Кольцо Разбойника
Анна Сеничева
© Анна Сеничева, 2019
Кольцо Разбойника
I.
Ехать оставалось самое большее с четверть часа что было совсем неплохо, учитывая, какова дорога от второй королевской заставы до Бестама. Просто срам, а не дорога. Одни бугры
Эти места ничуть не изменились. Беседки-ротонды, тумбы с театральными афишами и объявлениями о сдаче внаем особнячков и комнат, огромные липы Королевской аллеи, белые скамейки, а на одной из них сидел Удивительно, неужели тот самый старичок? Содержатель цветочной лавки на улице, ну, той улочке, что отходит от Овощного торга да, точно, Альбертины! Дедок с красной тростью и ромашкой в петлице, который совершает здесь моцион уже лет двадцать Я прижалась лбом к стеклу, пытаясь разглядеть нужную скамейку, и тут же ударилась о раму, когда экипаж подбросило на новой колдобине.
Осторожнее, мадам!
Да-да, Грета, я вижу.
Хороши будете перед гостями с синяком во весь лоб. Кого вы там высматривали?
Старичок знакомый сидел
Эка невидаль, тут старички кишмя кишат. И старички, и старушки прямо какая-то стариковская столица!
Ну чего же ты хочешь, главная лечебница королевства.
А что за крепостная стена с башней? Из шиповника торчит?
Бювет кронпринца Альберта. Вон и сам Альберт, на барельефе Над входом.
Грета проводила взглядом башенку точную копию той, что высилась когда-то на Бестамском холме. Вокруг башни толпились дамы с кружевными зонтиками и кружками для минеральной воды.
Что же вы говорили, что он красивый? негромко спросила моя камеристка. Ей-богу, какой-то губошлеп.
Это ты спроси у того, кто его так отчеканил. По мне милейший человек и прекрасно воспитан. Правда, я и видела принца раза два Теперь-то вряд ли придется.
Не говорите глупостей, еще увидите. А не увидите так и невелика потеря
Копыта ударили по брусчатке. Дилижанс обогнул крепостной вал и с грохотом въехал под арку Аптекарских ворот.
Как знакомо здесь все! Будто за воротами начинался не сам городок, а мое детство. Улица Купален, Королевский сад, где играл духовой оркестр, и пекли вафли, переулок лейб-медика Якоба интересно, там все такие же ужасные цены? А в Лекарском квартале змей прибавилось: раньше только на стенах изображали, а теперь и на водосточных желобах начали.
Экипаж проехал по улице Менял и сделал остановку на площади Биржи. Здесь мы с Гретой и вышли у гостиницы с двумя коваными медведями на ограде. У одного натертый нос блестел как золотой, а другой держал лапу наотмашь, словно он и дал первому по носу.
Сколько раз я уже этих медведей видела, каждую царапину знала, но сейчас, у самых дверей гостиницы, обернулась и снова посмотрела на них. На один короткий миг внутри все сжалось от внезапной тревоги, непонятно откуда взявшейся. И я еле удержалась, чтобы не схватить медведя за сверкающий нос на удачу.И загадать, чтобы мы выехали из Бестама так же спокойно, как и приехали, и чтобы единственной неприятностью стали дорожные рытвины и ухабы.
Опять стариков выискиваете? окликнула меня Грета, остановившись у входа.
Иду, иду
«У двух медведей» считалась одной из лучших гостиниц в Бестаме. Я выбрала ее по старой памяти доводилось тут бывать, и потому, что цели нашего визита она соответствовала как нельзя лучше. Правда, в последнее время такие вольности я позволяла себе все реже, и лишь когда обстоятельства того требовали.
Пока служащий искал заказ в гостиничном реестре, часы на башенке Биржи тонко вызвонили полдень. Вот и прекрасно, есть время перекусить и привести себя в порядок перед встречей.
Да, вижу. Элен Альяни с камеристкой, Гретой Мешеде. Путешествуют по собственным надобностям. Так? не услышав ответа, молодой человек поднял глаза. Сударыня? Это вы Элен Альяни?
Обычный вопрос. Уже давно обычный. Но сейчас, в Бестаме, да еще в «Двух медведях», он прозвучал для меня странно.
Что? Ах да, сударь. Да, это я и есть.
В двух смежных комнатах было просто, опрятно и красиво. С темно-бордового ковра смотрели те же медведи, тонкая мебель с гнутыми ножками и спинками столичных мастерских. В ящике за окном цвели красные петунии. Пахло местным лечебным мылом и сухой лавандой.
Мне здесь нравится, заявила Гретхен, оглядевшись. Очень мило.
Вот и хорошо, сокровище. Распакуй вещи, будь добра.
