Видишь, я всё-таки на костыле. Мне завами молодыми не угнаться. Улыбался, глядя на своих ребят.
Что-то я не помню, чтобы там, на нашей родине, ты так говорил. Это мы за тобой там не могли угнаться. Флор самый шустрый в компании. Но и его Роман опережал.
Ну, что называется, тряхнул разок стариной и хватит. Теперь мне больше покой нужен, знаешь, косточки свои понежить. Роман вспомнил, ему миллионы лет. Древний Бог.
Не придуривайся, Рома, сказал Клен.
Да, ладно, идите. Вам, я думаю, без меня тоже будет неплохо. Здесь пока осмотрюсь.
Гришка видел, вышли трое. Что постарше начальник, должно быть, в номере остался. В штаб потопали решил он. Двое молодых парней и пацан. Тоже, видимо, погулять или куда еще. Он отдал им честь. Всё как положено, всё по уставу, и снова плюхнулся на свой стул. Народу меньше, ему и лучше.
Полковник Дьяконов обсуждал с командиром части генералом Осинцевым, что нужно делать.
Прежде всего, товарищ генерал, мы должны здесь обеспечить режим повышенной секретности. Никакой информации о том, что будет здесь происходить отсюда не должно выйти. Вы за это будете отвечать лично. Полковник был из ФСБ. Это дело государственной важности. Ребята, которые приехали, что остались там, в гостевом домике, они основная наша задача. Основная ценность. То, что они будут делать, вас не касается. Решать не вам и даже не мне. Генерал, думаю, мы с вами поймем друг друга.
Я думаю, мы сможем друг друга понять. Только я пока не совсем представляю, что будет здесь происходить. Что будут делать наши гости. Сказано было искренне. Не понимал он всего этого.
Генерал, боюсь, что я тоже этого пока не знаю. Может произойти что угодно, что называется, разные чудеса. А это ребята из тех, которых зовут башковитыми, более, чем башковитые. Так сказали в главном управлении.
Значит, вам нужно помещение, как я понял, для ваших экспериментов. Оборудование, да? Вот еще забота. Придется потесниться.
Понаедут сюда врачи и физики. Будут работать с этими парнями. В основном это будет медицинское оборудование. Дьяконов имел очень поверхностное представление о будущих опытах.
Понимаю, кажется, понимаю. Бактериологическое что-то. Осинцев был обеспокоен. Секретное оружие. Было тихо и спокойно, а сейчас все переменится.
Этого вам знать не положено, генерал. Не ему, генералу, требовать отчета от ФСБ.
Ну, не положено, так не положено. Я понял. Со «старшим» братом не спорят.
Вот и отлично, Ну, а если, если говорить правду, там будут просто обыкновенные медики. Просто врачи, ни о каком бактериологическом воздействие на этом объекте не может быть и речи. Прежде всего, они будут заниматься медицинскими и психологическими исследованиями. Если руководство решит расширить опыты, значит, расширим. Но это не сразу. Чем все закончиться полковник не знал.
Они продолжали обсуждать уже более конкретно, где и как могут размещаться медицинские лаборатории и, что позволено этим головастиком, которые приехали с полковником.
Роману понравился усатенький солдатик, встретивший внизу. Ведь он тоже когда-то был молодым солдатом и прекрасно помнил, как молодому растущему организму хочется постоянно есть, похавать, и хорошо бы чего-нибудь по вкуснее, когда даже простецкие конфеты кажутся необыкновенным подарком судьбы. Достал полиэтиленовый пакет, поколдовал, порывшись в пространстве рукой, которая проникала сквозь пространство в его запасы. Вытащил оттуда бананы, яблоки, виноград. Еще кусок мяса, хлеб и большую плитку шоколада. Вот, кажется, посылка очередная из дома собрана, и пошел вниз всё отдать солдату. Гриша соскочил со своего места, отдала этому хромому начальнику честь. Рома подошел к солдату.
Ну, как служится? Роман припоминал свою службу. Нелегко она ему давалась. А в конце тот несчастный случай. Нелепый. Ни какого геройства. Просто случайность.
Служу России. По-уставному рапортовал Григорий.
Я спросил не кому ты служишь, а как тебе служится. Давно служишь? Хорошо служба идет? Разве так сложно ответить.
Так точно, хорошо. Первый год служу. С весны. Не удалось Грише увильнуть от армии. Теперь нечего делать.
И как тебя такого удохлика в десантники взяли? У Романа «удохлик» ругательством не было. Это ласковое слово.
Так я жилистый, товарищ . -Гришка пытался понять, в каких членах этот мужик.
Да ты попросту можешь называть меня Ромка, Рома. Как тебе удобнее. А тебя как звать?
