И даже умирая тут от одиночества, боли, голода и страданий неистовой жажды, я вспоминал те едва приоткрытые, как бы через шторки, пределы новых миров. Это было удивительным. Небо меня поглощало, мое сознание и мою душу, изъедало мысленные образы, как коррозия или субстанция, чего-то нового и прекрасного, что врывалось в человеческие мозги. Я неистово мечтал о небе, зная, что Ангельская Пустота, лишь мельчайшая крупица мира в целой системе таинственных измерений. В ней я не видел тех татуированных существ, что выползали из глубин вьющегося лабиринта, влезая в ту тьму безнадежного мира, вещая мне шепотом истории забытых летописей».
***
Множество подобного материала я перечитывал, прежде чем решиться на путешествие. В сумке у меня были самые необходимые инструменты для путешествия: тут было и оружие, и те рукописи, особенно карты, которые хоть как-то могли мне помочь ориентироваться в границах разных миров. Вода, о которой так неистово писали погибающие путники, также была у меня в достатке более шести литров. Провизия также была весьма разнообразна и могла поддержать меня, если вдруг я потеряюсь в пустотах границ неведомых измерений.
А сейчас я все также сосредоточенно и внимательно взирал на рубиновое солнце. Оно реяло над миром неизменно и стабильно, слегка погруженное в дым солнечных облачных паров. Кажется, что в этом мини-мире была своя прелесть, которую я раньше не замечал. Летящие по дыханию ветра таинственные духи звали меня исследовать грани Ангельской Пустоты. Я тогда не знал, что сокрыто в действительности было сокрыто за рубежами пелены тумана. Однако чувство радости и восторга от новых приключений обуревали сознание, вызывая во мне желание жизни. Это чувство было сильнее всех! Я не встречался давно с девицами, однако, даже этот сексуальный голод был менее масштабным и значительным, чем чувство жизни. Хотя мысли о ночах любви и ласки вызывали у меня успокаивающие чувства, что-то вроде того, когда в лучах солнца греется и мурлыкает кот.
Глава 2. Вне обители
Команда была собрана в считанные дни, когда решение об очередной экспедиции за пределы Ангельской Пустоты было принято. Я был командиром и основателем этой группы исследователей, что решили покинуть Ангельскую Пустоту ради того, чтобы изучить пределы зоны забвенья. Ярош был одним из моих верных товарищей и друзей, что с радостью согласился стать частью моей команды. Он был угрюм и выглядел, словно, белоснежный дед мороз с могучим телом. Ромий доблестный воин и верный соратник, массивный и волевой, его ржавые волосы были лишены какой-либо седины, а лицо выглядело очень моложавым. Остап был весьма полезным участником нашей экспедиции, ибо мог сразиться даже с сильнейшими противниками и существами, обитающими в пограничных мирах. Остап в детстве был суровым мальчишкой, которого отец воспитывал, водя в пшеничные поля, и иногда отец разыскивал своего сына в окрестностях дома, ибо тот скрывался от своего пращура в зарослях пшеницы. Белоснежная Снежана была подобна ангелу, она была красива и стройна, отменная девица с зелеными глазами. Однако иногда она превращалась в настоящего монстра, воинственно и ретиво осаждая даже воинов-мужчин. Она хотела воевать и быть частью команды двадцать пятой экспедиции. Рыжая Тамара была тиха и молчалива. В ее голубых глазах было видно небо. Однако небо гасло, каждый раз, когда она исчезала из поля зрения своих соратников. Высокая же Ната была же красива и мила, как воительница из лесов Амазонки, а истинный блондин Ярило, кажется, был также очень важен для экспедиции.
В последний раз я видел замок, что был неизменным и прочным под вечным рубиновым солнцем. Это был интересный и знаменательный день в моей жизни, ведь с этого дня начиналась история прощания с Ангельской Пустотой и шаг вперед за пределы неизведанных границ. Вся деревня вышла прощаться со мной и моими соратниками. Напарники были также оживлены и воодушевлены предстоящим путешествием. То в жар, то в холод бросало членов новой команды, зная, что впереди их ждет весьма трудное и опасное приключение. Однако их лица сияли счастьем и на глазах блестели слезы ностальгии. Трудности будущего не страшили их, ведь путешествия знаменательны именно тем, что всегда можно узнать много нового и интригующего в далеких странствиях. Люди не думали о смерти и угрозе собственной погибели. Они были достаточно смелы, чтобы совершить данное путешествие.
Прощайте! Махали рукой жители Ангельской Пустоты.
Мы будем скучать по тебе чуть грустно добавляла местная ведунья, что ночами превращалась в порхающего ангела с крыльями. Они веками летала то во тьме, то в свете в облике летающего мотылька-бабочки. Знала лабиринты снов и забытых измерений, которые так жаждали изучить авантюристы и путники из нашего мира.
