Дома своя путана сколько не заработаешь, всё ей мало всё мало. Хоть через голову крутись, а вынь да положь. Эти бабы в клочки нас порвут ради материального благополучия.
Стимулируют, пытаюсь заступиться за слабую половину.
Ага, а чуть что случись, ребёнка за руку и к мамочке хороший стимул. Придёшь мириться, а там тёща ворчит научись зарабатывать, зятек, потом семью заводи.
А любовь, Геш?
Любовь для романтика дорог что-то ускользающее и непонятное, как черта горизонта. Любовь. Да, он непротив, чтобы его любили чтобы заботились о нем, с ума сходили Но чтобы самому сходить ну, уж нет: он в сумасшедшие не желает. Лучше он деньги будет зарабатывать, и позволять себя любить, а не муси-пуси всякие разводить. Ведь он мужчина серьезный любовь не для таких, как он.
По-моему, не лишено резона. Главное: платформа мужская работать и зарабатывать, а остальное от женщины. Хочешь, чтобы тебя на руках носили будь подъемной.
А Геша уже сам с собою тихо ведет беседу:
Эх, бабы-бабы, их только в душу пусти тут же с удовольствием наплюют, напакостят, изваляют в перьях, выставят на всеобщее обозрение. Знаем. Проходили. Больше не хочется.
Он курил, отвернув лицо к окну, избегая встречаться со мной взглядом, как если бы хотел утаить еще что-то, более важное. И я молчал, не желая побуждать его к продолжению этого тягостного разговора
Однажды угодили в Увильдах на сабантуй таджиков-строителей. Ну, праздник не праздник агитбригада женщин с пониженной социальной ответственностью приехала в гости обслуживать гастарбайтеров. Хохочут джамшуты, хлещут пиво не работают сами и нас не собираются разгружать; впрочем, и нечем кран не заказали. Для меня это свинство, которому нет названия русские путаны обслуживают таджиков-калымщиков, лишая финансовых поступлений страну сплошного урюка. Им что, деньги некуда девать? С другой стороны, полгода вдали от дома, в чужом краю
Короче, на наших глазах разворачивался гадкий, гнусный, но соблазнительный канкан прелюбодеяния и пьянства.
Смотрю на полупьяных девиц обида берёт за русскую кровь: неужто всё равно с кем и как, лишь бы бабки платили. Великов не смотрит чай пьёт. Угостила таджичка-кашеварка. Я и сам бы непрочь к нему присоединиться, но занят другим, менее приятным, но нужным делом без всякого удовольствия набрал номер мобильника сына и в самых черных тонах излагал ему увиденную картину вместе с причиной своего мрачного настроения: нам что, здесь на ночь придется остаться? На чей вкус можно и так сказать: стучал и шпионил, как последней суки сын. Вот не привык я к таким делам, и какая-то иголочка беспокойства покалывала душу. Верно ведь говорят: посеешь поступок пожнешь привычку, посеешь привычку пожнешь характер, посеешь характер пожнешь судьбу Хотя, наверное, поздно мне о ней-то печалиться.
Ах, подлецы! задумчиво сказал сын. Ну, ждите утра Виталика нет, а я для них не авторитет.
Потом расспрашивал Гешу про таджичку:
Хорошая женщина?
Это здесь она женщиной стала, задышала голосишко прорезался. А дома у них: бабы не люди.
Культура что ж ты хочешь? мусульманство. Сколько партия не билась. Кстати, в моду сейчас входит в Европе. Видно, пресытились развратом цивилизованные европейцы и не знают, как взять себя в руки вот к Аллаху и обращаются за подмогой
Как и предполагал, нам пришлось заночевать на Увильдах кран для разгрузки так и не появился. А джамшуты продолжали разврат и пьянство. Геша забрался в спальник, выделив мне замусоленное байковое одеяло. Он безмятежно проспал до рассвета, а я как ни ворочался на мягких сидениях кабины «МАЗа», заснуть от холода не смог. Весь продрогший отправился бродить по берегу, когда над Увильдами занялся рассвет. И кажется, нашел то самое место, где мы, бойцы стройотряда «Ассоль», летом 1978 года отмечали профессиональный праздник День Строителя.
Ну, точно здесь! Вот два песчаных холма, скрепленные соснами меж ними мы и «накрыли поляну». У самой воды плоский берег с обрывистой кручей, которая отступает, подмываемая волнами. Тут мы гуляли с Анастасией дочкой начальника ПМК в поисках янтаря
Присел на корточки у береговой черты.
М-да Столько лет прошло! Года, как вода, утекли сквозь пальцы, не оставив следа ничего кроме воспоминаний. Но волшебный обман памяти освобождает нас от тяжести груза прошлого. Я был глуп тогда, но молод и счастлив. Сейчас мудр, но уставший донельзя каждый шаг (не поймите буквально) дается с трудом. Я шел раньше по жизни с легкостью эквилибриста. А теперь даже думать о подобных кульбитах не решаюсь.
