Серое. Стихи - Анжелика Лавицкая

Настоящее  это прошлое
Только с другой реальностью.
Всё уже было,
Помнишь?
Было в чужой фантазии:
Белые самолёты,
Поезда быстрее быстрого;
Мечтали схватить звёзды,
Не ждали вселенского выстрела
В спину.

Боль  это кровь.
Кровь остаётся пятнами
Эгалитарной демократии
В сознании чёрного ворона.

Трубы зовут вперёд!
Настоящее, прошлое 
Сорваны.
Нас больше никто не ждёт!

Из проклятого города 
Выхода нет.
Только тьма накрывает,
Скрывает от взора
Безобразный оскал
И безлюднейший склеп 
Вот и всё, что осталось, 
Мой город.

Нафталином пропах,
И болота вокруг,
Небо тёмное 
Взорванный порох.

Вечно проклятый город 
Последний мой друг.
Ненавидимый.
Чучело. Молох.

Над куполами уже рассвет 
Выключи свет.

Ночь пролетела, рассыпалась тьма 
Ещё вина.

Снова белеет дорога вниз 
Нам надо ввысь.

Крылья распахнуты, чтобы взлететь,
Но не успеть.

Молча закурим, взглянув вперёд, 
Никто не ждёт.

А под подошвами лишь земля 
Держит зря.

Мы остаёмся ни там ни тут 
И не уснуть.

Между мирами. Погасни свет.
Нас больше нет.

Воют собаки на свою голову.
Воют.
Шагает смерть.
Воют и лают.
Смерть идёт в сторону,
В окна твои смотреть.

Чёрные впадины
На отражении
Будут едва видны.
Вороны спят.
Чёрный кот
Без сомнения
Разворошит кресты 

Символ смирения
И поражения.
Больше он не придёт.
Воют собаки
На воскресенье.
Воют.
И Смерть идёт.

Беспросветные будни надели картонные маски,
На запястьях ожоги и раны 
Неважно, что будет.
Расплывается грим,
Не смываются чёрные краски.
В бутафориях роль,
И никто никогда не осудит.

Настоящего нет.
Мир придуманный.
Всё рядовое.
Сумасшедших  лечить
И не верить, что всё здесь иначе.
Нас не выжгут огнём
И, конечно, не смоют водою.
Мы без масок вдвоём
От других себя прячем.

Не отдать, не продать,
Сохранить, что осталось
Сначала 
Искры гаснут, огонь
Едва согревает.
Лишь дымно.
Беспросветные будни
Накрыли.
Нас здесь не бывало.
Только след,
Только свет.
Только братская наша могила.

1.
Одиночества  через край.
Тихий дом пожирает время.
Я в цепях заменяю звенья;
Догорел беспросветный май.

2.
На замки от всего и всех.
Окна дома  всё те же стены.
У меня здесь большая сцена,
Только зрителей больше нет.

3.
Догорает огонь под вечер.
Дом во тьме. Ход часов. Прохлада.
Я в тюрьме. В одиночке. Надо.
Срок пожизненный, бесконечный.

4.
Прах осудят ещё смелей.
Звонкий хохот раздастся снова,
Дом мой станет кому-то кровом,
А я стану среди теней.

Вот бы всех  к чёрту,
И  на метлу,
Тоже  невидимой и свободной!
Голой трястись на чужом балу,
С чёрным котом выпить спирту

Только 
Горько:
Всё  сказка,
Не может быть.
Здесь даже дьявол уже бессилен.
Здесь от отчаянья  только выть,
К новому дню собирая силы,

Чтобы надежда не умерла:
Мол, может быть
Всё однажды лучше
Станет.

У дома стоит метла.
Несправедливость берёт удушьем.

Вырваться! Вырваться в темноту!
К ведьмам, чертям 
Там найти спасенье
От пустоты.
Навсегда! Во тьму!
В полночь.
Но лишь  паденье.

Весело.
Невесело.
Смешно.
Глупо до
Бессвязнейших истерик.
Заберите крылья,
Чтоб легко
Мне покинуть
Ненавистный берег.

Крылья тянут вниз,
Когда гроза
Первая, весенняя
Примчится.
Намокают, тяготят 
Назад:
Падать, падать
И от ран лечиться.

Сотни вас бескрылых
И простых.
Может, так и нужно 
По канону.
А с крылами  дефективный,
Псих.
Вылечить.
Исправить.
Под икону.

На костёр.
Преступник.
Идиот.
Если больше, значит 
Априори:
Крылья  патология,
А взлёт  преступленье,
Сказки из теорий.

Весело
Крылатому смотреть
На ползучих,
На обычных гадов.
Грустно одинокому
Лететь
И взлетать.
Мечтать быть
С кем-то рядом.

Стадо
Давит-давит,
Крылья
Рвёт.
Ввысь не допускает
И смеётся:
Ты один из нас,
И всё не в счёт.
В клетках
Место каждому найдётся.

Обескрылят,
Выколют глаза.
Станешь примитивным
Серым гадом.
А пока летай
За облака.
Думай, что возвысился
Над стадом.

