Но, Зызы, как я найду волшебные бутоны?
А вот как. Возьми старую бабушкину иглу и проткни по очереди все цветы. На четырёх из них выступят алые капельки крови.
И землеройка юркнула в траву.
***
Тылси быстренько сбегала за лопатой. Пересадила уцелевший кустик в глиняный горшок, полила тёплой водой. На следующее утро распустилось множество бутонов. Скоро бабушкина иголка заработала над цветами. С четырёх действительно капнула кровь. Тылси прямо с ума сошла от радости. Она принялась прыгать и напевать, отбивая ритм босой ножкой:
Какая радость! У меня есть четыре волшебных, волшебных цветка! У меня много желаний, и я выполню из них четыре! Самых заветных, самых- самых!
Из- за печи послышался жалобный голос, прерываемый кашлем:
Егоза, я только задремала А ты распрыгалась, как наша коза Мася.
Тылси покраснела: вот бессовестная, про бабушку забыла! Она и бросилась к горшку с волшебной купальницей. Сорвала бутон («Пусть бабушка Югыт скорее выздоравливает!») и зашептала скороговорку про Вож-Пыры`.
Тотчас стоны и кашель за печкой утихли. Послышалось деловитое кряхтение. Слышно было, как бабушкины шлёпанцы протопали в кухню. Скоро там сердито загремели кастрюли. Бабушка, не встававшая с постели месяц, бабушка, о здоровье которой учтиво справлялся местный гробовщик, летала по кухне, как птичка!
* * *
Едва Тылси опомнилась от радости, в дверь осторожно постучали. Это была молодая соседка Аня по прозвищу Чут* (Хромоножка). Находились глупые и злые люди, которые ею пугали в округе детей. И даже за спиной называли ведьмой. А всё из- за того, что в детстве болезнь иссушила её ноги в прутики и скрутила в тугой узел. Чут Аня заглянула, чтобы попросить на часок мутовку для взбивания яиц.
Тылси, таинственно улыбаясь, усадила её на лавку. И будто бы пошла в чулан искать мутовку. Сама же в это время без колебаний сорвала второй бутончик: «Пускай Чут Аня станет красавицей Ну, просто симпатичной девушкой!» И шёпотом позвала в гости Вож-Пыры`.
Теперь на кустике оставалось два волшебных цветка. Зато на лавке сидела совсем другая девушка: хорошенькая, глаз не отвести! Ножки длинные и стройные, как у куклы Барби. Чут Аня стыдливо натягивала на них юбку. Со смехом Тылси поднесла ей настольное зеркало. Та взглянула на своё отражение в зеркале и схватилась за голову:
Верно, и впрямь я туно* (колдунья), как про меня говорят!
Она всё порывалась плюнуть в зеркало и даже разбить его. Только через час Тылси удалось убедить девушку, что это она, Аня, собственной персоной. И никакая уже не «чут», и ничего удивительного тут нет: с кем не бывает!
***
Утром Тылси рассказала бабушке про чудесную купальницу. Бабушка Югыт слушала, всплёскивая руками. А под конец укоризненно сказала:
Внученька, ты потратила уже два лепестка, а о нашей маме забыла!
Да, бабушка, я очень хочу, чтобы мамочка вернулась и снова стала жить с нами!
Ой, тырлыга* (тараторка), у тебя одно на уме! рассердилась бабушка Югыт. И я мечтаю обнять свою доченьку, но грех о таком думать. Нам бы с тобой посмотреть, как ей живётся на том свете? Хоть одним глазком.
Можно и двумя, буркнула Тылси. Вытерла слезинку и пошла к горшку с купальницей. Бабушка Югыт включила старенький телевизор и уселась перед ним серьёзная, деловитая, строго сложив руки на коленях.
Дикторша, передающая новости, исчезла. Пошли помехи, и вдруг показалась преисподняя. В огромных закопчённых котлах и на чугунных сковородках вопили грешники, но угрюмые обросшие черти молча продолжали подкидывать дрова в адский огонь.
Господи Боже! охнула бабушка. Но тут перед ними открылась совсем другая картина.
Смотри, смотри, зашептала бабушка, толкая Тылси в бок. Вот он, рай небесный. Ой, ой, туж чебер` (великолепие), век бы смотрела да радовалась
Бабушка, смотри! Это наша мама, мамочка, видишь?
Мама сидела на белом островке, похожем на пирожное «безе». Перед ней текла душистая оранжевая речка из апельсинового сока. В комнате прямо запахло апельсинами, даже в носу защекотало. Над ней порхал ангелочек, держа поднос с фруктами и сладостями. Но мама не обращала внимания на еду и грустно шептала:
Как там живёт моя маленькая Тылси?
Хорошо, хорошо живу! Только очень по тебе скучаю! закричала девочка.
Бабушка Югыт обняла сироту, и обе расплакались.
Хорошо, хорошо живу! Только очень по тебе скучаю! закричала девочка.
