Вечером к Дасовым пришёл встревоженный Николай Игнатьевич.
Степан, негромко обратился он, слыхал, Дутов опять Оренбург взял.
Слыхал, Степан, на удивление, сегодня был трезв.
Комитетчики собираются, к утру убегут.
А чего нам бояться? Степан упёр свой взгляд в Николая. Наше дело крестьянское.
Да не скажи. Виктор с Фёдором где?
Дома.
Пока дома. Белые придут и заберут на войну.
Не заберут. У Фёдора жена на сносях. А Виктора, что там без нас не обойдутся, это не наше дело. Пусть они разбираются между собой кому править.
Ну-ну, не попрощавшись, Николай развернулся и ушёл.
Утром в село примчались казаки атамана Дутова. Налетели быстро, все дороги перекрыли и начали обходить дворы в поисках членов комитета бедноты, а заодно и собирать новобранцев на войну с большевиками.
Эй, хозяин! в распахнутые ворота въехали двое верховых казаков, один из которых офицер и с ними три пеших солдата с винтовками. Давай всех домашних на двор!
Так, все тута, виновато отвечал Степан Леонтьевич и рукой указывал на женщин и внука, стоящих у порога дома.
А мужики где? офицер наклонился и нагайкой указал на Марию и Пашу. Где их мужи будуть?
Так нет как-то вот несвязанно произносил Степан.
В это время со скотного двора солдаты ружьями вытолкали Виктора и Фёдора.
Это кто? Ваши?
Так я и говорю, это
Мария не выдержала и кинулась на шею Виктора.
Родненький! кричала обезумевшая женщина. Не отпущу! На кого бросаешь, детей пожалей!
Даю возможность быстро собрать обоих в дорогу! спокойно проговорил офицер.
Мария и мать братьев хотели было начать причитать, но казак поднял на дыбы коня.
Или пойдёте на зады яму для них копать!
Тщательно прочесав село, белые забрали всех мужиков призывного возраста, остались старики, женщины и дети.
В начале осени у Паши начались роды. Рожала тяжело. После того, как забрали мужа на фронт, она сильно похудела и ослабла, передвигалась с трудом. Свекровь боялась, что Паша не сможет родить.
Схватки начались рано утром, и только к полудню вышел первый ребёнок мальчик. Мучения продолжились, и лишь часа через два родился второй ребёнок девочка. Паша была счастлива, об этом говорила лёгкая улыбка на её измученном лице.
К зиме Паша немного пришла в себя, окрепла. Но трудности и несчастия семью не обошли, пришли извещения о гибели Виктора и Фёдора. Свекровь, Марфа Лукьяновна, тяжело заболела, тесть начал пить не переставая, Мария взяла на себя ведение хозяйства, помощником ей был её малолетний сын, а Паша выхаживала своих детей, ухаживала за свекровью и успокаивала Степана Леонтьевича.
За нелёгкими хлопотами пролетели весна и лето. Урожай собирали всёй семьёй, находясь с утра до позднего вечера в поле.
Осенью у Паши тяжело заболели дети, несмотря на все усилия, выходить их не удалось и к концу ноября детей схоронили. Паша целыми днями сидела на лавке и смотрела в окно, светло или темно было на улице, ничего не менялось в её поведении. На молодом лице появились морщины, в русых волосах просматривалась ранняя седина. В двадцать лет осталась вдовой и потеряла детей, она думала, что жизнь закончилась. Чтобы отвлечься от печальных мыслей Паша взвалила на себя ведение хозяйства, хотя, неоднократно собиралась уйти из дома, где сами стены напоминали о прошлом и о горькой потере. Семья всячески пыталась удержать её, уже без Паши никто не видел жизни в доме. Так продолжалось до голодной зимы 1921 года.
Товарищ председатель! Мария Дасова стояла, уперев руки в бока, а её лицо выражало крайнюю решительность. Уже два года в работницах у моего тестя живёт незамужняя женщина. Наступающая зима ничего хорошего не предвещает, а лишний рот в доме нам ни к чему. Я прошу разобраться и удалить её из нашего дома.
Хорошо, эээ
Мария!
Да, да, Мария. Мы обязательно разберёмся с этим вопросом.
Представители Советской власти, рассмотрев вопрос пребывания младшей снохи в доме Дасовых, постановили отделить Пашу от семьи и выделить ей продукты питания, корову и конную косилку. Всё полученное имущество она перевезла в дом родителей.
Ну вот, говорил Николай Игнатьевич жене, принесло Пашку к нам.
Так с коровой пришла.
Что мне корова? Николай плюнул на землю. С этой коровой что делать? Кому она теперь нужна? Так и будет до конца дней на шее у нас сидеть?!
Ну вот, говорил Николай Игнатьевич жене, принесло Пашку к нам.
Так с коровой пришла.
