотой осенний день в Асиновской библиотеке, в зале искусств библиотечно-эстетического центра, где проходил конкурс молодых поэтов, после окончания которого мне и дали книжку Олега «Знакомый сад» и его фотоархив, и вижу мальчика, читающего свои первые стихи в этом зале А за окном идет первый снег
А в Петербурге, проходя мимо здания Эрмитажа, вновь и вновь глядя на атлантов, подпирающих плечами портал здания, думаю, что без таких людей, как Олег Зезюля, глубоко чувствующих, страдающих за прошлое и будущее России, нам ее не спасти А стихи Олега горящий полярный мак на скале это те же Атланты огонек спасения для всех нас, для нашей Родины!
Ирина Киселёва,
поэт, филолог,
канд. филолог. наук,
член Союза Российских писателей
Память
30 октября
Сегодня во сне, оказался в миру
В котором лишь муки и боль.
Частицу боли с собой заберу,
Чтобы память осталась со мной.
А память снова меня понесёт
По сопкам, по дальним краям.
К отцу и маме меня приведёт,
К северным злым лагерям!
И только увижу потупленный взгляд.
Что-то прошепчет отец.
Но тут же мелькнёт винтовки приклад
И стоны забытых сердец.
Услышу мамин пронзительный плач
И плач тысяч тех матерей,
У кого отнял этот «Страшный палач»
Жизнь родных отцов и детей
Утром опять над Россией промчусь
И вспомню о тех страшных днях.
Всем матерям и отцам поклонюсь,
Кто остался навсегда в лагерях!
Россия
Россия Мать! О чем загоревала?
О чем затосковала, приуныла вновь.
Ты за эти годы, конечно же, устала
И не нужно больше высокопарных слов.
Помнишь, как в семнадцатом грозно ты кричала,
«Что же вы творите, странные глупцы!».
Со слезами, с болью ты негодовала.
А мы были обычные упрямые слепцы.
А в тридцать седьмом как кровью истекала,
Как плакала отчаянно с пленными детьми.
И в сороковые тяжело дышала,
Силы отдавала, чтобы нас спасти.
Как тебе терпения своего хватало
В этой суматохе, в этой тесноте?
Ты за эти годы себя не узнавала,
Словно это время провела в тюрьме.
Ну, а в девяностые свободно задышала,
Хоть были утраты и очень много бед.
Ты с каждым новым годом духовно оживала
И радовалась тихо от своих побед.
Что же ты, Россия Мать, снова приуныла?
Кто тебя обидеть, опечалить мог?
Или может просто ты отдохнуть решила?
Побольше сил, терпения: «Дай же тебе, Бог!».
«Маленькая церковь у дороги»
* * *Маленькая церковь у дороги.
Столько прожито невзгод!
Бабуля стоит на пороге.
Крестится, Батюшку ждет.
Тихо молитвы читает,
Смотрит на выцветший крест
Голову часто склоняет
В сиреневом лике небес.
Просит защиты у Бога
Для Родины и для детей.
Счастья, надежды немного
Для своих родных сыновей.
И ветер ей что-то вторит,
Играя в колокола.
О чем-то с деревьями спорит,
Мчится вдаль, в никуда.
А церковь стоит одиноко
С бабушкой вместе молчит.
И слышно, как где-то далеко
Клин журавлиный трубит.
Фотографии
«Маленькая церковь у дороги»
* * *Маленькая церковь у дороги.
Столько прожито невзгод!
Бабуля стоит на пороге.
Крестится, Батюшку ждет.
Тихо молитвы читает,
Смотрит на выцветший крест
Голову часто склоняет
В сиреневом лике небес.
Просит защиты у Бога
Для Родины и для детей.
Счастья, надежды немного
Для своих родных сыновей.
И ветер ей что-то вторит,
Играя в колокола.
О чем-то с деревьями спорит,
Мчится вдаль, в никуда.
А церковь стоит одиноко
С бабушкой вместе молчит.
И слышно, как где-то далеко
Клин журавлиный трубит.
