Например, уголовная статистика Финляндии беспристрастно показала 70 процентов правонарушений во времена сухого закона совершалось в состоянии опьянения (это уж бутлегеры постарались население снабжать), но даже несмотря на это в целом кривая преступлений и смертей резко опустилась вниз. И в дальнейшем, когда закон было решено отменить по причине разгула алкогольной мафии, в которую вовлекалось всё большее количество людей, кривая смертей и преступлений опять стремительно взметнулась вверх.
В нашей стране тоже имеется положительный опыт ограничений и полного запрета на продажу спиртного. Так, в преддверии Первой мировой войны был издан императорский указ о запрещении производства и продажи всех видов алкогольной продукции на всей территории России. Торговля алкогольными изделиями была прекращена с 19 июля 1914 года в соответствии с заранее обусловленной (в мае того же года) нормой на время мобилизации, а в конце августа продлена на всё время войны. За это время среднее потребление алкоголя на одного человека снизилось более чем в десять раз, и, как следствие, число психических больных на почве алкоголизма сократилось с 10267 в 1913 году до меньше чем 1% от их числа к 1916 году. Число арестованных в пьяном виде в Петербурге уже во втором полугодии 1914 года сократилось на 70%. Число вытрезвляющихся сократилось в 29 раз. Число самоубийств на почве алкоголизма в Петрограде упало на 50%. Подобные же результаты были получены ещё по 9 губерниям России. Число денежных вкладов в сберкассы увеличилось; прирост составил 2,14 миллиарда рублей против 0,8 миллиарда рублей в прежние годы до запрета. Почувствовав на себе положительные результаты трезвой жизни, народ захотел избавиться от алкогольных пут и выдвинул требование к Государственной думе утвердить сухой закон навсегда! Так, по инициативе членов Государственной думы крестьян И. Т. Евсеева и П. М. Макогона в Государственную думу внесено законодательное предложение «Об утверждении на вечные времена в Российском государстве трезвости». В объяснительной записке к законодательному предложению авторы его пишут: «Высочайше утверждённым положением Совета министров 27 сентября 1914 года городским думам и сельским общинам, а положением 13 октября того же года и земским собраниям на время войны предоставлено было право запрещать торговлю спиртными напитками в местностях, находящихся в их ведении. Волею государя право решения вопроса быть или не быть трезвости во время войны было предоставлено мудрости и совести самого народа. Сказка о трезвости этом преддверии земного рая стала на Руси правдой. Понизилась преступность, затихло хулиганство, сократилось нищенство, опустели тюрьмы, освободились больницы, настал мир в семьях, поднялась производительность труда, явился достаток. Несмотря на пережитые потрясения, деревня сохранила и хозяйственную устойчивость, и бодрое настроение, облегчённый от тяжкой ноши пьянства, сразу поднялся и вырос русский народ. Да будет стыдно всем тем, которые говорили, что трезвость в народе немыслима, что она не достигается запрещением. Не полумеры нужны для этого, а одна решительная бесповоротная мера: изъять алкоголь из свободного обращения в человеческом обществе на вечные времена»
А вот выдержки из зачитанного в 1916 году на совещании Общества русских врачей доклада Александра Мендельсона. В своём нашумевшем докладе Мендельсон в пух и прах разносит доводы и об экономическом уроне государству при отсутствии в бюджете алкогольных денег, и о том, что люди перейдут на денатурат, как абсолютно безграмотные.
