Догадаются ли ученые оставить грядущим цивилизациям не виртуальные, а базальтовые, несокрушимые скрижали о нашей хрупкой, эфирной, уже почти эфемерной жизни, успевшей заглянуть в мистические глаза Вселенского Логоса? Те, бывшие до нас, не догадались.
Гениальность прошлого, растворенная в пустоте абсолютного нуля, подсказка грядущим царствам крыс и червей: сохрани, возврати, продолжи полет пчелы, улыбку дельфина, смех ребенка, радугу и теплый молочный восход.
Идти по Земле легкокрылых эльфов, создавших цветы и нектар, помнить, что каждая молекула атмосферы, ласкающая альвеолы, уже познала и чахоточный чейто распад, и мерзкую трапезу воронья.
Воздух Земли. В нем память о горе Помпеи, в нем тиканье Хиросимы, в нем ужас трансплантации. Он прион, сотрясающий тело бизона, он кровь на снегу, он закат и восход, он донор ушедшего, дыханье рот в рот.
Мы уйдем в лишенный страданий мир
Вера в сверхъестественное первая виртуальная реальность, созданная разумом человека.
Мечта о нереальном мире предпосылка того, что рано или поздно, человек вернется в сказку, которая на самом деле запрограммированный алгоритм эволюции.
Память о крыльях, о жабрах запечатлена генокодом человека. Ключицы достались нам от утерянной способности летать, а паращитовидные железы бывшие жабры.
Все наши перевоплощения часть алгоритма, который ведет нас по Земле. Ничто не забыто, все можно вернуть.
Но стоит ли возвращаться?
Мы уйдем в лишенный страданий мир, мы станем бессмертны, мы сможем мгновенно перемещаться в пространстве.
Мы станем просто информацией. Она и есть та самая бессмертная вездесущая душа.
Доказано, что информация имеет малую, но все же массу. Она реальна, как реален весь этот мир. Когда древние говорили о Логосе, имели в виду разум, память, невидимые души, которые рядом.
Свойство энтропии никогда не исчезать.
И надо верить, что в запредельном пространстве человек не обратится в помехи и никогда себя не лишит мук творчества.
Потому что двоичный код не предел эволюции.
Логос это программа возвращения в покинутый мир, сочувствие и спасение его от самого себя.
Мифы и мемы
Экология корня
Праязык
Праязык язык древнего человека нашептан окружающим лесом, ветром, воем. Он созвучие шороха листвы, шипения змей, клекота птиц и небесного грома.
Мы слышим в слове поЖАр древний уЖАс, тРеск, СТоны, жаР и коРЧи разлапистых умирающих пальм. Нам чудится в слове тиГР рычание страшного хищника, а в слове ВОлк тоскливый далекий вой.
В виде имитации ШИпения, ПЛеска воЛНы и ХЛОПанья КРыльев появились первые гортанные неуклюжие слова, зачатки певучей речи. Словно сама природа, используя человеческое горло, заговорила. Звуки леса и моря стали корнями будущих сонетов и поэм.
Праязык звучал, как прелестная какофония, музыкальный коктейль шумовых эффектов. Его родоначальники, низшие из низших на земле, и по сей день движут нашими губами, дребезжат нашими голосовыми связками, напрягают десны и грациозно свивают язычки.
Речь людей подробно передает оттеночную палитру какофонии нашей планеты. В ней ощутима и модуляция сокрушительного грома, и монотонное мерцание крыльев мотылька. Каждая божья тварь вложила в праязык свою радость и страдание.
Мирный шелест листьев, Тишь, ТиШИна подарили людям слово ЖИзнь.
ЗМея подарила СМерть.
Первобытный человек нашел единственный верный звук для обозначения сырости и влаги, это была имитация кваканья лягушки: КВА (ВОда, WАter)
Алгоритм праязыка в наших генах таинственное зарождение памяти и души.
Дальнейшие перипетии совершенствования праязыка сопоставимы с событиями вавилонского распада и разброда человеческих племен по труднодоступным уголкам планеты.
После мифического раскола общего языка единая имитационная речь распалась на тысячи инвариантов, которые впитали и сохранили в новых диалектах исторические злоключения человеческих рас и племен. По ним, как по черепкам, можно составить картину былых миграций, ассимиляции и геноцида, военных демаршей, расцвета и гибели мельчайшей народности на планете.
По корням мы можем узнать, с кем наши предки воевали, дружили, с кем торговали, кого ненавидели, боялись, кого считали изгоями, слабаками и грязью земли.
