Джулиан Фостер
Валерий Мармышев
© Валерий Мармышев, 2020
Смерть первая
(Я)
Что за бред? воскликнул Джонатан Фешер, мой товарищ, прочитав написанный мною набросок статьи для богом забытой газетёнки Fishtown Daily. Твой редактор совсем что ли рехнулся? Зачем он попросил тебя написать это? Джулиан, сколько ты еще будешь киснуть в этой конторке?
Молодой человек, сидящий напротив такого же молодого, бородатого и возмущенного статьей Джонатана Фешера это я, Джулиан Фостер. Хотел бы я дать себе красочное описание и перечислить список моих невероятных литературных достижений, чтобы все те, кто это читает, заинтересовались автором и уверились, что впереди их ждет что-то особенное и неповторимое. Но, нет. Перед вами просто Джулиан. Молодой, не урод, что уже можно считать комплиментом, полный надежд на успешное будущее, и совершенно не понимающий, с чего начать. Одежда в нормальном состоянии, глаза сонные и покрасневшие от ночного недосыпа из-за той самой статьи, которую только что так высоко оценил мой товарищ.
Ну, он попросил написать что-нибудь юмористическое, что мне оставалось делать? попытался я реабилитировать свой провал перед другом.
Ты же умный парень, почему тебе вечно неймется устроиться в какую-нибудь дурацкую фирму, чтобы заниматься всякой ерундой? не унимался Джонатан. Официант, дружище! Принеси-ка мне еще бокальчик пива! любезным тоном обратился он к парню в фартуке.
Может мне стоит поискать перспектив там, где работаешь ты? пошутил я. И вообще, не слишком ли ты много пьёшь? Тебе же скоро в море.
Джулиан, дорогой мой, если бы ты видел, что вытворяет с нашим судном пьянчуга-капитан ты бы никогда не ступил на борт трезвым. Ни одного корабля!
Жалкое оправдание! фыркнул я.
Я тебе серьезно говорю! начал злиться Джонатан. Вот тебе случай! Однажды мы в последнюю секунду успели избежать столкновения с теплоходом. А попали мы с ним на один курс только потому, что капитан, на пьяную голову, решил догнать чертову чайку, которая нагадила нам на палубу!
Я прыснул от смеха, чуть не пролив на себя свой горячий чай с лимоном.
Ты это серьезно? выдавил я из себя через сумасшедший хохот.
Посмотри на меня, уже улыбаясь, произнес Джонатан, разве может этот серьезный человек солгать своему лучшему другу?
Нет, разумеется, нет, ответил я.
Так то! сказал он, залпом осушая оставшуюся половину бокала. Эх, дружище! Пора мне. Рад был повидаться!
Я тоже был рад, кое-как справившись со смехом, сказал я в ответ.
Он встал, отвесил нелепый поклон и направился к двери морской, покачивающейся походкой.
Допив свой чай и пару раз хихикнув над рассказом Джонатана, я встал, заплатил официанту и, махнув на прощание бармену, вышел из бара. На улице все было завалено снегом, и дул сильный порывистый ветер.
Почему в этом городе всегда так холодно! подумал я. А, и пёс с ним!
Укутавшись поплотнее в пальто, я побрел домой, думая о написанной статье и своих перспективах.
Пустынные улицы и перекрестки изредка посещали автомобили, оставляя за собой свежие колеи, которые тут же заметало снегом. Подойдя на один из таких перекрестков, я остановился, ожидая, когда загорится пешеходный светофор. Слева от меня, на остановке, с радостными возгласами, продрогшие люди загружались в прибывший автобус. Когда погрузка закончилась, автобус, буксуя на обледеневшей дороге, начал набирать скорость. В этот момент мощный порыв ветра едва не сбил меня с ног: я вовремя успел ухватиться за столб светофора. Что-то промелькнуло справа от меня. Оглянувшись, я увидел девушку, лежащую на снегу с широко распахнутыми от ужаса глазами. Ветер вырвал из её рук коляску с младенцем и та, промчавшись мимо меня, перевернулась прямо на пути разгоняющегося автобуса. Послышался приглушенный воем ветра плач ребенка и свист тормозов автобуса. Я рванулся вперед, оскальзываясь на оледеневшей дороге, и схватил беспомощный сверток с ребенком. С надвигающимся рокотом машины пришло осознание невозможности избежать удара скользящего автобуса, и, я принял единственно верное решение, бросить малыша в огромный сугроб свежего снега, нанесенного на тротуар. Едва беспомощный сверток коснулся белоснежного покрывала, как огромный металлический монстр влетел в меня, нанося свой сокрушительный удар. Так я умер в первый раз.