Вот данные, которые приводит учёный: «В итоге за второе трезвое полугодие 1914 года прирост денежных вкладов в сберегательных кассах Российской Империи достиг 70,4 миллиона рублей, тогда как за второе полугодие 1913 года он равнялся лишь 17,3 миллиона рублей. <> Общая же сумма всех денежных вкладов в государственные сберегательные кассы к 1 июля 1915 года превысила два миллиарда, тогда как до сих пор общая сумма этих вкладов не достигала в прежние годы и одного миллиарда. <> Сторонники возобновления продажи пива и виноградного вина считают новые формы пьянства сильным козырем в своих руках, требуя, чтобы в народное обращение были вновь пущены излюбленные ими слабоалкогольные напитки, иначе народ-де сопьётся денатуратом и политурою. Эти доводы не выдерживают никакой критики. Во-первых, народные массы не пьют денатурата и пить его не будут, а предаются денатуратному пьянству сравнительно немногочисленные пропойцы, то есть неизлечимые алкоголики, всё равно обречённые на гибель. Во-вторых, потребители этих крепких суррогатных напитков не откажутся от них, так как ни 4-градусное пиво, ни 1016-градусное виноградное вино не заменят им 50-градусную ханжу. Зато широкое распространение таких напитков, как пиво, доступное по цене и фабрикуемое в любых количествах, поведёт к массовому потреблению и создаст в России, только-только отдохнувшей от водочной отравы, новый вид алкоголизма пивное пьянство, гибельные последствия которого хорошо изучены германскими учёными. В беспощадной борьбе с тайною продажею питей и тайным винокурением административная власть и общественные управления должны идти рука об руку с общественными и профессиональными организациями. В русском обществе должно создаться такое же нравственное отношение к преступным спаивателям народа, как к фальшивомонетчикам, поджигателям. Но, наряду с настойчивым ограждением народа от проникновения в толщу его каких бы то ни было спиртных напитков, необходимо самое широкое поощрение производства заменяющих напитков, в особенности кваса и сбитня, а также разных фруктовых и газированных вод. Народу нужны дешёвые домашние напитки, но нужны и более дорогие, праздничные. Среди мероприятий, направленных на борьбу с пьянством, одно из первых мест, разумеется, принадлежит мерам экономическим и просветительным. Но сейчас прежде всего нужна защита народных масс от алкоголя не только на время войны, но и потом, и навсегда. Трезвый народ проявит такой настойчивый спрос на образование, такую энергию в сторону улучшения своего экономического быта, что в этом отношении он не будет уже нуждаться в заботливой опеке и проявит самосознание и самодеятельность. Если бы большинство населения не только хотело, но и могло бы, то есть умело бы вести абсолютно трезвую жизнь, то нигде в мире не возникал бы вопрос о принудительной трезвости. К сожалению, тяжёлые условия жизни толкают слабовольную народную массу к устранению неприятных ощущений путём самоопьянения, таким путём устраняются не сами тяготы жизни, а лишь их отражение в психике. Пьянствующий народ слабоволен, пассивен, он проклинает свою долю, но мирится с нею, у него нет выдержки в борьбе за свои права. Пьянство, следовательно, ведёт к застою; оно враг прогресса и благодетельных реформ. Укоренившиеся питейные обычаи, влияние примера пьющих, лёгкая доступность опьяняющих напитков, нарастающий паралич воли даже от умеренной выпивки все эти условия создают заколдованный круг и способствуют росту алкоголизации населения вширь и вглубь; захватываются слабовольные, легкомысленные, уступчивые люди, втягивается в пьянство склонная к подражательности молодёжь. Недаром говорят об алкогольной заразе» Итог своего исследования учёный подводит однозначно: «Итак, полное запрещение продажи спиртных напитков должно остаться в силе навсегда». [20]
Угрозу государству со стороны алкоголя понимали даже анархисты! В начале прошлого века эти поборники свобод даже устанавливали сухой закон в одном из своих квазигосударств, находящегося на территории так называемого «гуляй-поля», при нарушении которого пьяниц секли розгами, а тех, кто варил и продавал зелье, вздёргивали на виселице! Негуманно, конечно, но когда видишь валяющихся на земле пьяных людей, особенно подростков, приходят мысли: а гуманно спаивать собственный народ, наживаясь на людской беде?!
Современные власти тоже понимают степень вреда алкоголя, но системе важны не люди, а сохранение своей власти, а пьянствующий народ слабоволен и пассивен. Как говорил один из деятелей нашей страны: «Дайте народу дешёвой водки, и ему будет не до политики». Вот таким немудрёным способом ещё со времён Екатерины власть защищает свои меркантильные, шкурные интересы от интересов собственного народа, пытаясь превратить его при помощи алкоголя в послушное стадо.
