И прикрыли. Лет на десять. А зуб, сильный такой и мощный на вид, если рассматривать его на рентген фото, даже и не подумал дальше вылазить. Сидит себе и в ус не дует.
Выдалбливать? А зачем? Не мешает жить. Вот так и жила с коронкой на самом заметном месте.
А тут надо в аэропорт выезжать, хотела напоследок чуток перекусить, и перекусила.
Вместе с куском котлеты выпала коронка. Что делать? Плакать-рыдать? Сдавать билеты?
Или вот так вот с дырой в зубах на переднем плане, это с ее-то улыбчивостью, двигать на отдых в заветную Индию, о которой мечтала ни один год?
Сначала заревела. Потом посмотрела на себя в зеркало. Снова заревела. И решила ехать.
И не смеяться, не улыбаться, черно с белым не носить, на бал не ходить. Как в детской считалочке.
Подруга была прекрасна. Она в свои 40+ хотела ухватить от отдыха все и сразу. Она просто сияла.
Денег накопила, может себе позволить. Вот и сарафанчик новый у нее.
Э, подруга, а ты что не рада? Даже не улыбаешься. Как будто лимон съела.
Хуже, и я улыбнулась.
Не, моя подружайка не упала в обморок. Мне кажется, что она даже была счастлива. Ведь я теперь ей не конкурентка. Совсем.
Я люблю Индию. Очень. Даже платье у меня есть специальное, которое я надеваю там, чтобы нравиться местным. Типа своя. Платье я взяла и в этот раз.
Моя подруга очень быстро нашла друга из Италии. Он так представился, хитрый араб.
Но это мою подругу не остановило, ей пофиг, она не по-итальянски, ни по-арабски ни бельмеса. Вот язык любви это ее. Тут они легко друг друга поняли.
А я с моим английским и немецким вообще осталась не при делах. Платье местное тоже не помогало.
Ведь моя сила в чем?
Да, верно. В коммуникабельности. А какое тут общение, если у меня дырка в зубах на самом видном месте. А мне же, увы, не пять лет, и никакой мимишности это не вызывает.
Тетка без зубов. Вот и все.
Я сижу на пляже, подруга отдыхает.
Все-таки решила дойти до ближайшего магазина, там, сказали, настоящие шелковые платья продают. Как в детстве у мамы. Крепдешиновые и креп-жоржетовые. Так мама их называла. Магазин дорогой.
Подружайка моя перед зеркалом кружится, мальчика-продавца пальчиком манит, мол, застегни пуговичку сзади.
Однако, маловато. А сказать-то моя подруга ничего не умеет. Пытается объясняться, а продавец не понимает. Пришлось мне рот раскрыть. Про сайз и размер объяснить. Про расцветочку поярче. Продавец расплылся в улыбке: «Вот это другое дело, мадам. А то устал я уже от бестолковых покупателей». И затрещал, запел елейно, предлагая то одно платье, то другое.
И комплименты посыпались бесконечные и сильные как тропический дождь.
Особенно мое индийское платье оценил. Мол, молодец я, уважаю индийский народ.
Руку мою поглаживает индус, на ухо уже что-то шепчет. Но смешно мне стало от его дыхания. И я захохотала. Во весь мой беззубый рот.
Эх, видели бы вы лицо индуса, узревшего меня во всей красе.
Руку отдернул, извинился, быстро покупки в пакет сложил, поставил на кассу и быстро-быстро ретировался.
А вы говорите, что красит человека душа, а совсем не телесная оболочка.
Больше я в эти сказки никогда не поверю.
Всего один единственный зуб, который нечаянно не вырос на положенном ему месте, может сделать отдых абсолютно не романтичным. Тут даже местное платье и знание языков не помогут. Потому что душу еще рассмотреть надо, а дырку в зубах видно за версту.
Зато две недели покоя, тишины, молчания и одиночества помогли мне иначе посмотреть на себя и свою жизнь, которая подкидывала мне новые и новые трудно решаемые задачки.
Океан меня исцелил, подсказал ответы на многие вопросы, заставил услышать саму себя, а не бесконечные «надо» социума.
Так что спасибо выпавшему зубу.
Иначе я бы ничего не поняла.
Василина
Она пряталась за чужим именем.
Тебя как зовут?
Василина.
Ей казалось, что, назвавшись так, она навсегда перечеркнет свою прошлую жизнь, где ее звали иначе.
Она встретила своего бывшего мужа у метро.
Эй, Надька.
Меня зовут Василина. Вы ошиблись.
Ты что, дура что ли? Какая Василина?
Если волосы перекрасила, то думаешь, что тебя никто не узнает?
Я вас не знаю. Вы ошиблись. Я Василина.
Она не позволила себя дернуть за рукав, как он это делал раньше.
И быстро зашагала мимо, повторяя и повторяя.
Я Василина. Я Василина. Я Василина
Чокнутая какая-то. Может и точно ошибся?
И мужчина зашагал в противоположную сторону.