В молодости всегда куда-то торопишься, но сейчас никуда не спешу. Или делаю вид, что не спешу. Не то чтобы нарочно просто так получается. Впрочем, я довольно легко принял эти правила игры, считая, что каждый шаг в любом направлении обязательно приведет к могиле. Наверное, ко всему прочему у меня с годами стала развиваться меланхолия
Но не смотря на приступы грусти, душа по-прежнему жаждет приключений, которые заменяют радость. Оставшись на ночь среди пьяных джамшутов с приличной суммой налички в кармане, я, как бы взглянув на себя со стороны, спросил: «Тебе не страшно, дружок?». И сам же ответил: «Нет». Все сейчас происходящее встречал с радостью, печалью и ностальгией, но без чувства страха и горечи.
Заблуждаются те, кто думают, что можно вернуться туда, где был молодым, зачерпнуть водицы и, испив, снова станешь таким, как был. Ну, взял я в пригоршню дары Увильдов, хлебнул пару раз ничего, кроме ломоты в зубах от холодной воды и неприятного щелочного привкуса. Все свое нужно носить с собой и года, и мудрость, и хвори, и боли и счастье незнания своего будущего.
М-да С собой в дорогу всегда возил блокнот с авторучкой и записывал, что касалось дела что купили? почем? во сколько прибыли на стройку? когда отправились в дорогу обратную? В блокнотике был календарь, и я перечеркивал маленьким Андреевским крестиком дни поездок на Увильды. Всего получилось пятьдесят пять! Дорого бы я сейчас дал за то, чтобы почувствовать радость бытия в каждом из этих солнечных, пасмурных, тихих, ветреных и дождливых дней. Но сколько ни зажмуривал глаза, как ни старался сосредоточиться, это удовольствие мне не доступно. Увы. Чем дальше отдаляется прошлое, тем более расплывчатыми и нечеткими становятся его образы. Счастье, что мне еще удалось сохранить некоторые из них в памяти.
И вместе с тем, наше прошлое неисчерпаемо. Мне оно кажется намного более загадочным, чем будущее. Его лик, который прячется за нашим лицом, изменяется вместе с нами, а иногда даже быстрее, чем мы сами. Растворяясь в нашей памяти, ушедшие дни высвобождают новые суждения о пережитом, которые наше малодушие и слабость уличают во лжи условностей и неточностей. Перестанут ли эти поправки когда-нибудь отравлять нам жизнь? И как долго ароматы прошлого смогут сохранять для нас свое очарование?
Вот что еще можно прибавить к тем ощущениям сентябрьского утра на Увильдах? Когда солнце показалось из-за горизонта еще неяркое, в гарнире далекого тумана волшебный хоровод ярких точек на небе распался, догорая мелкими осколками утерянного рая. Рассвет разгорался гасли огни ночные. Последней померкла Венера, утренняя звезда всех влюбленных. В наспех сколоченных сараях и недостроенных пентхаузах спали жрицы её в объятиях давно немывшихся строителей. Сколько бы я мысленно не перебирал различные варианты суждений, никак не мог объяснить себе их поведения мужчин и женщин, дорвавшихся до безрассудного пьянства и секса.
День начинался
То была последняя наша совместная поездка с Гешей на Увильды. За это время я так к нему привык, что, наверное, доверил бы ему, как самому лучшему корешу, стоять на стреме, если однажды рискну ограбить банк. Но поскольку вероятность такого развития событий крайне мала, то скажу точнее мы расстались с Геннадием Федоровичем, увы, навсегда.
Где кончаются воспоминания и начинается мечта?
День на исходе. Я пишу эти строки, сидя у окна и распахнутой двери в лоджию с видом на два замечательных хомутининских озера Оленичево и Горькое. Переехав сюда, снова обрел надежду. Почему же решил, что жизнь моя кончена? Разве мало еще осталось у природы на мою долю холодно-ненастных и радостно-солнечных дней, благоухания цветов и аромата сосны, облаков, беззаботно плывущих в голубом небе собственных оттенков вечности в каждом мгновении личного счастья? Почему должен иссякнуть поток, текущий между моими пальцами воды, песка, рублей и мгновений жизни?
Наверное, еще не один день я проведу за компьютером, и за окном цветочный ковер сменится белым саваном снега, когда мороз прикроет в лоджию дверь. А меня вдруг охватит однажды такая неожиданная, взявшаяся ниоткуда радость, что станет ясно жизнь продолжается, несмотря ни на что.
А если удастся мне обогнать жизнеописанием саму свою жизнь, то, наверное, возьмусь за создание повестей и романов о карибских пиратах и робинзонах, об удивительных походах никогда не существовавших античных полководцев и мистических превращениях по мотивам местных легенд словом, то о чем мечталось в голубом детстве и удивляет сейчас. Старчество ведь должно впадать в маразм так утверждают всезнайки