И что же дальше? Дальше была просто тьма. Я блуждал в ней в поисках лучика света, силясь нащупать верный путь к нему. В моем сознании мелькали образы, постепенно оформляясь в мысль. Мысль о том, что череда, казалось бы, несвязанных событий, привела меня к смерти. Появилось осознание, что для меня значит смерть это всего лишь способ найти людей, нуждающихся в моей помощи, и спасти их, чего бы мне это не стоило. Это было моим предназначением.
Смерть вторая
(Отцовская любовь)
Обезумевший ветер срывал покровы снега с вершин гор и с ужасающим ревом засыпал город у их подножия. Буйство ненастной погоды продолжалось уже неделю, давя на головы людей тягостными мыслями, печалью и тревогой. Выходить из домов в такое жуткое время, не зная города, верная смерть. То тут, то там появлялись «дома призраки», образованные наметаемым в громадные сугробы снегом. Городок непрестанно менял свое обличие.
Именно в такое время остро ощущается скука. Некоторые, не выдерживая этого погодного гнета, выходили убирать перед своими покосившимися деревянными домиками сугробы, которые возвращались на прежнее место через пару часов, и всё повторялось вновь. Та же безостановочная и бессмысленная церемония проводилась и на небольшом военном аэродроме, вокруг которого многие годы обстраивался городок. Люди с лопатами играли в снежки с ветром, в попытках очистить взлетную полосу, на случай, если какой-нибудь самолет запросит аварийной посадки. Их усилия были напрасны в наушниках диспетчера были слышны лишь треск и шум сигнала. Ни один глупец не будет совершать полёт в таких погодных условиях. Даже самые буйные и пьяные головы вжимались поглубже в плечи от такой безумной идеи.
В просторных ангарах ленивые механики занимались кто чем: кто-то, громко выкрикивая в пылу азарта, играл в карты, некоторые спали в салонах самолетов или, сидя на потрепанных диванах, смотрели на буйство метели, под звуки музыки, доносившейся из хрипящего радиоприемника. Самые ответственные и трудолюбивые копошились в двигателях, но, через время, неистово ругаясь, отбрасывали инструмент и уходили пить горячий чай. Те, кто не переносил одиночества, несмотря ни на что, шли в единственный в городе бар, чтобы выпить с кем-нибудь по кружке пива и поболтать.
Что-то этим вечером подтолкнуло и меня выйти из дома и отправиться в бар. Я не боюсь одиночества, даже можно сказать обратное я ищу его. Неделю я просидел дома, читая книги, слушая радио и делая гимнастические упражнения. Иногда я выходил на улицу, чтобы сходить в магазин за едой, и попутно закупал продукты для моего дальнейшего путешествия. Я работаю журналистом и частенько бываю в разных отдаленных уголках страны, наблюдая за образом жизни людей, записывая беседы с ними, их истории, впечатления и делая фотоснимки. Когда-нибудь, я надеюсь, это поможет мне написать книгу о моих странствиях.
Сидя в баре, я наблюдал за людьми: как они разговаривают, смеются, о чем они говорят, как относятся к своей жизни. Я сидел и попивал свой сладкий горячий чай. Между прочим, это был первый бар, в котором никто не удивился моей просьбе получить горячий чай, даже больше, бармен-хозяин бара вежливо спросил, сколько сахара добавить и не нужно ли мне еще чего-нибудь. Я сидел за столом и поглядывал на дрожащее от каждого резкого порыва ветра оконное стекло. В этот момент дверь распахнулась, и на пороге появился человек, весь облепленный снегом. Честное слово, если бы его не освещала лампа у входа, то я бы верно подумал, что дверь распахнуло порывом ветра, настолько он сливался с видом на улице. Ничего удивительного в этом появлении не было: люди постоянно заходили и уходили, если бы не странное изменение, произошедшее за столами. Разговоры как будто приглушили. Люди оборачивались на пришедшего, а когда поворачивались обратно, на их лицах появлялось чувство вины, сострадания и печали.
Вошедший был мужчина средних лет с черными как смоль волосами. Средний рост, широкие плечи и осанка с появившейся, судя по всему недавно, небольшой сутулостью, придавала ему одновременно мужественный, отважный и в тоже время немного жалкий вид. В лице его не было ничего особенного, только бросалась в глаза глубокая морщина печали, образовавшаяся на его лбу. Взгляд был серьёзный и целеустремленный. Не было похоже, что он зашел сюда просто выпить и скоротать время.