По стенам чаще стали проноситься отсветы фар, наступало то время, когда в окнах зажигается свет, и сонные дети с неохотой пробуждаются, но мальчик ничего этого не замечал. Он прижимался спиной к батарее и с удивлением вчитывался в потрепанную книжку. И если бы его сейчас спросили: «Что бы ты взял из библиотеки: те две стопки, что принесут сытный обед, или эту?» он пырнул бы ножом, лишь бы ему не мешали.
Андрей Новиков
Новиков Андрей Вячеславович
Родился в 1961 г. в с. Алабузино Бежецкого района Тверской области. Первая серьезная публикация состоялась в журнале «Подъем» в 1984 году. Печатался в
газетах: «Литературная газета», «Московский комсомолец», «Слово», «Литературный
Крым»; в журналах «Студенческий меридиан», «Литературная учеба», «Дружба», «Сибирские огни», «Сура», «Симбирскъ», «Молодая гвардия», «Столица», «Южное
сияние», «Байкал», «Крым», «Таврия литературная», «Белая скала», «Приокские зори», «Нева», «Литературная Киргизия», «Петровский мост», «Российский колокол». «Зинзивер», «Метаморфозы». Секретарь СПР.
ПРЯНИЧНЫЙ ГУБЕРНАТОР
Главы из романа
Любой уважающий себя летописец выбирает для создания исторического персонажа самый подходящий материал. Мне показался наиболее удобным и полезным в этом смысле обыкновенный хлебный мякиш. Даже незабвенный Ленин, сидя в Крестах, хитро лепил чернильницы из хлебного мякиша, наливал в них молоко и писал тайные революционные письма соратникам. Да так увлекся, что и жену свою, Надежду Константиновну, из хлебного мякиша искусно вылепил. А почему бы и нет? Надувных барышень при царском режиме не делали. Надзиратель, было, это безобразие заметил, но сделать ничего не успел. Ильич ловко чернильницу проглотил, а следом стал и Надежду Константиновну уплетать. Надзиратель говорит:
Что вы делаете? Вы жену кушаете!
Ленин важно отвечает:
Вы, кажется, ослепли. Это не Надежда Константиновна, а хлеб. И вот я его кушаю.
Надзиратель посмотрел действительно хлеб!
Долго другие заключенные над этим пищевым фактом хохотали и, взяв его на вооружение, до сих пор поделками из мякиша балуются. Конечно, с точки зрения искусствоведов творчество спорное. Но оно яркое, доступное, наивное и жизнеутверждающее. Для моей задумки прославить жизнь и политику губернатора, которого ласково и задушевно прозвали в народе «Петровичем» материал вовсе идеальный, даже сакральный. Ибо хлеб, прошедший полный круг алхимических превращений, сотканный при посредстве всех стихий, является совершенным продуктом, отторгающим все нечистое. Он не подвержен воздействию злых областных сил; кремлевских интриг; на него нельзя навести порчу; из хлебного мякиша местные политические оппоненты не смогут создать магическую куклу, которую делают из глины или из воска черные маги. Прямо готовый оберег для моего героя! Да и сам процесс лепки занятие кропотливое, сродни работы со словом, а хлебный мякиш, как материал для создания образа не только доступно пластичный, но еще душевно теплый, именно такой, каким я вижу своего героя-губернатора и все события в его жизни. Мякиш дает простор фантазии, да и любой известный ваятель, даже со званием народный, прежде чем дать своему герою забронзоветь, лепит его из простого, доступного материала, тщательно работая над своими и чужими ошибками. А можно и вовсе превратить мякишевого героя в пряничного. Ведь краски можно использовать съедобные, пищевые. Пряник от слова пряность. Наша власть тоже в каком-то смысле пряничная, наполненная многими сказочными героями и смыслами. В состав пряников входят корица, мускатный орех, кардамон, гвоздика, имбирь, ваниль и конечно мёд. Поэтому пряники получаются такими ароматными и желанными. Понятно, что пряничный губернатор всегда желаннее народу, чем настоящий. Можно не только им любоваться, но и всегда с аппетитом съесть. И вкусней будет, чем ленинская тайная чернильница из простого мякиша.
Итак, размял я нарезной батон до состояния мякиша, смешал его с медом, но только туловище потолще вылепил, ручки с ножками, голову побашковитей, как прознали невесть откуда доброжелатели о моей благой затее. Подойдут тихо, в затылок дышат, высматривают и молчат как партизаны. А как только я наполеоновскую шляпу и пояс кушак герою своему присобачил, так пряничного губернатора у меня и свистнули. А кто и что ему потом долепливал, я не знаю и за это не отвечаю.