Фотографии
Фотографии. Старый альбом,
Залежавшийся в старом комоде.
Моей бабушки старенький дом,
Стоящий у ветхой дороги.
Прошло уже несколько лет,
Как не видел родную сторожку,
Но прекраснее радости нет,
Постоять у калитки немножко.
Фотографии. Память в сердцах
Обо всех пережитых невзгодах,
О слезах у нас на глазах,
Когда расставались на годы.
Семейные праздники здесь,
Счастливые с близкими встречи
Думаю надо присесть,
Уже надвигается вечер.
Фотографии. Боль на душе,
Когда вижу бабушку с мамой.
Воспоминания о погибшем отце
Вроде все было недавно.
И где-то опять застучит,
Может дятел, а может синица
Это сердце мое дребезжит.
Моя мама мне снова приснится.
«Россия! Столько лет прожито»
* * *Россия! Столько лет прожито,
А повсюду кресты.
Трудных и разных дорог исхожено.
Да перед нами мосты.
Много было у нас отчаяния.
Много было у нас побед.
Но, а мы как не покаянные,
Разбрелись по осколкам лет.
Разбрелись по разные стороны,
Кто на запад, а кто на восток.
Над землей черные вороны
Нарушают мирный поток.
Много сделали мы за жизнь свою,
Всего этого не сосчитать.
В нашем странном и родном краю
Нам этого не понять
Россия! Столько лет прожито,
А повсюду кресты.
Длинных таежных дорог проложено
Да костяные мосты.
Батюшка
Батюшку сегодня встретил
Я в деревне поутру,
Взгляд его уже заметил,
Что сказать ему смогу?
Как раскрою ему душу?
Как скажу про все грехи?
И захочет ли прослушать?
Не захочет ли уйти?
Подошел к нему поближе
И в глаза ему смотрю,
А в глазах усталость вижу
И как в пламени горю.
И покаялся душою,
Рассказал про жизнь свою,
Поборолся я с собою,
Перед батюшкой стою.
Но, а батюшка ответил
Кто не грешен на Земле?
Кто душою чист и светел?
Кто не лгал в своей судьбе?
Кто прожил жизнь в покаянье?
Кто лишь правдой дорожил?
Кто умел давать прощенье?
Кто достойно Бога жил?
И с улыбкой он добавил,
«Ты с добром, с людьми живи
И не брезгуй божьих правил
Следуй им и всех люби!»
И пошел себе дорогой
В повседневный крестный путь
Так помог он в жизни многим,
Счастье и любовь вернуть!
Ветеран из штрафбата
Покосившийся взгляд, на усах седина
Да изрытые ямами щеки.
Мой сосед наливает в кружку вина,
И грустит в окне одинокий.
Сразу перед глазами война,
Как бежали по минному полю.
Все ярче блестит на висках седина.
Горести в сердце не скроешь.
Еще вспоминается лагерь глухой
В краю болот и морозов.
Ему повезло, что остался живой
По лицу текут редкие слезы.
Помнит, как бросили их на рубеж.
Прямо лбами столкнулись с фашистом.
Как Витька-вор на гранату полез,
Как пули летели со свистом.
До тонкости помнит тот радостный день,
Встречал победу он в Бресте.
Где же ты, Колька, да Пашка-плетень?
Никогда не будете вместе.
Покосившийся взгляд, на усах седина,
Да изрытые ямами щеки.
Мой сосед допивает бутылку вина,
И сидит он хмельной одинокий.
«Следы вечности, следы моря»
* * *Следы вечности, следы моря
В глубине человечьих глаз.
Отпечатки безумного горя
В выражениях редких фраз.
Души истерзаны в муках
Холода и вечной борьбы.
В стране правит разлука
С многозначностью клеветы.
Душный пар исходит
С искаженных усталых лиц.
Судьба свои жертвы находит
В руках некрещеных убийц.
Дым истории все исправит,
На страницах запечатлит.
Никого в темноте не оставит,
Правду жизни возобновит.