Игорь насупился и попытался создать еще более виноватую позу, хотя дальше было некуда. Он не знал, что ответить. Он прогулял, это вскрывшийся факт. Но это же мелочи на фоне того, что действительно происходит. Только вот как объяснить это маме? Как объяснить, что за эти два дня на него снизошло озарение? Как объяснить, что два дня наедине с собой, в полупустом утреннем городе, совершили революцию в его мозгах? Как объяснить, что он понял что-то. Про будущее. В том числе про это гребаное будущее, о котором все талдычат.
Но нет. Об этом лучше не говорить. Маме в особенности.
Сколько ты прогулял?
Два дня, честно пробубнил Игорь. Она и так знает уже от классухи, что тут темнить?
И чем ты занимался, скажи, пожалуйста.
Я гулял. Он не хотел больше вранья, так что отвечал честно.
Гулял, значит. Еще одно интересная новость. И где ты гулял?
Ну Я просто гулял.
Понятно. То есть тебе вдруг нестерпимо захотелось погулять два дня, так? Или не два? Если бы я не узнала, сколько ты планировал еще гулять?
Он молчал. Он не думал о том сколько. Он сжимал в руках букридер, с которого читал. Сейчас он больше всего опасался, что ридер отнимут. Жаль, что мама пришла с разборками не в те часы, когда он «учил уроки».
Но вышло все куда хуже.
Завтра с утра нас ждут в полиции, сообщила мама. Будут ставить тебя на учет.
Накатил ужас. Руки, держащие ридер, стали липкими. Ему захотелось отложить читалку в сторону и вытереть руки об одежду, но в то же время он боялся, что своим движением только привлечет к ридеру внимание мамы. Етижи пассатижи, вот так поворот! Его, Игоря Мещерякова, в полицию?! А что потом?! С другой стороны, чего ты ожидал, шепнула рассудочная часть мозга. Ты, паря, не просто прогулял. Если бы ты просто прогулял, заработал бы щелбан, и делов конец. Но ты попытался выйти из матрицы. А это наказуемо расстрелом. Вот в полиции тебя и нашинкуют, как гуся.
Мам, зачем в полицию? заныл он. На глазах появились две слезинки.
А ты как хотел? искренне удивилась мама. Ты, видимо, думал, что можешь делать, что захочешь? Можешь врать родителям, прогуливать школу, шляться неизвестно где, заниматься неизвестно чем. Я не знаю, Игорь, какие у тебя еще секреты. Может, ты куришь втихаря, или что похуже. Вот в полиции и будут выяснять. Раз ты дома скрытничаешь.
Я не хочу в полицию пролепетал Игорь. Слезинка потекла по щеке.
Это я уже поняла, сказала мама все тем же беспощадным тоном. Ты не хочешь в полицию, ты не хочешь в школу, ты ни во что не ставишь родителей. Ты хочешь гулять.
Я не хочу гулять! надрывно выпалил Игорь. Я просто
Мама подождала продолжения, глядя на него с бесстрастным интересом. Потом, когда поняла, что продолжения не будет, понимающе кивнула.
Ты просто, повторила она. В этом твоя проблема, Игорь. Ты всегда «просто». Ты никак не поймешь одного: детсадовские игры давно кончились. Ты теперь взрослый человек. А взрослый человек должен нести ответственность за свои поступки. Безответственный человек позор для общества, позор для семьи. Я не хочу сына-позорище. Мы с папой хотим, чтобы ты вырос достойным человеком. Чтобы ты в будущем добился чего-то, а не остался «просто». Она помолчала. Потом нанесла последний апперкот: Все равно тебя в школу не примут, пока ты не ответишь за свой поступок, так что с утра пойдем в полицию, и там ты расскажешь про свое «просто».
Она поднялась и направилась к выходу из комнаты. Но в дверях задержалась.
И тебе еще с отцом объясняться, сообщила она и вышла, затворив за собой дверь.
Сидя в прострации, Игорь думал думу. Теперь он отложил ридер, с которого десятью минутами раньше читал «Таинственный остров», и вытер влажные руки о домашние штаны, а также утер слезы и сопли. Кажется, влип он по полной. И кого ему теперь винить, как не себя, любимого? На что он вообще рассчитывал: ладно, первый спонтанный променад, еще куда ни шло, но два подряд Или он реально проверял матрицу: заметят его демарш или нет? Или жизнь будет течь, как и прежде, и в конце концов он, Игорь, выцветет из существования, и о нем все забудут, жизнь будет идти своим ходом, а он так и останется в безвременье? Нет уж, фигушки. Это даже не тюрьма Шоушенк, отсюда и Энди Дюфрейн не слиняет.
Когда Игорь немного успокоился, он начал мыслить здраво. Мама она такая мама. Это ее задача, заботится о его будущем, и порой мама использует диковатые методы, лишь бы толк был, или хотя бы надежда на толк. Однажды Леха Воробьев, одноклассник Игоря, прогулял неделю. И чем все закончилось? Да ничем, никто не заострял, Леха выдумал отмазку, с которой даже Игорь ухмыльнулся, и все забыли. Марта Точилина, которая была для Игоря путеводителем по музыкальным командам (вернее, путеводителем была ее страница в ВК), как-то тоже несколько дней сачковала. А когда вернулась, даже не попыталась отмазаться, тряхнула черной челкой, пожала плечами и отвернулась к окну. И все, опять же, забыли. Иными словами: еще не было прецедента, чтобы шалопая таскали по допросам. Мама всяко сгущает краски, чтобы Игорь знал, кто в доме хозяин, чьих правил придерживаться и когда наступает время глубокого раскаяния. Какой-то процент беспокойства после маминых угроз оставался, но все же Игорь стал сопеть ровнее. Наиболее очевидной угрозой сейчас для него представлялось возвращение отца с работы.