Бабушка Югыт обняла сироту, и обе расплакались.
***
Прошла неделя. У бабушки с внучкой оставался ещё один цветок «на всякий случай». Но зато в кухонном шкафу закончились крупа и макароны, а из холодильника давно выветрился запах мяса. Бабушка попросила Тылси:
Тылси, сходи, милая, в лес, черника поспела. Вечером поедим ягоды с молоком.
Девочка весь день ползала по полянам. Вернулась вечером с полным лукошком, с синими черничными ладошками.
В доме она сразу почувствовала неладное. Бабушка Югыт лежала на печи с полотенцем на голове и громко стонала. Увидев Тылси, она страшно раскашлялась и только слабо махнула рукой.
Нунок (внучка), милая говорила она, задыхаясь через каждое слово, сейчас всё расскажу. Как ты ушла, я подумала: а что, если последний цветок Исполнит такое желание Чтобы у нас каждый день была еда Немного колбасы Сахарница была всегда полна сахара, а банка крупы Я сорвала цветок, а
А позвать Вож-Пыры забыла? печально закончила Тылси. Она согрела в кружке остатки молока, опустила туда последний кусочек сливочного масла. Бабушка Югыт, прихлёбывая, рассказала, какие ужасные и непоправимые последствия произошли по её рассеянности.
Первое: она заболела пуще прежнего. Наверно, жить на этом свете ей осталось совсем немного. Приходил гробовщик: будто навестить а сам незаметно снял с неё мерку!
Второе: что приключилось с Чут Аней! Мало того, что она снова охромела, так всё её тело выгнуло наподобие сучка. На спине вырос огромный горб. Бедняжка ещё и окривела: ходит по деревне, мигая единственным глазом. Даже собаки от неё разбегаются по подворотням, воя и поджимая хвосты.
И третье, рыдая, едва выговорила бабушка: бедную маму черти спихнули с пирожного «безе» прямо в преисподнюю. Правда, черти её пожалели, и она просто сидит у котлов, помешивая адские головёшки, но каково ей, такой нежной и ранимой?
А последнее скромное желание бабушки Югыт В их холодильнике пусто, не осталось ни ломтика сыра, ни капли сметаны! Коза Мася совсем сдурела, сорвалась с привязи и убежала вместе с колышком в лес. А, не дай Бог, там волки!
Что, что теперь будет с бедными бабушкой Югыт и Тэлси?
***
Наступила ночь. Бабушка долго ворочалась, кашляла и ругала сама себя. Наконец, с печки раздалось похрапывание. И Тылси уснула. На заре открыла глаза: рядом лежал конвертик, заклеенный золотыми лепестками. Внутри на гладком, как атлас, листке письмо.
«Привет, Тылси!
Я уже обо всём знаю и страшно огорчена. Слушай внимательно: не так чтобы очень близко, но и не слишком далеко находится королевство. На самом краю королевства есть Зын Нюр * (Тухлое болотце). Там растёт золотая купальница. Все её цветки волшебные!
Если найдётся храбрый юноша, который добудет цветок, ты исправишь все дела. Как найти королевство, тебе подскажет твоя старая знакомая землеройка.
P.S. О бабушке Югыт не беспокойся я позабочусь о ней»
Письмо вспыхнуло всеми цветами радуги, ослепив Тылси и заставив её зажмуриться Открыла глаза: это её ослепило утреннее солнце. Никакого письма не было. Взглянула на ладошки: они были разноцветные, с преобладанием фиолетового.
Но это могла быть черника.
***
Зызы! Зы- зы!
Напрасно. Вот уже добрых два часа кричит Тылси в дальнем углу сада, а землеройка не появляется.
Не глухая, не ори, горе луковое. Оказывается, Зызы сидела у её босой ноги и чистила мордочку и лапки. Я знаю, где королевство. Знаю Зын Нюр, где растёт волшебная купальница. Ведь я из рода волшебных землероек. Иди, надень свою самую тёплую курточку, самые крепкие джинсы и кроссовки. Ты будешь слушать мои указания и беспрекословно следовать им. Только обещай, что будешь делить со мной в пути кров и пищу.
Я бы рада отдать тебе самую вкусную на свете еду, но холодильник пуст. Что мы будем есть?
Вот это, Зызы кивнула на примятую траву. Там неизвестно откуда взялся бутерброд свежий пышный ломоть хлеба с толстым слоем масла и кольцом сочной колбасы наверху.
Тылси рассмеялась, вертя в руках бутерброд:
Мы проглотим его за одну минуту!
А ну, откуси, хитро прищурилась Зызы.
Тылси немножко откусила и, улыбаясь и глядя на землеройку, стала с удовольствием жевать. Когда она разохотилась отхватить ещё порцию, то увидела, что бутерброд остался тех же размеров. Она снова схватила и снова откусила в этом месте тут же «выросли» и хлеб, и масло, и колбаса. Третий хороший укус бутерброд не думал уменьшаться.