Зоя Владимировна наклонилась и открыла тумбочку, потом с упреком посмотрела на меня.
Разве так можно, Андрюша? Посмотри, Игорь, как твой сын кушает. Все стоит на месте. Он ни к чему не притронулся. Поговори с ним, пожалуйста!
Так ведь тут припасов на целый взвод. стал защищаться я. Тебе, мама, и папа тоже самое скажет. Скажи ей, папа.
Слово «мама» я немного привык произносить за три дня, но вот «папа» у меня с языка сходило с большим трудом. Называть папой мужика, наверное, года на три моложе меня, очень не хотелось. Во всем мне чувствовалась какая-то неприятная фальшь, причем именно с моей стороны. Все твоя магия, Ведунов, обозлился я на себя. Все дар. Сила. Целительство. Вот и допрыгался до самого настоящего фарса. Видишь перед собою двух счастливых людей, а как они через пять дней выглядеть будут? Ты об этом лучше подумай, «сыночек»!
Кстати, Андрюшенька, у меня для тебя новость. сказала Зоя Владимировна. Оказывается твой Ведунов он не живет дома. Он тут рядышком, в этой же больнице лежит. На первом этаже, в нервном отделении.
Ведунов? мой приемный отец нахмурил брови. Это какой Ведунов? Не тот ли самый, что работает в ТГЭ топографом? Здоровый такой мужик?
Он самый, папа.
С какой стати он тебя заинтересовал, Андрей?
Нужно, папа! решительно сказал я. Поверь, что мне с этим человеком обязательно нужно встретиться. Мама, ты принесла мне спортивный костюм, как я просил?
Принесла, сынок, только тебе ведь нельзя вставать. У тебя же рука сломана и голова еще не зажила.
Она с испугом посмотрела на меня.
Во-первых, не сломана, а в ней только небольшая трещина, об этом и Виктор Иванович говорил. А во-вторых, она уже зажила. Сама видишь, что на мне все заживает, как на собаке.
Я откинул простыню и сделал попытку подняться. Зоя Владимировна бросилась ко мне вспугнутой куропаткой, попыталась уложить обратно на постель. Я улыбнулся и решительным движением отстранил ее руки.
Не беспокойся, мама. Я уже достаточно вырос, чтобы встать без посторонней помощи.
Да скажи же ты ему что-нибудь, Игорек! обратилась она к мужу за помощью. Ему нельзя вставать. Он еще такой слабенький!
Серые глаза Игоря Николаевича внимательно и серьезно смотрели на меня.
Ты действительно можешь встать, сынок? спросил он меня.
Конечно, папа!
Тогда вставай. решительно поддержал меня он. А ты, мать, не мешай.
Честное слово, этот человек нравился мне все больше с каждой минутой! И я стал вставать. Опустил ноги на палатный линолеум и поднялся. Господи, какой я был худой, какой-то нескладный и длинный! Настоящий гадкий утенок из сказки Андерсена.
Я протянул руку за поданным Зоей Владимировной спортивным костюмом и вдруг качнулся. Меня повело в сторону. Сильные руки мужчины немедленно поддержали меня. Я посмотрел в серые глаза, смотревшие на меня с тщательно скрываемым беспокойством, и виновато улыбнулся. Оказалось, что я не настолько окреп, как предполагал.
Ты в порядке, сын? спросил он.
Уже в порядке.
Я натянул на себя спортивный костюм. Плотная дорогая шерстяная ткань легла на узкие плечи и хоть немного прикрыла прямо-таки невероятную худобу тела подростка. Оказалось, что я выше приемного отца почти на полголовы.
Вдруг Игорь Николаевич положил свои сильные руки на мои плечи и притянул меня к себе.
Я очень рад, сынок, что ты выкарабкался. прошептал он. Смотри, не вздумай больше пугать нас с мамой!
На мгновение он уткнулся лицом куда-то мне в шею и отстранился.
Все, мать, сын стоит на своих ногах. обратился он к жене, смотревшей на нас с непередаваемым выражением смеси самых различных чувств. Так что мы с тобой можем идти по своим делам со спокойными душами Пошли, Зоенька!
Я провожу вас, поспешно сказал я.
Мы вышли из палаты и направились по коридору к лестничному маршу. На улице стояла ясная и удивительно теплая для Дудинки погода. Я проводил родителей до самых входных дверей. Они уходили, взяв друг друга под руку, причем Зоя Владимировна все время оглядывалась на меня и махала рукой. Честное слово, я все больше завидовал этим двум людям.
Скажите, в какой палате лежит Ведунов Юрий Анатольевич? спросил я дежурную медсестру, перекладывающую на своем столе какие-то бумаги.
Она подняла голову и улыбнулась.
А, бывший покойничек! Встал на ноги? А Ведунов, парень, лежит в восемнадцатой палате. Только заходить к нему нельзя. Он почти все время находится в бессознательном состоянии.
