Но в отличие от всех тех, кто надеялся обнаружить путь в Азию, исследуя другие направления, португальцам не было суждено потерпеть поражение, разыскивая то, что не существовало. Только они из отважной когорты морских исследователей были на правильном пути, хотя место, куда они стремились, находилось очень далеко от известных районов земного шара. Отделенные от Средиземноморья четырьмя тысячами миль пустынных вод и девственных лесов, неведомые более древним цивилизациям (в период между 609 и 595 гг. до н. э. финикийцы (по другой версии, греки) на службе у египетского фараона Нехо II обогнули Африку «через два года на третий» (как пишет Геродот), выйдя из Красного моря, а вернувшись в Египет «через Геракловы Столбы» (Гибралтарский пролив). Ред.), обрывистые мысы, завершающие Африканский континент, были обращены к Антарктике. Они тянулись к Южному полюсу сквозь пронизываемое всеми ветрами пространство серых вод, где встречаются два океана. В их скалы бились длинные южные волны, на них обрушивались частые и яростные шторма. Здесь было много морских птиц и рыб, по скалистым берегам бегали стада дичи. Но нигде не было видно ни одного признака цивилизации. На континентах Северного полушария возникали и гибли империи, а здесь все оставалось таким же, каким было при Сотворении мира.
Ситуация изменилась лишь в 1486 году (в январе 1488 г. Ред.), когда в этих местах на горизонте появилась точка приближающийся корабль (два португальских корабля. Ред.). Если бы человек с биноклем вел наблюдение с того места, где сегодня маяк на мысе Доброй Надежды посылает свой луч на 25 миль в море, он бы увидел маленькое парусное судно с высокими бортами, размером примерно с буксир на реке Мерси (на западе Англии, впадает в Ирландское море у Ливерпуля. Ред.) или паровой траулер в Грейт-Ярмуте (на востоке Англии. Ред.), с весьма несовершенным парусным вооружением. По современным стандартам суденышко (два судна водоизмещением по 100 тонн. Ред.) двигалось медленно не быстрее пяти-шести узлов, несмотря на сильный попутный ветер (скорость португальской каравеллы достигала 1415 узлов. Ред.). И тем не менее такое судно было воплощением передовой конструкторской мысли своего времени и стало определяющим фактором в важном историческом событии. Хотя по забавному капризу судьбы край земли, который отважные мореплаватели упорно искали в течение шести долгих месяцев, они увидели, когда судно (два судна. Ред.) уже повернуло домой.
Португальцами командовал Бартоломеу Диаш, опытный, смелый и упорный моряк средних лет (родился около 1450 г. Ред.). Его свершение стало огромным шагом на пути исследований того времени и до настоящего времени занимает второе по значимости место после открытия Колумбом Америки шестью (четырьмя. Ред.) годами позже. И хотя предприятие Колумба, пожалуй, было более отчаянным, задача, выпавшая на долю Диаша, оказалась бесконечно сложнее. Первооткрыватель Америки всего лишь через три дня после выхода с Канарских островов «поймал» попутный ветер, который перенес его через Атлантику всего лишь за шесть недель. А первооткрывателю мыса Доброй Надежды (и мыса Игольный крайней южной точки Африки. Ред.) пришлось в течение шести месяцев сражаться с переменными и зачастую опасными ветрами, следуя вдоль неизученного побережья. Колумба вдохновлял собственный гений, Диаша приказы суверена. Но для обоих альтернативой успеху была смерть. Несмотря на тридцать лет постоянных неудач, король (короли. Ред.) Португалии упорно придерживался убеждения, что край Африканского континента существует и он доступен. (Во-первых, не тридцать, а более шестидесяти португальцы упорно продвигались на юг вдоль побережья Африки начиная с около 1420 г. (а можно сказать, что и с 1415 г., когда захватили Сеуту). И нельзя считать неудачами конкретные результаты экспедиций (не только открытия, но и золото и рабы). Первоначально вдохновителем экспедиций в 14201460 гг. был принц Энрики (Генрих) Мореплаватель (хотя сам он не плавал, а только организовывал экспедиции). Ред.) Король Жуан II приказал Диашу плыть на юг до тех пор, пока не найдет его или не погибнет (насчет последнего данных нет. Ред.). Приказ, сформулированный в таких выражениях, лучшее признание достоинств офицера, чем любая награда, поскольку предполагает высокую оценку его чувства долга, способного провести его через любые опасности, трудности и разочарования. Диаш оказался достойным признания своего сюзерена. Он понимал, что такой приказ может означать плавание до тех пор, пока не кончатся запасы и вода и не исчезнет надежда их пополнить на пустынном побережье, но вышел из Лиссабона и взял курс на юг.