Что мне корова? Николай плюнул на землю. С этой коровой что делать? Кому она теперь нужна? Так и будет до конца дней на шее у нас сидеть?!
Коль, не шуми. Жизнь покажет, молодая ещё.
Ладно, посмотрим!
У Пашиного брата, Афанасия, был закадычный друг Василий Фёдорович Маковников, лавочник и любили они на пару в кабак захаживать. Нехорошая слава шла за Маковниковым, говорили, что он грубиян, пьяница, бабник и что до смерти замучил свою жену.
Слышь, Афонась, нетрезвым голосом заговорил Василий, а просватай за меня Пашку.
Так ты же, почитай, на двадцать лет старше её будешь. Какой же ты жених? широкая улыбка заиграла на лице Афанасия.
А ты не скалься! Маковников ударил кулаком по столу. Не она меня старше! А мне моложе лучше.
Так, Пашка не согласится.
А ты постарайся, с родителями поговори. А я вам для подкрепления три пуда ржи дам.
Три пуда, говоришь? Серьёзно. Надо подумать.
Во, во. Подумай. Чё она у вас живёт? Хлеб, соль жуёт. А так, сколько проблем сразу решите.
Вась, а я уже подумал. Вот моя рука, Афанасий протянул открытую ладонь другу.
Вот и хорошо, Василий вложил свою ладонь в поданную ему. Порешили!
Родителей долго уговаривать не пришлось, они практически сразу согласились сплавить дочь замуж. А вот с Пашей было сложнее.
Ни за кого я не пойду! сказала, как отрезала Паша.
Ещё как пойдёшь! закричал Афанасий. Вопрос решён!
Кем?
Семьёй!
Паша посмотрела на мать, та опустила глаза.
Всё! добавил отец. Сколько можно так жить, ни девка, ни жена. Мы с матерью тоже не вечные, сколько можно тебя на себе тащить.
Меня никто не тащит, я сама всё делаю
Цыц! отец пригрозил пальцем. Ты ещё будешь тут права качать. Сказано пойдёшь замуж, значит, так тому и быть.
Дочка, со слезами в глазах заговорила мать, не противься, так всем будет лучше.
Поступайте, как знаете, Паша вышла в сени, громко захлопнув за собой дверь.
Под «давлением» семьи Паша вышла замуж за Маковникова, хоть и чувствовала, что ничего хорошего из этого брака не получится.
Опасения её вскоре подтвердились. Василий без повода постоянно ревновал, не разрешал отлучиться и на час из дому, сам заявлялся ночью всегда пьяный и начинал издеваться над женой. Долго терпела Паша, думала, а вдруг всё образумится, но после очередного скандала и побоев собралась и ушла к родным.
Паша, не уходи! кричал пьяный Василий. Не уходи! Никому тебя не отдам! Или моя будешь или убью!
Паша, молча, оттолкнула мужа, взяла узел с вещами, вышла из дома и быстро пошла по улице. Василий выбрался на крыльцо и стал звать жену, затем, посыпались угрозы в адрес жены, её родных и односельчан.
Лето 1922 года было очень жарким, ночи душные и только под утро наступала прохлада. В домах спать было тяжело, взрослые располагались на сеновалах, а молодёжь в садах под деревьями.
Паша! раздался голос из-за плетня соседского сада. Паша, спишь?
Ань, ты что ли? Паша ещё не успела заснуть.
Да! Спишь?
Нет.
Давай ко мне на скамейку, посидим, поболтаем, а то не спится что-то.
Накинув на плечи платок, Паша вышла к соседскому дому. Каково же было её удивление, когда рядом с соседкой на скамейке она увидела Василия Маковникова. На душе стало неспокойно, а по спине пробежал озноб.
Ой, соседка быстро встала, ну вы тут поболтайте, а я спать пошла.
Не оглядываясь, Аня быстро удалилась. Паша повернулась и тоже хотела уйти, но Василий быстро встал и загородил ей дорогу.
Останься, надо поговорить, быстро сказал, обдавая запахом перегара.
Нам не о чем говорить! негромко и твёрдо ответила Паша. Всё давно уже сказано.
Мы муж и жена, продолжал Василий. Прости меня за всё и вернись. Хочешь, вот здесь на колени перед тобой встану, пойду к твоим родным, и у них буду просить прощения.
Паша, отстранив Маковникова, попыталась пройти в сторону своего дома, но Василий быстро перекрыл ей дорогу.
Я никому тебя не отдам, прошептал он зловеще. Если не со мной значит, ни с кем.
Оставь меня или я закричу.
Ах, так тогда
Паша не видела в темноте, как в руках Василия оказался нож. Она почувствовала резкую боль в левом боку. За первым ударом последовал второй, Паша закричала и согнулась, зажимая живот руками. Сверху последовал третий удар.