А мы сходим в театр? Портье сказал, сейчас выступает певец из столицы. Тот самый, что пел в прошлом сезоне в «Вогез Театрико» про несчастное сердце и еще какие-то беды Долги у него были, что ли
Про долги я тебе и сама спою любой певец от зависти позеленеет.
Это-то дело известное А представление тогда стоящее было! Я чуть не разрыдалась. Правда, толком не разобрала, кто кому брат, кто сват в этом балете, но все так красиво и благородно И портьеры в ложе такие, хоть парадное платье шей. Сходим?
Если все пройдет удачно почему бы и нет? я не стала поправлять Грету, которая все не могла запомнить, где поют, а где танцуют, и говорить, что в местном театре с расшитыми портьерами дела могут обстоять похуже, чем в столичном.
Пока Грета возилась с чемоданами, напевая что-то из слышанного в театре, фальшивя и забавно перевирая слова, я распахнула окна и вышла на балкон. В комнату ворвался легкий ветерок, взметнул кисейные занавеси.
Начало осени тронуло каштаны и клены площади Биржи, словно брызнув на них красками. Ветки с резными багряными листьями свешивались через перила балкона. За углом журчал фонтан, цокали копыта. Было еще по-летнему тепло, разве что пасмурно к вечеру, наверное, соберется дождь.
Через площадь промчался мальчишка-разносчик с круглой коробкой в руках. На коробке был вензель кондитерской Амадея самой старой в городе. Наверное, несет кому-то «Королевские кружева» белый воздушный торт с меренгами и знаменитыми вишнями, которые вымачивались в целебном бальзаме
. люби-и-имый дожираем ужин! Грета с чувством закончила арию, щелкнув замком чемодана.
В действительности там речь была про «без любимой даже рай не нужен», но это уже мелочи, да и кто там слова понимает, в опере-то.
Поешь ты просто чудесно, я обернулась в комнату. Совсем не хуже, чем тот баритон.
Что? Моветон? не расслышав, переспросила Грета. А чего сразу моветон? Ее милость Ванесса-Терезия частенько это словцо вворачивала, когда бывала не в духе.
Ее милость Ванесса-Терезия Да, для нее много чего было «моветон», угодить мало кому удавалось.
А что за бумаги на столе?
Ваши документы, мадам! Я все взяла, вдруг господин бакалейщик полюбопытствует.
Он галантерейщик. И зря брала еще потеряем в дороге Убери, меньше будет вопросов. Будто не знаешь, какое имя там написано.
Грета что-то неразборчиво ответила из другой комнаты. Я вытащила из саквояжа коленкоровую папку и стала складывать туда все сама.
Откуда же взялось столько бумаг, да еще за такой короткой срок Так, это мой диплом, с ним все понятно. Королевский университет, факультет изящных искусств. Геммология и ювелирное дело. Подписывал сам профессор Иезекиил Эверих умница, оригинал, большой талант. Если бы не пил так, цены б ему не было. Тот самый, который изобрел «вогезскую грань», новый способ огранки на кафедре это название так и не прижилось, и ее по-прежнему называют «Иезекииловой»
Подшивка документов по дополнительным дисциплинам: новейшее искусствоведение и ювелирный рисунок лучший курс в Герцогской галерее Кстати, надо бы посмотреть, что там нынче интересного. «Оценка в ювелирном деле» до сих пор помню этого упыря, главного оценщика из Алмазной кладовой, который вел лекции и принимал экзамены, надо же так издеваться над людьми! Я из него свой диплом как клещами вытаскивала, все не хотел отдавать, вопил, что по его предмету ни одна живая душа высший бал получить не может, включая и его самого.
Химия и алхимия сплавов. Минералогия Пленэр три месяца в горах на севере страны. Сильнейшая простуда, вывихнутая рука, но за те знания и знакомства плата очень даже скромная.
«Подделки и имитации произведений искусства» этот блистательный курс вел директор и главный аукционист «Королевского торга», на его занятия ломились, как на премьерные спектакли. На моем свидетельстве он тогда написал что-то весьма лестное, даже в стихах.
Да, ее милость Ванесса-Терезия при всей своей взыскательности вряд ли нашла бы, в чем меня упрекнуть, а к людям моего ремесла она была отменно строга, строже, чем ко всем остальным. Зато и награждать умела, как никто другой. Ничего не попишешь глава семьи Вандервельт, влиятельнейшая особа и первая патронесса ювелиров в королевстве И было-то у этой дамы всего две слабости собственно драгоценности и любимая внучка. Ее звали Анна-Леста Вандервельт. И от всего, что произошло потом, эту милую барышню не спасли никакие дипломы и похвальные грамоты.