Вероятно, долго ждать «любви» тебе не придется. Вот только что это будет за любовь и устраивает ли тебя такое? Почему-то не хочется думать о байкерах плохо, тем более сводить конкретного человека, образ Божий, к какой-то касте, даже если она и неплохая. У меня есть три причины уважать вас: за обращение «братья и сестры», за смелость и сплоченность и за нетолерантность. Коробит зависимость пусть даже от скорости, секса и путешествий. Как ни зайдешь в мотогруппу, обязательно увидишь фотки обнаженных красоток на мотоциклах. Впрочем, разве их не увидишь в обнимку и с гитарами? И все же мне не хочется представлять себе разнузданные оргии в стиле ангелов ада и верить в то, что ты считаешь это свободой.
Что важно для меня история, похоже, не закончилась. Нет, я не кинусь добавлять тебя в друзья, напрашиваться на знакомство и строить из себя восемнадцатилетнюю свистушку, чтоб по проспекту покатал. Если ты меня и вспомнишь, для тебя и возраст секретом не окажется. Я ничего не стану менять разведенка не предел моих мечтаний, но изучая священное писание и видя, как воля Божия свершается в веках, я заинтересовалась. Мне ж сейчас все объясни, вынь да положь! Господь никуда не торопится, Его пророчества и через восемь веков сбываются. Быть может, и я про свою жизнь хоть что-то пойму. На это появилась надежда, а не на совместное счастье. Я вовсе не уверена, что я бы этого хотела.
Если бы у тебя было подключено приложение «Мои гости», и ты спросил бы меня однажды: «девушка, почему вы так часто сидите на моей странице?», я бы ответила: «я влюблена в вашу страницу! Мне тут нравится. И вы мне нравитесь». Теперь стесняться нечего я не желаю чужого мужа, и это облегчает жизнь. Я вообще не желаю, я просто пытаюсь найти доказательства своей веры в конкретного человека.
Наверняка ты бы удивился, узнав, что где-то в этом городе есть девушка, поющая в сельском храме и машущая шваброй в библиотеке, влюбившаяся в тебя по интернету, хотя семь лет назад вы познакомились в реальной жизни. Эта девушка никогда не путешествует, у нее почти нет друзей, она живет незнамо чем, но чему-то радуется. Она не смотрит телевизор и не интересуется политикой, не любит сладкого и ходит в бассейн пару раз в неделю. Читает мало, много спит, и ничего в ней примечательного нет. Она не красива, носит очки, у нее нет пышных форм и ростом она выше тебя. Таких ценят как товарищей, но семью с такими создавать не хочется, а было бы благоразумно, ведь такие верны до последнего и не летучи. Не факт, что сами эти замухрышки мечтают о таком уделе. Быть может, даст Бог расцвести и принести плод во сто крат? Как это было бы прекрасно, наверное
Твоя озадаченная Кристи.
2 апр. 2014
Привет, беспечный ангел!
Люблю, надеюсь, жду. Без оснований, без страха, но с надрывом. Пост. Всегда ты не вовремя, и пора бы понять это искушение, не более. Никакого смысла, надо все победить, но не могу и не хочу.
Люблю. Признаюсь себе в этом легко и снова пускаю в душу надежду: а вдруг? Может, уже хватит влюбляться абы в кого? По словам Насти, влюбиться и ничего с этим человеком не построить все равно, что съесть вкусное и сблевать. Она права, наверное, но она влюбилась впервые в двадцать восемь и сразу взаимно и с тяжелыми последствиями. Что тут говорить? Права, если что-то было. А если ничего не было? Что я, собственно, сблюю, если ничего не съела, а только заглядывалась на ломящиеся от кушаний столы? Надоело. Зачем тогда всплыл? Поискушать можно любым незнакомцем с куда более привлекательной страницей мне много не надо, воображение богатое. Не стыкуется, не клеится, не понимается, а потому опять надежда.
Недавно услышала в лекции отца Даниила Сысоева: когда не полагаешься на человека, можешь любить его по-настоящему, как образ Христа. Не каменную стену, не опору Господь прямо говорит, проклят тот, кто надеется на людей. Да я пою это каждый день: Изыдет дух его и возвратится в землю свою, в тот день погибнут вся помышления его. Вот и не надеюсь. Мне есть, на Кого надеяться, и Он не подведет. Тебя же я просто люблю. Все эти нестроения перечеркивает взгляд, в котором грусть мешается с пустотой. Не знаю, правильно ли я прочла, но мне кажется, так смотрит человек, пытающийся поверить, что в этом мире еще есть, чем жить. Еще можно протиснуться и что-то для себя найти смысл, радость, цель, пока не развалится радость за радостью, пока не поймешь, что материальное и земное приносит, в конечном счете, только уныние. Дойдешь до края пустоты и воззовешь из глубины. На краю пустоты страшно я знаю, была там, и не хочу ничему никого учить, проповедовать, предсказывать, вести. Что до мужчины пусть он меня ведет, а я хочу быть маленькой и глупой. Но если не получится, я хотела бы встать рядом с тобой, когда ты откроешь дверь души Богу. Я хочу пережить с тобой эту ни с чем не сравнимую радость, первые сомнения, метания, видеть твою решимость и сознание того, что нет иного пути. Хватит ли воли? Если Господь освятит разум и сердце, хватит всего, и направлена она будет куда нужно. Ты же воин, носишь смерть за правым плечом. Вряд ли ты никогда всерьез о ней не задумывался надо быть совсем отмороженным. Может, у тебя даже есть какие-то представления о загробной жизни типа вечного сезона погибшим мотоциклистам. У каждого свой ад, а к раю надо привыкать уже здесь.
