И сказал: «Время моих удач
Подошло к зиме.
А у тебя впереди вся даль,
Вся высь у твоих ног.
Пусти по морю мою скрижаль,
Я больше тебе не бог».
И Кострома осталась одна
В доме, увитом плющом.
И достала наш мир со дна
Анубисовым ключом.
А дальше всё потекло, как встарь,
Добро осталось спящим всадником на стреноженном зле.
И Кострома, зная, что зло убивает и порождает всё, писала наш календарь
Искрами на золе.
Путь бороны
Капитан землепашцев завершает дела на земле,
Улетает в кипящий стеклоугольный бетон.
Сверяя маршрут с морщинами на хозяйском челе,
Улыбаясь, машет крылами его птеранослон.
Приземлившись, капитан заходит к соседу мастеру эдд,
Что теперь пишет оды, размахивая топором в пустоте.
А тот, разрывая в клочья радость прежних побед,
Бурчит, что слово только одно, остальные не те
Буря в стакане города к рассвету почти улеглась.
Немного солнца в холодной войне это ль не повод к переводу часов на язык весны?
Капитан знает: то, что для иных грязь,
На деле путь бороны.
И он достаёт бурдюк, разливает в стаканы
Соки земли, в которых и смех, и плач.
И мастер эдд пьёт с капитаном
За здоровье прекрасных кляч.
Прорастая в весну
Когда заснеженная наледь
Творит торосы из теней,
Так хочется халат напялить.
Да и носки пошерстеней.
Залечь на дно во мглу дивана,
Взять книгу. Можно не одну.
И тихо прорастать в весну,
Лелея сны апрелемана.
И знать, что хмари выйдут вон,
А следом хвори сгинут в Тартар.
И залучится небосклон,
Смеясь над шутками dellмарта.
И грезить, что наступит мир
Забьют фонтаны из зениток
Басё отложен и Шекспир.
Пьют чай Офелия с улиткой.
Огонь, свернувшись в очаге,
Сопит, хвостом укрывшись лисьим.
Зима, любуясь перволистьем,
Уходит в рваненькой пурге.
До скончания кед
Мой кузен марсианин
Привёз вино, что перешло через брод триста веков назад.
Сказать по чести, оно походило на камень,
Которым мощёны тропы в Эдемский сад.
И я, непромедля, рассказал про эти сады,
Он слушал, и его бросало то в пламень, то в лёд.
При этом я небрежно заметил, что мы тут с Богом на «Ты»,
А наши предки угнали из рая запретный плот.
И он сказал мне: «Дружище,
Покажи мне все эти места».
И был день, и была пища.
И мы ступили на шаткий настил поста.
Долго ли, коротко ль, но мы шли до скончания кед.
Мешали его вино и мой берёзовый квас.
А однажды, сидя под одной из раскидистых бед,
Мы покрылись птичьими гнёздами, поскольку сад расцвёл внутри нас.
Окончанье пути в этот день не ложилось спать.
Кто-то прыгал по звёздным кочкам, гудел в гобой.
А под утро марсианин, указывая в небо, шепнул мне: «Глядь!..
Это же мы с тобой».
Хоть тысячу раз
На бесптичье и божья коровка птица.