Беспрерывная тщетность попыток
Исправить 
Завершается самой банальной фигнёй.
Если мы на доске и нас кто-то расставил,
Разве можем мы выстоять бой

Против бьющихся нами?
И дамки, и пешки 
После игр  дрова,
Бесполезнейший хлам.
Нами время убить.
Нас убить.
И как прежде 
Поиграть и расставить
Под яркостью ламп
Или в сумерках, ночью

Пустые глазницы.
Сумасшедшего
Руки протянутся к нам,
Чтобы сбросить,
Сыграть,
Самому распорядиться:
Кого сжечь, а кого забрать в храм
Обезумевших,
Сломанных,
Брошенных
Кукол 
Хороводы водить
И, ломаясь, ломать
Непослушных,
Непреданных,
Глупых из глупых,
Тех, кто выбрал давно 
Умирать.

Тридцать это:
Шестнадцать
Плюс
Шесть
Плюс
Восемь.

Пламя траву косит,
Сжигает остатки ненужного.

В шестнадцать  всё неуклюже,
До боли в зубах неправильно,
Не подчиняться правилам;
Правила  для слабаков,
Тысячи оков
И тюрем.

В шесть было проще:
Тюль и
Другие занавеси
Скрывали большое окно,
А под окном  баловались
Старшие,
Те, что выше,
Могут достать до крыши,
Неба и облаков.

В восемь  учить отчаянно:
Пятью шесть  тридцать,
Правила,
Аз, буки, веди,
Набело
Досточки исписать
Самым неровным почерком,
Мелом
Свои пророчества:

«Я буду взрослой».

Хочется время к нулям гнать.
И отыграть сызнова:
Досточки будут чистыми,
Восемь плюс шесть 
Изморозь.

Не досчитать до ста.

Если я у тебя в плену,
Значит, всё же была война
И в каком-то одном бою
Проиграла, сдалась сама;

Вызывала тебя на бой,
И до смерти был только шаг.
Значит, боль. Здесь бывала боль,
И огонь, и звериный страх,

И безжалостность.
А потом  пепел, дым
И руин оскал

Если я у тебя в плену,
То зачем ты меня украл?

Подожжём колесо обозрения:
Нечего обозревать.
Время  лечиться курением,
Травы в руках мять,

Растирать;
И в кипящих лужах
Свой разрушать мир.

Быт жестяных кружек 
Как амфетамин:
Дурной вкус,
Пережиток прошлого,
Но ностальгия прёт.

Подожжём колесо подошвами!
Жизнь  уснёт
В ярком пламени

Тянутся к свету
Все, кто не любит смерть.

Тьма накроет,
Осыплет пеплом.

Холодом отогреть
Тех, кто в тепле разнежен,
Яркостью ослеплён.
Лето должно быть снежным,
Вместо песка  лёд.

Колокольные башни 
Чуть выше того, что горит.

Каждый голос важен 
Ложь говорит.

Поджигаем.
Стираем.
Смываем.

А дешевле  вырвать глаза,
В стиле Ван Гога не слышать
Рваные голоса;

Только жёстче: резать резче,
Не плакать и не жалеть.

Эмоции  это трещины.

Кипит колеса медь!

Падает вниз и криво.
Стулья уже горят.

Так ненавидят любимых,
Так их ставят в ряд
С отвратительными врагами
И бьют из последних сил

Но говоря между нами:
Не бил, значит,  не любил.

Любишь  веди к могиле
(Недаром: до гроба любовь).

В патриотичном порыве 
Сжигай колесо вновь.

Истина глючит;
Гений в предсмертной агонии,
В хаосе собственных мыслей
Не может забыть,
Как у него на глазах умирала
Пони:
Били плетью.

Порвана крепкая нить
Проводов.
Бессознательно:
«Раньше и я ведь писал
Неплохие стихи»
Слишком хорошие,
Слишком буквальные 
Начисто
Разум стирают,
Оправдываясь:
 Грехи
Тяжко вздыхают,
Но напоказ, чтоб верили,
Чтобы все глюки истины не раскрыть,
Чтобы внушить:
Страхи, тревогу, сомнения, 
Чтоб не добрался
И бога не смог убить

По-настоящему.

Лес обретает крылья,
Холод росы,
Солнечная трава.
Истина глючит.
Кашляет лошадь пылью.
Смерть не пугает,
Страшна  лишь пустота.

Столетнее завтра  разрушенная стена
Из камней, глины и палок.
Десятилетнее утро  пропущено из-за сна,
Верёвок, лезвий 

Жалок.
Безудержен, неуловим 
Там, во сне  интереснее:
Не нужно носить социальный грим,
В комнатах много места,

Много событий.
Наизнанку всё,
Но изнанка  твоя реальность.
Серостью будней
Оплатишь счёт
За жизнь во сне,

Но в крайность 
Кость

Поперек горла:
Открыть глаза,
Волочить для принятия кофе
Тело.

Тело тянет назад.
Тело падает влево.
Вправо.
Навзничь и вкривь.

Растекается кровью по полу.
Разрушен ещё один мир,
Ещё один мир  в кому.