Любовь это не чувство, а волевое усилие. Сегодня я точно это поняла. Заведующая библиотеки я там подрабатываю спросила, чем я занимаюсь в свободное время. Я ответила, что его у меня почти не остается, готовлюсь к службам постовые совсем другие, надо много читать.
Ну, мне кажется, это надо любить
Разумеется. Но так ли уж я люблю? Прихожу домой после шести уставшая, поем, поваляюсь, соберу глаза в кучу, потолкусь по комнате, настроюсь на нужный лад. Открою триодь купила на ярмарке постовую богослужебную книгу, легче стало жить. Там каждый день поста расписан что читаем и поем. Прочту стихиры, размечу цезурами, пропою раз, другой, а то и третий. Книга на церковно-славянском, сразу во многое не врубишься, не все разглядишь. Гласы стихирные (восемь напевов, на которые накладывается текст) я еще плохо знаю, путаюсь в них, язык спотыкается на ударениях. Думаешь, легкое это дело? И еще не факт, что я правильно разметила может, завтра окажется, в нашей триоди все по-другому, но хоть успею просмотреть, пока будут читать часы. А часы? На них постом читают псалтирь тоже непростая книга. В прошлом году я не знаю, как меня вытерпели ошибалась на каждом слове, ударения ставила, где придется, читала, сама не понимая что. Приходится чуть ли не учить нужные кафизмы, чтоб не мешать людям молиться, а помогать по возможности. Вовсе мне не хочется тратить на это вечер, а если еще и глаза устали за день, и вообще не высыпаюсь как всякий менеджер среднего звена, после работы попялилась бы в монитор. Развлеклась бы, как и выразилась начальница. Ты, говорит, раз телевизор не смотришь, в интернете развлекаешься? Развлечение это снятие влечений, а влечение у нас по-хорошему одно: к Творцу. Дух ищет Бога, его должно куда-то влечь, а своими развлечениями мы маскируем пустоту и порождаем уныние.
Иногда хочется, когда усталость накатывает, почитать пустую книгу, посмотреть простенький фильм, послушать легкую музыку. Ослабить влечения. А у меня теперь нет времени развлекаться. Можно сказать, это я и делаю на второй работе тупая, однообразная, не выносит мозг. Пишешь всякую ахинею, не ведая, кому оно надо, кто это будет читать и проверять. Госучреждение, круче школы и больницы. Вот там я и развинчиваюсь. Прихожу домой и свинчиваюсь обратно. Есть такие вещи для всех и каждого взрослого человека, обремененного хоть чем-то, которые надо делать, хочешь или нет. Как сказала моя сестра, я уже давно не задаюсь вопросом, лень мне или нет надо сделать, значит, делаю. Так можно многое полюбить. Даже человека в принципе, любого. Просто заставить себя разглядеть в нем хорошее.
А тут молитва. Как тело голодает без пищи и деревенеет без движений, так и дух задыхается без молитвы. В пост для него настоящий пир! Псалтирь сильная штука, проверено электроникой. Такую немыслимую дурь выбивает из башки, диву даешься. А пока поёшь, сквозь тело проходят вибрации, что весьма полезно, расслабляет и исцеляет. Почитаешь, попоешь душа на место становится: успокаивается, светлеет, влечется к Творцу и начинает любить и пост, и молитву, даже в принудительном порядке. Расцветает, раскрывается. А так, люблю, не люблю что мы вообще-то любим, кроме душетленной гадости? Даже тело приходится пинать на тренировки, но оно благодарит за это хорошим самочувствием и настроением. А, по совести сказать, охота корячиться? Нет, так бы и лежала на диване с пачкой чипсов. В бассейн бы ездила в снег и зной и дождик проливной? А зачем и так не толстая, ну его! Но полюбила усилием воли, даже через лень и боль. Тело быстрее закрепляет такие состояния вот бы душа так же полюбила б молитву, и каждый вечер, в одиннадцать становись! А не откладывать до тех пор, когда глаза уже не открываются и голова не соображает. На Тебе, Боже, что нам не гоже. Вот и вся любовь.
Так и царствие Божие нудится, и любовь в себе приходится взращивать, сердце очищать и волю поворачивать куда надо. Даже если разум к Богу развернул не все сразу получится. Чувства в женской природе так культивированы поэтами и масмедиа, так закреплены в теле, что срослись с душой. Мне непросто. Всего пару раз я почти со слезами возопила: Господи, убери его от меня, я понимаю, что это все чушь и выдумки, ни к чему хорошему не ведущие! Его значит тебя, а тебя и так рядом нет. Из сознания просила убрать, из головы, из жизни. Всего пару раз. Если бы всерьез об этом помолиться неужто Господь не помог бы? Неужто Ему нравится меня мучить? Но я просто не хочу. Молиться вместо того, чтобы собеседовать с помыслами. Думать о спасении и стяжать покаяние вместо того, чтобы думать о тебе, мне ведь известно, от чего я отказываюсь два года назад Господь открыл мне вкус этой почти монашеской жизни. Позапрошлый великий пост оказался во многом поворотным, и такой свет познала душа, такую радость и сладость, по сравнению с которой вся полнота мирской жизни ничто. Ты же один надрыв, боль бесконечный вопрос и терзание, страсть, метания, жалость чаще к себе. Так размечтаешься, потом себя не найдешь, от уныния не отмоешься, голова разболится, жить не хочется. Надо ли еще что-то говорить?