Гриша. Григорий. Гриня, как вам удобнее. Передразнивает или растерялся и повторяет за старшим.
Ну, молодец, молодец. Я вот тут тебе кое-что принес, чтобы ты набирал форму десантника. Держи, чтоб не скучать во время дежурства. Роман протянул свой пакет парню. Бери. Бери, пожуй немножко, а то действительно совсем на службе то вымотаешься.
Повернулся и ушёл к себе, Гришка заглянул в пакет. Вот, на. Ничего себе. А дядька то, оказывается, щедрый. Надо же похавать. Не каждый день ты по такому подарочку получаешь. Чего не служить. Так бы и сидел на этой лавке. Гришка поставил пакет рядом с собой. Время от времени доставал оттуда что-нибудь и засовывал в рот. Но, правда, поглядывая на входную дверь, чтоб никто не заметил, что он нарушает воинский устав.
А где-то за окном шла обычная солдатская служба. Преодоление препятствий, стрельбы, шагистика.
Под предводительством Клёна ребята отправились осматривать местные городок. Кругом четырех пяти этажные каменные дома. Это совсем не то, что в том большом городе. Там высокие дома, рассматривающие улицы через сплошные стены остекления. Здесь попадались и мелкие домики, частные, огороженные палисадниками, с небольшими огородами. Небольшие огородики. Ровные, несколько грядок, где произрастали лук, редиска, ягодные кусты. У кого-то ты можешь увидеть яблоню, черемуху. Неплохо. Хорошо. Клён останавливался и заглядывал через эти палисадники. В нем всё-таки жил не только воин, но и крестьянин, хлебопашец. Вот так тянуло его к земле. Ему иногда хотелось покопаться, просто покопаться в земле. Бросить туда зерна и посмотреть, как они будут всходить. Он любил время сбора урожая, любил всё это не меньше, чем собирался заниматься. В нем жил землепашец и воин, и он не отдавал себе отчета, что в нем более важное. Быть воином, выживать, биться с противником или созидать, выращивать что-то на земле. Возможно, пасти скот. Что в нем сильнее нежная жизнь или всё-таки война?
Прохожие, редкие автомобили. Сонное царство малого городка.
Глава 2
Автомобили корейского производства проезжали по дороге. Бегали желтенькие маленькие рейсовые автобусы. Редкие прохожие. Эта спокойная размеренная чуть-чуть ленивая жизнь небольшого городка нравилась и Клену и Флору. Но всё это было совершенно неважно для Флая. Его главным интересом были две вещи: это железные птички и кое-что еще, куда звало его трепетное сердце. А может, может, нос. Он чуял запах, запах, который притягивал его. Сосредоточение всего самого прекрасного в этом мире. Ему главным было обнаружить, где же здесь хранятся торты и конфеты. Ему даже уже хотелось отделаться от ребят, которые совершенно не ценят прекрасное. Ну, что они могут понимать. Нет, надо бы как-то от них отвязаться.
Ну, вы без меня идите. Я тут огляжусь. Это Флай заявил, когда увидел местный торговый центр. Клен и Флор, конечно, поняли, что этот маленький плут хочет.
Ну, вы идете, я тут осмотрюсь. Сама невинность.
Парни знали, куда рвётся их юный друг.
Иди, а то конфеты уже заскучали без тебя. Клен потер рукой подбородок. С этим ребенком ничего не сделаешь. Будет до старости жевать конфеты.
Я только посмотрю. Как можно сомневаться. Он и не хочет конфет.
Ладно. Ты не потеряешься? Клен чувствовал себя в ответе за это дитя.
Я не потеряюсь. Флай постоял, посмотрел, чтобы ребята отошли подальше.
А Клён с Флером дошли до местной автостанции. Отсюда отходили автобусы. Нечасто, но отходили в город. Тут же возле автостанции был небольшой рынок. Буквально пару рядов. Это было, конечно, совсем не то, что в областном центре. И не на рынке, где рос Флор, но они осмотрели все. Торговые ряды посмотрели, чем торгуют. Да, рыночек, ты здесь не виноват.
Рынок бедноват, заявил Флор. Он знал толк в рынках. Жизнь столицы проходила в торговых рядах.
Тут тебе не потолкаться среди народа. Клен сказал это не со зла. Но вышло так, что намекнул на воровское прошлое Флора. Сам Флор к этому прошлому относился двояко. Иногда стыдился его, порой гордился.
На что намекаешь? Я один из лучших в гильдии. По чужим по гурзуфским карманам стал рубли и копейки сшибать. Я и здесь могу, только не хочу. Жалко бедный люд. И гордость и обида прозвучали в этих словах.
Не ершись. Я не хотел тебя обидеть. Член гильдии это почетно. Клен хотел мира. Хотел извиниться за свои слова.