Хотя надо заметить, терпение народа, совсем не желающего превращаться в стадо, периодически заканчивается и власти вынуждены поддержать его в разумном антиалкогольном порыве, видимо, просыпается коллективный закон самосохранения и у «базиса», и у «надстройки». Так, императорский указ о запрете алкоголя был продлён большевиками, правда лишь до 1923. После смерти Ленина, который не любил и избегал пьяных людей, пришедший к власти Сталин, уважающий алкоголь и умело использовавший его в своих политических целях, сначала разрешил вино, а к 1925 году, по настоянию своего пьющего окружения, уже разрешил и продажу водки! Так невежество, жадность и личные интересы правящей верхушки в очередной раз пересилили благоразумие! Указ о полном запрете алкоголя отменили, и пьянство расцвело с прежней силой. Но, по-видимому, строить коммунизм с пьяницами и дебоширами стало как-то сложновато, и следующим сухим законом был закон, инициированный уже советским правительством и местными властями в 1929 году, но, увы, и он продержался недолго. Существовал также указ, ограничивающий продажу спиртного во время Великой Отечественной войны. Спирт отправляли на нужды фронта, в медсанчасти, выдавали перед наступлением бойцам (фронтовые сто грамм). Однако после всех ужасов страшной войны, люди, многие из которых потеряли самых близких, свои дома, у которых на глазах погибали фронтовые товарищи, в мирной жизни продолжали испытывать колоссальный стресс. Человеческие трагедии были настолько ужасающими, что для того чтобы хоть как-то заглушить боль потерь, многие прибегли к единственному известному им «лечению» водкой. Такое «лечение» на самом деле лишь усугубляло проблемы этих людей, которые смогли избежать смерти на фронте, в оккупации, в плену, спастись от голода. Увернувшись от вражеской пули, они не сумели «увернуться» от 40-процентной отравы, смерть догнала их уже в мирное время, как больно и обидно! Одна трагедия наложилась на другую и привела к настоящей эпидемии пьянства!
Чтобы остановить эту эпидемию, властям пришлось прислушаться к справедливым требованиям трудящихся прекратить бесконтрольную продажу спиртного. В 1958 году было принято Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «Об усилении борьбы с пьянством и о наведении порядка в торговле крепкими спиртными напитками». Развернулась кампания по борьбе с пьянством, которая привела к массовым закрытиям пивных лавок и прочих злачных мест; их переоборудовали в трезвеннические столовые и чайные. Было организовано издание журнала «Трезвость и культура», который бичевал пьянство и пропагандировал здоровый образ жизни. Запрещалась продажа водки во всех предприятиях торговли общественного питания (кроме ресторанов), расположенных на вокзалах, в аэропортах, на привокзальных и пристанционных площадях. Не допускалась продажа водки в непосредственной близости от промышленных предприятий, учебных заведений, детских учреждений, больниц, санаториев, в местах массовых гуляний и отдыха. Все эти, хотя и не продолжительные, антиалкогольные кампании принесли ощутимые плоды и без преувеличения спасли миллионы жизней.
Так, только за два года горбачёвских ограничений производства и продаж спиртного (как бы ни ругали их тогда и сейчас) удалось добиться поразительных результатов. В 19851987 годах уменьшение в 2,5 раза государственной продажи алкоголя сопровождалось ростом продолжительности жизни, ростом рождаемости, сокращением смертности. «За время действия антиалкогольного постановления в год рождалось по 5,5 миллиона новорождённых, на 500 тысяч в год больше, чем каждый год за предыдущие 2030 лет, причём ослабленных родилось на 8% меньше. Ожидаемая продолжительность жизни мужчин увеличилась на 2,6 года и достигла максимального значения за всю историю России, снизился общий уровень преступности, смертность среди мужчин снизилась уже в первый месяц антиалкогольной кампании». [1] (Конечно, не считая смертей в давках в километровых очередях за водкой (английский чёрный юмор)).