Ну вот, вернулся тот с работы и ничего. Кинул что-то в желудок и был таков на боковую. Игорь даже не слышал из своей комнаты, о чем они с мамой говорят, вспоминают ли его вообще. Выходить, конечно же, опасался.
Наутро, как он и предполагал, ни в какую полицию его не повели. Мама привычно торкнула его, уходя на работу, чтобы он вставал и начинал собираться. И в школе пронесло, хотя тут Игорь на сто процентов был уверен, что будут обрабатывать. Никто ни слова. Даже одноклассники ничего не спросили. Вот и не верь после этого во всякие матрицы.
Так оно и работает. Ждешь докапывальщиков, а их нет. А когда не ожидаешь, весь такой расслабленный, они за ближайшим углом, целая орава. Игорь искренне счел, что ему крупно повезло в тот раз. Везение это та грань жизни, которой она поворачивалась к нему крайне редко. Так что случай был обречен застрять в памяти. Именно тот факт, что мама больше ни словом, ни взглядом не напомнила Игорю о его гадском поведении, ударило сильнее всего и выбило из него всю дурь. Теперь уж вряд ли он отважится на подобные выкрутасы.
Но лед в сознании, тем не менее, стронулся. И этот механизм уже не сдержать ни докапывальщикам, ни секциям, ни школам, ни священникам, ни даже родителям. Лед правил и стандартов сломался, вскрылся, двинулся неповоротливо, но неуклонно. Игорь начал думать. Если раньше он думал, то теперь он думал. Правда, если бы он тогда знал, к чему в итоге приведут его раздумья, в какую страну его занесет блуждающая льдина, он бы, вероятно, отстрелил себе половину мозга. Чтобы не думать.
Но он не знал.
Родители вернулись из Пятерочки, загрузили пакеты с продуктами в багажник, уселись на свои места.
В общем, мы чего решили, сказал отец вполоборота к Игорю. Ты походи к этому Петрову. Хуже по-любому не будет.
«Может, и будет», мелькнуло у Игоря. А вообще, давно уже решили, еще когда родители оплачивали следующий сеанс. К чему эта филиппика? Видимо, они говорили об этом всю дорогу, пока хавку затаривали, а сейчас вроде как вынужденное резюме. Словно часть Игоря тоже присутствовала при их диалоге.
Ладно, ровно отозвался Игорь. Поймал в зеркальце взгляд мамы и, не дожидаясь, поднял боковое стекло.
Отец вывел машину со стоянки, и они двинулись сквозь солнечный, душный город в сторону дома. Постепенно мысли Игоря омрачались. И дело вовсе не в доме и не в Петрове. Как уже говорилось, докапывальщики никогда не отпустят, особенно после того, как он попытался вырваться. Летом школа выпускала из рук нити, но самому себе Игорь не принадлежал никогда. Потому как секцию дзюдо летом никто не отменял. И именно сегодня вечером ему предстоит идти на очередную тренировку. Потому что давайте, все хором! это нужно для будущего!
Глава 3. На тренировке 1.
Предков переклинило, когда Игорь учился во втором классе. Он вроде бы успел свыкнуться с одной напастью школой. Решил, что терпимо так. Не в малой степени сыграл роль его юный возраст. Сидение за партой в ближайшие 11 лет его не подавляло: он просто не мыслил такими категориями. И представить, что наступит момент, когда 11 лет рабства кончатся, он тоже был не в состоянии, а потому протяженность срока теряла для него смысл. Это, бесспорно, со всех сторон помойная ситуация: девять месяцев в году сидеть за партой. Но в целом школа поначалу не слишком напрягала: докапывальщики приценивались. Даже несмотря на то, что успеваемость по всем предметам у Игоря была швах. Кроме физкультуры. Там стояла «четверка».
Предшествовало «короткому замыканию» в мозгах родителей довольно-таки нелепое событие. Игорь делил парту с Сережей Беговым, вскорости после «события» их рассадили, потом Серега переехал в другой город В общем, теперь не важно. Натура Сережи Бегова идеально соответствовала его фамилии. Сам Игорь чувствовал себя на уроках относительно комфортно. Если до него не докапывались (помним об этом), но в школе без этого никак. Периодически ему приходилось пружиниться, а в остальном сносно. А вот Серега Бегов на уроках выцветал, как моль. Первые 20 минут после звонка он развлекал себя доступными механизмами: ерзал, пинался, барабанил пальцами, крутил ручку, мял тетрадь, бубнил рэп, писал записки одноклассникам и расшвыривал те по партам. В общем, занимался. Под конец урока становился похож на жертву вудуизма: он умер, но ожил, и теперь ни жив ни мертв, а так посерединке.
Гремел звонок, и Сережа Бегов бежал. И не бежал он вовсе, а БЕЖАЛ. Он Б!Е!Ж!А!Л! Все равно куда, в любой конец Вселенной, пока хватит сил или просто по кольцу вокруг дома, школы, или любой точки. Лишь бы не стоять и не дай Бог! сидеть. Игорь был уверен, что дома тот тоже бегает. В туалет или на кухню, за бутербродом, или просто из комнаты в комнату, ради прикола. Ну а поскольку они соседствовали за партой, то условно сблизились. Игорь периодически составлял Сереге компанию в его забегах. Ничего мудреного они не делали. Носились как придурки по коридорам школы, вот и вся стратегия. До очередного звонка или до появления завуча.