Женщина и дождь
Так. Она уже пожилая женщина. Пожилая. То есть пожила уже достаточно долго. Нет, нет. Она вполне еще ничего себе. Мужчины все еще оглядываются вслед. Почему бы и нет? Фигура еще, куда с добром, как говорила мама. Прическа, маникюр. Никто ей свой возраст не даст. Просто красивая женщина. Да, конечно, не девушка. Именно женщина. Красивая, статная, которая гордо несет себя по жизни. И это еще не про нее, что «сзади пионерка, спереди пенсионерка». И впереди у нее еще все в порядке. Да, она давно одинока. То есть вдова. Дети выросли. Делай, что хочешь. Только вот в России пожившие женщины мало кого интересуют. Потому и называют их пожилыми. Чтобы как-то подчеркнуть, что пора уже дорогу молодым уступить. Нечего тут «хорохориться», опять слово мамы, и прихорашиваться. А если сердце ноет? И одной коротать вечера больно уж горько? Что делать? Придет домой с работы и, чтобы заглушить тоску, начинает в который раз уже квартиру надраивать. Итак, ни пылинки, ни соринки, а она все равно новую работу находит. То шторы постирать-накрахмалить. То маленький ремонт в ванной устроить. Да, ей еще повезло. Она все еще работает. Не гонят, хоть и перешагнула пенсионный рубеж. Говорят, что она бухгалтер от Бога. И замену ей трудно найти. Ценят, одно слово. На работе день быстро проходит, а вот домашняя тишина напрягает. Несколько часов одна, а кажется, что целую вечность. Ни уборка, ни рукоделие не помогают. Сериалы она не любит. Слишком хорошо образована. По литературе всегда лучшей была. В такие вечера вся жизнь перед глазами пробегает. И начинает казаться, что точно, она уже пожилая. Пора прекращать молодиться и отвечать на заигрывания молодых незнакомцев.
В один из таких бесконечных вечеров, когда казалось, что стрелки будильника кто-то насильно приклеил к циферблату, засветилось окошко скайпа. Дочь из далеких краев вспомнила о ней. Она как-то ей сдуру пожаловалась, что совсем одиночество замучило, что сил больше нет для себя одной жить, что ждет не дождется внуков. Дочь похохотала в ответ, мол, мама, сейчас другое время, и жить надо для себя. Дети потом. Когда, «рак на горе свистнет», подумала тогда она. А сейчас она быстро затараторила.
Не удивляйся. Сейчас тебе в скайпе позвонит Месут. Он живет в Норвегии. Турок, родился в Сербии. Давно живет в Европах, по-русски понимает. Потому что с сербским он созвучен. Очень хочет с тобой познакомиться. Он тоже очень одинок и мечтает о русской женщине. Протараторила и отсоединилась.
Как всегда, ни здрассти, ни до свидания, подумала она.
Эх, сколько сил в нее вложила, а тепла, отдачи ноль.
Только захотела погрустить, тут скайп снова приветливо замигал.
Заволновалась. Ведь не прибрана. По-домашнему. В халатике. Хоть и новенький, а все равно халатик. Да, ладно. Все равно ведь ничего не получится. Высветилось окно компьютера.
Привет!
На нее смотрел мужчина к пятидесяти. Не сказать, чтобы красавец, но и далеко не урод. Рядом стоит бокал пива. «Выпивает», мелькнуло у нее в голове. Глаза смотрят дерзко и вызывающе.
Привет, Надя!
Уже и имя знает, опять мелькнуло у нее в голове. Наверное, дочь все про меня рассказала.
Глаза оценивающе смотрели на нее.
Ты можешь встать? Хочу тебя рассмотреть.
Надя неожиданно повиновалась. Слишком уже напористым был голос. Встала. Начала поправлять невидимые складки на халате.
Подол приподними. Покажи ноги. И тут она неожиданно повиновалась этому наглому голосу.
Ничего, еще смотреть можно.
Надя аж чуть не поперхнулась. Ну и наглость. Да у нее ноги как у молоденькой. Любой скажет.
Давай знакомиться.
Твоя дочь все про тебя рассказала. Подходишь ты мне. Ничего, что постарше. Не будем долго тянуть. Билеты пришлю через три недели. Приедешь ко мне в Турцию. Я там дом себе купил. Там и познакомимся как следует. Думаю, что это для нас обоих выгодный гешефт.
Что? Хотела возмутиться Надя.
Но огонек уже погас. Месут отсоединился. Через три недели пришли билеты. Все оплачено. Только распечатать и все. Паспортные данные, видимо, тоже дочь дала. Призадумалась, ехать не ехать. Вечером в скайпе прочитала.
«Жду в аэропорту. Месут». И ни слова больше. Было начало апреля. То самое время, когда зима и весна ведут долгий спор за победу. Когда авитаминоз и депрессия просто не дают жить. Мир становится серым и недружелюбным. Надя уговаривала себя: «Ну что я потеряю, если слетаю. Там всего-то неделя. Как-нибудь выдержу. Край, уйду в отель жить. Денег заняла. Ну не девственность же теряю». Подготовилась как следует. Маникюр, педикюр. Брови подправила, вокруг глаз и губ сделала легкий татуаж. В зеркало посмотришь, ну никак ей ее 50 с хвостиком не дашь. Очень даже ничего. А наряды у нее всегда были. Зарплата главного бухгалтера позволяла за модой следить. Так что дама хоть куда. В самолете все равно было не по себе. Пока летели, все корила себя.