Что с ним? с тревогой спросил я.
Врачи и сами плохо понимают, что с ним произошло. На вид такой здоровый мужчина и на тебе! Полное нервное истощение. Тут у нас поговаривают, что жена от него ушла. Во общем, темное дело.
«Черт! Видно пытался меня из Смирно вытянуть и не хватило энергии. с тревогой подумал я. А все ты, Юрка. Зачем сбросил энергию, поддался эмоциям? Ты виноват в том, что оригинал лежит здесь без сознания. Ты, чертова копия!»
Мне бы только посмотреть на него. просительно пробормотал я. Можно?
Медсестра отрицательно покачала головой, но я все таки прошел в двухстворчатые двери нервного отделения, тихонько прокрался к дверям восемнадцатой палаты и прислушался. В палате царила полнейшая тишина. Тогда я оглянулся по сторонам и, убедившись, что медсестер не видно, тихонько проскользнул в палату. Она была такой же маленькой и узкой, как моя. Небольшое окно выходило во двор и сквозь грязные стекла была видна кирпичная стена здания туберкулезного корпуса. В самой палате было сумрачно.
«Оригинал» лежал на железной больничной койке, окрашенной в какой-то грязно-голубой цвет. Его ноги высовывались сквозь прутья спинки, крупное тело едва умещалось на больничной койке.
Я подошел ближе и меня поразил цвет его лица, почти сливающийся с бело-серым цветом застиранной больничной наволочки. Ввалившиеся щеки, темные тени в глазницах закрытых глаз. Трехдневная щетина дополняла портрет моего двойника. Крепко же тебя, Юрка, перевернуло! с жалостью смотрел я на своего двойника. И аура едва теплится. Я протянул руки к неподвижно лежавшему телу, постарался сосредоточиться и внятно произнести про себя магическую формулу.
Медленно, как бы очень неохотно мои пальцы налились зеленоватым сиянием и энергия потекла к двойнику, прозрачным светящимся туманом окутав его неподвижное тело. За прошедшие дни с помощью Зои Владимировны я почти полностью восстановил запасы энергии и теперь так же, как и она, щедро делился со своим двойником, ощущая почти физически, как тяжелый кошмар его беспамятства постепенно отступает и переходит в глубокий сон.
Тело двойника впитывало энергию как губка, а вот с его мозгом творилось что-то странное. Мне так и не удалось проникнуть в его спящее сознание. Стоило предпринять такую попытку, как передо мной возникала зеркальная стена, которая отталкивала луч моего биолокатора, возвращала его обратно. Напрасно я менял частоту и интенсивность мысленного воздействия своего зова. У меня ничего не получалось контакта не было. Опять шуточки нашего подсознания! мысленно возмущался я. Черт бы тебя Да отзовись же ты, Юрка! Что с тобой происходит?
Только окончательно убедившись, что мысленный контакт невозможен, я прекратил свои попытки, напрасно истощив запасы своей энергии, и отступился. По крайней мере, я добился главного: подпитал энергией истощенное до последней степени астральное тело двойника и теперь мой оригинал просто спал.
Решив про себя, что времени у нас с двойником еще достаточно, я тихо покинул палату с твердым намерением обязательно вернуться, когда опять накоплю необходимое количество психоэнергии.
Я вышел в больничный коридор и тут же был вынужден прислониться к стене, пропуская мимо себя женщину. Это была Светлана
Она шла знакомой легкой походкой, высоко держа голову. Ее взгляд скользнул по мне и ушел в сторону. Это был взгляд все той же чистой и невинной девочки.
Горячая волна ненависти захлестнула меня. Я едва удержался от того, чтобы не выкрикнуть ей в лицо самое грязное оскорбление, какое только мог придумать. Зажав руками рот, я молил бога, чтобы он дал мне силы сдержать себя и не сотворить что-либо более плохое. Только потом я вспомнил заострившиеся черты лица Светланы, черные тени под глазами, полускрытые очками. Когда она скрылась за дверью восемнадцатой палаты, я постепенно пришел в себя, начал соображать и удивился: она-то каким образом оказалась в Дудинке? Ведь она вместе с детьми должна находиться в Смирно. Или Или в Свер в Екатеринбурге.
Медленно шел я по больничному коридору по направлению к своей палате и по многолетней топографической привычке тихонько разговаривал вслух.
Я не мог понять появления Светланы в больнице. Ведь для этого надо было бросить все и сломя голову мчаться на самолете в Москву, а потом лететь в Алыкель. Приходилось признать, что именно это она и проделала. Видно получила отсюда посланную кем-то телеграмму и решила немного поиграть в благородство. Потому и прикатила, решил я. И как это ей разрешил программист? А может быть, я успел-таки отдать ему свой магический приказ? И все равно концы с концами не сходятся. Дурак будет Юрка, если после всего, что случилось, ей поверит.