Он властно воскликнул:
Не тронь моих чертежей!
Римский солдат, ничтоже сумняшеся, занёс над беззащитной, но непокорной головой старика свой меч. Варвар не понимал, на кого он поднимает свою руку. Алчность застила ему глаза. Немощный старик, сидящий на пороге богатого дома, был последним препятствием, мешавшим грабежу. Помеха слабая. Её можно легко убрать!
Но убрать помеху с дороги, ведущей к роскошной поживе, римскому мародёру не удалось. Занесённый над головой Архимеда, меч варвара так и не опуститься. Вмешался, быстрый как молния, центурион. Удар ноги и воин отлетел в сторону на десяток шагов. Меч брякнулся рядом с ним.
Центурион проревел ему вслед:
Убирайся прочь! Убью!
Сверкнул глазами в сторону кучки таких же, как он, мародёров.
И вы идите своей дорогой, если хотите жить! Этот дом моя добыча!
Те, выкатив глаза от страха и изумления, сочли за благо для себя, удалиться. Подальше от разъярённого центуриона. Тем более что не разграбленных домов было ещё очень много. Хронопутешественник и Архимед остались наедине. Им теперь никто не мешал.
Дронов не спеша подошёл к невозмутимому, седовласому человеку.
Архимед?
Человек смотрел твёрдо и прямо. В глубоко запавших глазах усталость и раздражение.
Архимед.
Хронопутешественник удовлетворённо произнёс:
Значит, я не ошибся!
Старик устало спросил:
Чего ты хочешь от меня, римлянин?
Глаза лжецентуриона стали, на удивление, лучистыми. В них светилась радость.
Как хорошо, что я успел! Как хорошо!
Убелённый сединами Архимед, усмехнулся.
Зря радуешься, римлянин. Кровавый Рим мне ненавистен.
Спросил, с горечью в голосе:
Ты пришёл за мной?
Да.
Архимед твёрдо ответил:
Передай Марцеллу, что я не стану рабом Рима. Если мне предложат предательство или смерть, я выберу смерть!
Мнимый центурион улыбнулся. На фоне драматических событий, улыбка его показалась седовласому учёному странной и неуместной.
Благородный Архимед, я пришёл к тебе с другой целью.
Учёный равнодушно сказал:
Я не верю тебе, римлянин.
Лжецентурион простодушно пожал плечами.
Благородный Архимед, я не римлянин!
Седобрадый мудрец удивился.
Если ты не римлянин, то кто?
Хронопутешественник начал издалека.
Архимед, мы уже встречались. Правда, это было давно.
Учёный прищурил глаза.
Зрение моё ослабло. Но я всё ещё хорошо вижу. Мне лицо твоё не знакомо.
Хронопутешественник снова улыбнулся.
Не удивительно, что ты забыл меня. Мы встречались тридцать лет тому назад. И всего один раз.
Архимед покачал головой.
Я не могу узнать тебя, чужеземец. Хотя и пытаюсь.
Тогда Дронов напомнил гениальному греку о делах давно минувших дней.
Мы виделись всего один раз. Эту мимолётную встречу, действительно, можно легко забыть в круговороте жизни, в потоке тысяч лиц и дел. Я согласен с тобой.
Чуть подумав, добавил:
Но в тот день ты сделал одно из важнейших открытий в науке.
Учёный рассеянно спросил:
Какое? У меня их было много.
Лжецентурион весело блеснул глазами.
Оно сопровождалось восторженным криком «Эврика!» и твоим бегом по улицам Сиракуз, без одежды.
Лицо гениального старика посветлело.
Я вспомнил. Ты тот самый человек, которого, кажется, звали Фессал?
Хронопутешественник подивился невероятной памяти античного гения.
Да!
Архимед поправил себя:
Я ошибся. Судя по годам, ты сын Фессала. Настоящий Фессал уже, должно быть, старик.
Дронов мягко возразил:
Нет, ты не ошибся, благородный Архимед. Я и есть тот самый гражданин соседнего полиса, который приходил к тебе справиться о катапульте.
Седобрадый мудрец недоверчиво покачал головой.
Тогда почему на твоём лице не видно зримого отпечатка прошедших лет? Их минуло уже тридцать.
Горько усмехнулся.
Время не щадит никого!
Хронопутешественник тактично не согласился.
Благородный Архимед, разве твой могучий ум не может допустить возможность того, что человек может управлять временем?
Учёный удивлённо глянул на странного собеседника.
Это невозможно. Время не подвластно никому. Даже богам.
Хронопутешественник снова мягко возразил великому учёному.
Человек может управлять временем. Я тому доказательство.