Губернатор и попугай
Как известно, кадры решают все. В этом смысле особенно не везло Петровичу с замами, бишь, вице-губернаторами. То льстец попадется бестолковый, то казнокрад, а то просто дурак. Попробуй, подбери хоть одного, а их по штату семь штук было положено.
Думал, думал и решил назначить на эту ответственную должность попугая. И нет в этом никакого прикола и глумления над остальными чиновниками и народом. Попугай, всегда правду говорит, и взяток не берет. Разве, что просом, да грецкими орехами.
Но как без скандала и лишнего внимания попугая на работу в обладминистрацию оформишь? Даже карточки пенсионного страхования и у него нет, не говоря уже о паспорте. Да и гражданства тоже нет, даже вида на жительство. А за это, попугайского работодателя миграционная служба вправе на крупный штраф насадить. Но выход Петрович нашел. Нарядил попугая своим первым замом Тихонычем и прямо на письменный стол в клетке посадил, аккурат между чернильницей и пресс-папье. Петрович любил на работе гусиным пером документы подписывать из торжественности момента и основательности подчерка.
А какой умный оказался попугай, страсть! Устав области и Административный кодекс знал, как Отче наш! И что слов ведал только числом в триста, не большая беда. Большому чину и необязательно много говорить, лишь бы по существу. По существу, как раз попугай хорошо говорил, то есть, всех далеко посылал. Проскакивали, конечно, нехорошие словечки. Но согласитесь, у какого начальника они с языка не срываются. Вообще, попугай все надежды Петровича оправдал и областной казне такой помощник обходился почти за даром. Нашлись, конечно, и в рядах администрации вредные чиновники, вечно сующие свой нос, куда не надо. Посмотрят, бывало, на попугая и спрашивают ехидно Петровича:
А что это, Тихоныч, таким мелким стал и пух с пером из него во все стороны, как из подушки летит?
Так он ведь старенький уже, по возрасту давно пенсионер, усох Тихоныч за свою многотрудную жизнь, в конец утоптался, одна башковитость в нем и сталась, резонно отвечает любопытным губернатор.
И сам Тихоныч такой переменой в жизни доволен остался. По курортам, да санаториям отдыхает себе, а зарплата большая идет. Тимуровцы Тихоныча не забывают пока он в разъездах, воды принесут, дров заготовят. Рай, да и только.
Губернатор и шерстяной нос
Вот и стал с тех пор Петрович нашей областью править, умножая с каждым годом всякое народное благосостояние. Но одновременно с бурным ростом губернаторской благодати стали с Петровичем происходить, как бы сопутствующие, но очень странные физиологические изменения. Теперь он много и часто говорил, не понимая смысла того, что говорит, а голова его по форме стала напоминать мандолину. К тому же на носу Петровича, стали бурно и упрямо расти толстые черные волосы. Не памятный ли Зюгановский поцелуй был в том виноват?
Вначале супруга Петровича этому явлению сильно обрадовалась. Даже с носа мужа шерсти настригла. Сперва, всей семье на носки и варежки, потом на шапочки и свитера. Одно время она даже малое предприятие открыла «Липецкнос». Петрович обеспечил благоверной кредит из областной казны на развитие малого бизнеса и солидные налоговые льготы. Все по началу шло отлично. Шерстяной нос Петровича давал хорошую прибавку к скромной губернаторской зарплате.
Дальше чудеса пошли с нарастающей силой. В кабинете Петровича вдруг замироточил вначале портрет Ельцина, затем Путина, и как уж водится, Медведева. То есть, сразу три замироточили. Это точиво Петрович тоже выгодно приходовал в церковных лавках продавал, глав местных администраций на власть миропомазывал. Бывало, так от всей души измажет, что бедный глава всю свою карьеру отмыться не может.
В довершении чудес у одного вице-губернатора, рога выросли, а у другого копыта. Этим уникумам Петрович любил поручать административные советы. Хорошо они чиновников созывали. Кликнет губернатор своих козлоногих, и минуты не пройдет, как один в коридоре по дубовому паркету копытами бьет, другой в двери кабинетов рогами мозжит. Глядишь, административный совет с испугу заседать начинает.
Все шло чинно и гладко, да вдруг взбеленился полпред президента и дал Петровичу зоркий офтальмологический намек:
Мы за тобой Петрович, в четыре глаза следим!
Глянул Петрович на полпреда и просто обомлел. И точно на мраморном лбу крупного чиновника сияли, как прожектора еще два глаза. А всего их и в правду, было четыре, но все разные. Стало быть, не обманул. Потрясло это Петровича, сильно потрясло и до сих пор потрясывает внезапно и мелко. Петрович чудесные портреты президентов на помойку выбросил, от греха подальше, замам рога и копыта поотшибал, а нос теперь каждый день бреет. Да так его скоблит по утрам, что и под лупой драгоценную прежде шерсть не разглядишь.