Ко мне подошла моя матушка, и с доброй улыбкой сказала мне на прощание:
Архан, береги себя, сынок! Ведь в дальней дороге ты столкнешься с существами живущими за пределами Ангельской Пустоты, губы матушки задрожали от волнения, а неизведанные горизонты новых миров таят в себе опасность и даже смерть.
Хорошо, мама. Душу переполняло чувство радости и ностальгии, Если я когда-нибудь вернусь в пределы Ангельской Пустоты, то буду рассказывать все мельчайшие подробности моего путешествия! Я обнял ее напоследок нежно и начал готовиться к отъезду.
Включил машину, и механизмы с едва заметной дрожью запустили в карету путешественников. Автомобиль мчался вдаль, словно порхая над магнитной полосой дороги, и отважные воины вооруженные арбалетами, ножами, пистолетами и магическими технологическими знаниями и картами в последний раз с ностальгией прощались с замком. Уводящая вдаль дорога напевала песню о странниках, что погибнут в пустотах Ангельской Пустоты. Я слышал это пение, оно было как бы пение птиц или трели высокочастотных излучений. В них была своя мелодия и даже гимн Ангельской Пустоты, а когда звучал государственный гимн нашего измерения, то. Ярило, улыбнулся широкой и доброй улыбкой. Тамара чуть всплакнула, ибо ее охватило чувство боли и отчаяния, воспоминания о крае пролетели перед ее глазами картинками будничной жизни.
Рубиновое пронзительное солнце заглядывало в кабину автомобиля искоса мчащегося в неизведанную даль. Каменный замок, реющий под неизменным Ангельским небом, выглядел безмятежным и непокоренным времени. В моей душе шевельнулось в какой-то миг чувство ностальгии, и на глазах выступили слезы. Однако это было мимолетное чувство, и горечь утихла, сменяясь жадным предвкушением нового горизонта жизни.
Магнитные поля оборвались в сотнях километрах от замка Ангельской Пустоты, и машина внезапно остановилась, днищем бороздя иссушенную землю. Въезжая носовой частью в степь и разметая по сторонам траву, автомобиль замер в пустоши. Я выбрался из автомобиля первым, и огляделся по сторонам.
Что с машиной? поинтересовался Остап, всматриваясь в синеющие пустоты границы мира. Ангельская Пустота обрывалась в паре миль отсюда. Здесь же был обрыв магнитных и электрических зарядов, что снабжали машины энергетическими импульсами.
Конечная станция нелепо пошутил Ярило, после чего добавил, дальше хода нет. Он взглянул на небо, и видел в высоте ту же синеющую зыбкую безмерность, Ангельская Пустота обрывается навсегда.
Навсегда! Выдохнул на одном слове я, и взглянул на небо.
Навсегда, навсегда, навсе эхом летело звенящие отголоски наших же речей.
Блестящее и даже перламутровое небо выглядело тут иначе, чем в центре обители. Рубинового солнце различалось тут как что-то далекое тускнеющее и расплывчатое в завесе пелены синеватого сумрака. Кажется, что под углом искусственное светило было более тусклым и холодным. И, конечно же, оно не согревало тут людей, отчего мерзкий холод охватывал тела людей. Оранжевые огни пустоцвета охватывали грани Ангельской Пустоты, и сотни, а может быть, тысячи миллионов отражений вспыхивали в лучах невесомых частиц воды.
Остап потянулся вперед к границе мирка, где из рдеющих и бледно-лиловых кристаллических каменистых валунов высвечивались градации нового мира, совсем, неузнанного, манящего пилигримов в дальний путь. За ним осторожно потянулась вся команда исследователей.
Фантасмагорические огни портальных миров перемигивались в сгущающейся темноте. Кажется, что они манили людей исследовать их миры, но странники безразлично следовали своим путем, доверяя опыту и интуиции Остапа. Он был однажды в подобной экспедиции, и ему не впервой было вклиниваться в эту зыбкую неизвестную пустоту запредельных измерений, что опоясывали Ангельскую Обитель.
Именно в эти минуты я вспомнил древние истории из забытого времени. В них провозглашалась правда о Свете и далеком мире, что был основателем всех миров. Письмена не лгали, когда рассказывали своим читателям о ледяных, сапфировых и аметистовых каменных изваяний, которые в какие-то мгновения вдруг оживали и распахивали для оного мира новые измерения. Однако летописи информировали, что ни один из людей не выживал, погружаясь в те миры, ибо материя становилась мизерной, а жизнь погасала в любом теле живого существа, что осмелился бы перейти те коридоры портала.