Удивление седобрадого мудреца усилилось.
Хронопутешественник тактично не согласился.
Благородный Архимед, разве твой могучий ум не может допустить возможность того, что человек может управлять временем?
Учёный удивлённо глянул на странного собеседника.
Это невозможно. Время не подвластно никому. Даже богам.
Хронопутешественник снова мягко возразил великому учёному.
Человек может управлять временем. Я тому доказательство.
Удивление седобрадого мудреца усилилось.
Тогда, кто ты, если не Фессал? Пусть даже чудом не постаревший за тридцать лет.
Ответ Дронова ошеломил древнегреческого учёного.
Я человек из будущего.
Мудрецу показалось, что он ослышался. Настолько невероятными были, только что прозвучавшие, слова. Он взволнованно переспросил:
Ты из будущего?
Хронопутешественник спокойно ответил:
Да.
Учёный смятенно пробормотал:
Из будущего из будущего
В его голос закрались нотки сомнения:
Выходит, что ты переместился во времени. Разве это реально?
Решительно покачал головой.
Нет! Река времени не может течь вспять!
Хронопутешественник тихо, но твёрдо возразил:
Может, благородный Архимед. Могущество разума человеческого очень велико. Человек научился путешествовать во времени.
Архимед смягчился. Похоже, он поверил словам своего необычного собеседника.
Скажи, путешественник во времени, какое оно, это будущее?
Дронов ответил индифферентно:
Разное. У всякой эпохи своё время и свои люди
Седобрадый мудрец отрешённо уставился за линию горизонта.
Человек из будущего, ты открыл для меня дивный мир. Есть над чем поразмыслить
Лжецентурион перешёл к делу.
Скажи, благородный Архимед, у тебя есть на примете безопасное место, где бы ты нашёл приют?
Учёный кивнул.
Есть. Хотя, от римских собак трудно спрятаться.
Я помогу тебе покинуть обречённый город. А дальше
Архимед энергично перебил хронопутешественника:
Я знаю, что мне делать дальше!
Удивлённый Дронов спросил:
Что?
Тусклые глаза Архимеда загорелись.
Я брошу решать задачу квадратуры круга и займусь размышлением о природе времени. О, это, воистину, достойная задача
Пятый постулат
Все люди, если они, конечно, не дикари, учились в школе. Кто раньше, кто позже. Но это не имеет особого значения. Важно другое: все они, наверняка, изучали геометрию. Красивую такую науку с прямыми и не очень ровными линиями, прямыми и непрямыми углами, отрезками и хордами, треугольниками и многоугольниками, окружностями и ещё много-много с чем.
Геометрия не просто демонстрирует всё это чертёжное многообразие, а комбинирует им. И не как бог на душу положит, а придерживаясь строгих логических правил. Другими словами, все эти комбинации с применением логики, называются доказательством теоремы, или ещё чего то.
Естественно, редко кто задумывался, находясь в юном возрасте, зачем все эти скучные доказательства. То прямые доказательства, то от противного. В окружающем мире есть масса других, более увлекательных вещей, чем копание в абстрактных графических построениях.
Конечно, многие слышали хотя бы краем уха, что когда-то, в древности творил некий геометр, по имени Эвклид. Оспаривать этот факт не серьёзно. Впрочем, было немало и таких людей, чей край уха вообще ничего не зафиксировал. И не потому, что не слышал, а потому, что не хотел слышать. Подумаешь, когда-то, кто-то, что-то там чертил. Это совсем не интересно. Оно вряд ли пригодится в жизни.
Юные создания, скучающие за школьной партой, в большинстве своём, увлечены другим. Самым крутым и модным увлечением, на данный момент времени. В окружающем их, динамичном, пёстром и шумном, мире очень много различных соблазнов, отвлекающих их ненасытное внимание. Вряд ли они задумываются, что учатся по учебнику геометрии, который был написан более двух тысяч лет тому назад. Конечно, он откорректирован и переведён на современный язык. Но это форма. Содержание же осталось прежним. И его в этот учебник вложил древнегреческий геометр Эвклид.
Две тысячи лет. Это много. Ни один учебник в мире не может похвастать таким долгожительством. Мало того, он продолжит свою жизнь и дальше. До тех пор, пока будет существовать наука. И это правильно. Математические истины абсолютны, а потому бессмертны. Но даже на безукоризненном, по своей логике, содержании геометрии Эвклида есть одна помарка. Она смущает математический глаз, как единственное пятнышко на кристально чистом небосклоне геометрии. Драматичную роль этого пятнышка уже две тысячи лет, бессменно и неутомимо, играет знаменитый пятый постулат Эвклида.