Праязык раскроет нам исторические тайны в тех случаях, где генетика уже бессильна. Только мифы и легенды способны восстановить судьбы исчезнувших эльфов, гномов, орков и демонов.
Кто они?
И действительно ли существовали на земле?
Человеки и теплофаки
Бытует такое выражение: «Быть как люди».
Так кто же тогда «люди», и кто «человеки» в историческом раскладе рас и племен?
Синонимы доказывают существование в древности параллельных народов, которые именовали себя по разному.
Итак: люди и человеки.
Два самоназвания.
При этом осязаемо представляется глубинная значимость понятия: «чело» и «век». Век ума.
Но в самую глухую древность, когда язык не разделял «т» и «ч», «чел» называлась печь, а человека именовали значительнее: «тело-веком», и даже «тепло-веком». Что значит: веком бренной плоти.
С точки зрения древнегерманского «человек» был также и «телофеком», иначе «теплофаком», что значит: изобретателем плохих печек (вероятно, самых первых допотопных и дымных).
Однокоренные слова «люди» и «лады» изначально совпадают с древнегерманским, где «леди» знатная дама.
Диаметрально разминулись: лад, ладонь, лодка, ладья, латы, лудить.
Ладья ладонь, это придумали тепловеки, которые дружили с ладами с Ладоги.
Противники людей и ладов считались нелюдями.
Итак, «люди» лютые воины, изобретатели лат, умеющие ладить, иначе дружить.
Когда мы говорим «лады"или «по ладам», заканчивая договор рукопожатием, подсознательно выполняем древний ритуал воинов- ладов и корабелов.
По корням самоназвания можно определит ареал расселения племен.
Природная среда обитания родоначальников древнего люда (людей): лед и лютый хлад.
А тепловеки, изобретатели немалого печей, при таком раскладе всего лишь черная кость, масса, толпа, рабы и холопы.
Варвары варяги ражие враги
А вот варяги для дружественных ливов и славян были отъявленными негодями и врагами, отнюдь не дружественными рюриковичами, как пытаются доказать историки.
Языковые корни выдают непримиримую войну племен и народов.
В эпоху становления славянского языка варяги хлынули на Ладогу не только изобретателями варежек, товара, ворот, но и грозными ворогами, ворами и ворожеями. Слово вор, до сих пор характеризует «варвара за воротами в варежках».
Варяги научили ладов не только «вары варить», но «врать» и «воровать».
Смешение варягов с ливами и есть искомое российское недоразумение, которое называется народом Рюрика.
«Кто сии, бегущие?» вопросил князь. «То русы» (трусы, значит). Так и прозвали слабых, не знавших кроме дубины иного оружия, будущих рабов и холопов.
Сами варяги были ражие то есть, рыжие, красивые.
Оружие («оражие») варяжское техногенное словцо.
Ворожить значит вооружить знаниями.
По смыслу скандинавское слово «варяг» значит: присягнувший, давший клятву верности.
Себя варвары врагами не называли. Самоназвание варягов -Varingiar. Лингвист различит в этом слове латинский корень: фара, огонь, свет.
Норманны всегда гордились отличным цветом волос.
Руссы русые по генам, поэтому неприязнь к рыжим в генах. Плачут рыжие первоклашки из-за своих благородных варяжских кровей.
Самоназвания россов и варягов по сей день друг для друга ассоциируется весьма враждебно.
Славяне для них до сих пор: «slave» «рабы».
Славяне с лавами?
В Белоруссии есть поселок Лавы, названный по некогда обитающих в этих краях племенам.
Лингвисты без труда докажут близость славян к исчезнувшему, народу.
Самоназвание славян или сливян определяет, что они не тот, же самый народ лавы, но очень близкий, живущий рядом с ними. Скорее всего искомые лавы это исторически дошедшие до нашей эпохи ливы, относящиеся к финно-угорскому населению.
Прибалтика явилась центром формирования новых народов. Здесь такая языковая скученность, что диву даешься.
Искомая Лемурия, прародина первого человека, определилась учеными по необыкновенному разнообразию пород приматов на малой территории.
И если Лемурия котел многочисленных генетических мутаций первых приматов, то Прибалтика котел североевропейских языков и народов. Суровый климат и жесткие условия выживания раздробили некогда единый народ на сотни вариаций.
Языки так вросли друг в друга, что не отличишь, где славянские корни, где финские, а где германские.