Светлый путь. повесть временных лет - Михаил Титов 2 стр.


 Я все понимаю,  Василий Петрович начал уставать от этого разговора. Нестройная логика домоуправа была ему знакома и потому скучна.  Давайте по традиционной программе  телевизоры или танки. Я согласен.

 На что в итоге?

 Давайте телевизоры.

 Ну, это не совсем телевизоры,  уточнил капитан.  Но вам понравится. Да и выбор правильный: на танковом и побить могут. Народ там простой, за словом в карман не лезет. Особенно, если Ну да ладно

 Это все?  Василий Петрович пропустил мимо ушей прозвучавшие угрозы, сейчас ему важнее было знать: успеет ли он при таком наборе застать внука неспящим.

 В девять  квартальное собрание. В Красном уголке домоуправления. После собрания выдам вам заключение.

 Сопровождение будет?  решил на всякий случай уточнить Василий Петрович.

 Мы в демократическом государстве живем,  оскорбился домоуправ.  Мы доверяем нашим гражданам, даже оступившимся. Так что  самостоятельно, на то она и социализация. Но куратор у вас будет,  после паузы добавил он.

Василий Петрович кивнул, как будто и не ожидал услышать ничего иного. Домоуправ скороговоркой поздравил с началом первого этапа городской социализации. Вручил Василию Петровичу справку, удостоверяющую это, направления в кинотеатр «Ударник» и Музей национальной культуры и пропуск с прямоугольным штампом: «Телефабрика. Зона доступа 1».

 Вечером ждем вас в Красном уголке на собрании. В девять начало, не опаздывайте,  сурово проговорил он и демонстративно уставился в черный квадрат планшета, всем видом показывая, что на сегодня разговор окончен.

Как только за посетителем закрылась дверь, капитан нажал на кнопку телефона внешней связи.

 Баб Дусь, реабилитант на программе. Список у вас есть. Установите наблюдение по всему маршруту.

3

В кинотеатр «Ударник» Василий Петрович направился сразу из домоуправления. Он пытался вспомнить, сколько туда идти пешком, с девяти утра общественные ПАЗики с маршрута снимали: в городе действовал режим экономной заботы, навскидку выходило минут тридцать. Получалось, что он попадал впритык к началу сеанса. На телефон внутренней связи позвонила дочь, он перечислил, что должен сделать сегодня.

 Сережа звонил, о тебе спрашивал,  сказала она.

 Теперь только после собрания с ним увидимся,  вздохнул Василий Петрович.  Часов в десять закончится?  уточнил он.

 Может и затянуться,  не обрадовала его дочь.  От батюшки зависит.

 От какого батюшки?  удивился отец.

 Папа, как ты отстал! В прошлом году еще ввели. Укрепление духовных скреп называется. Приходит батюшка наш квартальный. Вначале общая молитва, потом домоуправ докладывает о международной обстановке и внутреннем положении или программу «Время» смотрим. Потом батюшка исповедует. Исповедь может затянуться. Смотря сколько неисповеданных будет.

 Исповедуют разве не в церкви?

 Это и есть укрепление духовных скреп. Можешь утром в церкви исповедаться, а можешь вечером в Красном уголке. Кому как работа позволяет. Бездельников в стране нет. Да и мне кажется, что так демократично. У каждого есть выбор.

 Марин, ты это сейчас серьезно?  не выдержал отец, но связь тутже прервалась, и вместо ответа Василий Петрович услышал короткие гудки.

 Сынок, сумку не донесешь до углового?  Василий Петрович не сразу понял, что обращаются к нему. Его и сорок лет назад никто сынком не рискнул бы назвать: был он высок и плотен, и даже в те свои двадцать с небольшим выглядел гораздо старше. Он ожидал увидеть классическую советскую или раннероссийскую старуху  в наряде, который и шушуном, и зипуном можно окрестить, потому что непонятно какое тряпье намотано, такому и определения нет, но перед ним стояла моложавая женщина лет пятидесяти  в цветастом русском сарафане, с аккуратно уложенными волосами и легким летним макияжем. У ее вполне еще стройных ног  не по нынешней жаре обтянутых светло-коричневыми колготками  стояла огромная клетчатая сумка, такие когда-то прозвали челночными.

 Вы это мне?  насторожился Василий Петрович.

 Ну а кому еще?! Мне только вон до того гастронома помочь,  показала женщина направление.  А там я сама уже.

Василий Петрович подхватил сумку, она оказалась не настолько тяжела, чтобы просить о помощи, и, обойдя женщину, зашагал вперед. Магазин был в другой стороне от кинотеатра, поэтому надо было поторапливаться, чтобы не опоздать на сеанс.

Василий Петрович подхватил сумку, она оказалась не настолько тяжела, чтобы просить о помощи, и, обойдя женщину, зашагал вперед. Магазин был в другой стороне от кинотеатра, поэтому надо было поторапливаться, чтобы не опоздать на сеанс.

 Да не торопитесь вы так,  догнала его просительница.  Я же на каблуках.

Она пристроилась сбоку и какое-то время шла молча, искоса поглядывая на Василия Петровича.

 Мне кажется, я вас знаю,  наконец-то сказала она.  Вы в Агентстве натурализации сограждан из Средней Азии не работали?

Про то, что в его городе появилось такое агентство, Василий Петрович услышал впервые. Общегосударственные газеты до его реабилитационной базы доходили с запозданием недели на две, на руки реабилитантам их не выдавали, а то, что зачитывалось на ежедневных инфопятиминутках, представляло собой цитатник Главы: выступил с речью (аплодисменты), отметил сложность международной обстановки (аплодисменты), у страны особый путь (овации), мы самодостаточное государство (бурная овация). В те редкие дни, точнее часо-дни (а их надо еще сверхнормовыработкой заслужить), когда его отпускали на побывку к родным, было вообще не до политики  ни внутренней, ни внешней. Погружаться в этот новый мир не хотелось. Хотелось простой спокойной, домашней жизни на старости лет: погулять/поиграть с внуком, послушать его рассказы, фантазии и страхи, посидеть рядом, когда он ложится в постель, в общем, ощутить родственность и надежду, чего от дочери он давно уже не ждал и даже не надеялся получить.

Назад