Никто не может в полной мере оценить, что увидел и пережил первый человек, обогнувший мыс Доброй Надежды (первыми обогнули мыс Доброй Надежды с востока на запад финикийцы, или греки, около 609595 гг. до н. э., вторыми около 1420 г. арабы с востока, затем вернулись (сохранилась карта). Ред.), кроме профессиональных моряков, проделавших этот путь вслед за Диашем на парусных судах. И если в недалеком будущем парусники исчезнут, так же как умеющие управлять ими люди, не останется ни одного человека, который смог бы на собственном опыте почувствовать масштабность задачи, стоявшей перед доблестным португальцем. Даже тем современным морякам, которым пришлось обогнуть мыс Доброй Надежды на паруснике, приходится напрячь воображение, чтобы представить возникшие перед ним трудности и высочайшую степень риска. Ведь у него не было современного и эффективного парусного вооружения, точных карт и богатых знаний климатических условий, местных навигационных опасностей и течений. Воды, окружающие мыс Доброй Надежды, требуют от моряков высочайшего мастерства, каким бы прекрасным ни было судно и его оснащение. Больше нигде в мире нет таких волн, как у мыса Агульяс (Игольный) в штормовую погоду. (Есть южнее, ближе к Антарктиде, «ревущие сороковые» и «неистовые пятидесятые». Ред.) Здесь частые и густые туманы, сильные течения, а многие участки скалистого побережья имеют рифы. Даже гавани зачастую становятся смертельными ловушками, в которых суда гибнут из-за предательского изменения направления местных порывистых ветров. И со всем этим Диаш должен был справиться, имея в своем распоряжении неповоротливую скорлупку (каравеллы и другие суда этого времени были весьма мореходными. Ред.) размером наполовину меньше, чем прогулочные катера Райда или Брайтона, без карт и знаний о навигационных опасностях. У него не было даже барометра, чтобы предсказать погоду! Стоит ли удивляться, что священники на борту молились, почти не поднимаясь с колен. (Испанцы и португальцы были другими. В течение столетий Реконкисты 7181492 гг., закончившейся изгнанием мусульман и иудеев с Пиренейского полуострова, здесь выковался особый национальный характер, носители которого позже, перенесясь через океаны, открыли и покорили значительную часть мира (и долго доминировали в Европе). Ред.)
Несокрушимое упорство было вознаграждено в полной мере, хотя конечный успех и оказался случайным. По истечении шести месяцев труднейшего плавания, подойдя практически вплотную к его цели, но не подозревая об этом, поздним вечером Диаш обнаружил, что подошел к берегу ближе, чем представлялось безопасным, учитывая быстро крепнущий ветер с моря. Чтобы увеличить расстояние до берега, Диаш отошел на запад (и на юг. Ред.) и вскоре потерял из виду берег. В этом положении его настиг жестокий шторм первый удар погоды мыса Доброй Надежды, который погнал суденышко в юго-восточном направлении вокруг мыса. (Автор ошибается. Ветер дул с юга, и Диаш ушел в открытый океан, чтобы «обойти» господствующие южные ветра. Ред.) К счастью для Диаша, Африканский континент все же закончился, иначе все его приключения обернулись бы кораблекрушением на подветренном берегу. Именно этого опытный моряк опасался во время шторма. К его немалому удивлению и облегчению, когда погода улучшилась, его судно все еще было на плаву, под килем сохранялась большая глубина и земли не было видно. Диаш знал, что его долго несло на восток, то есть в направлении, где должен был находиться африканский берег. Сбитый с толку, мореплаватель снова повел судно на север и в конце концов увидел береговую линию, которая, к его огромной радости, теперь тянулась с востока на запад, а не с севера на юг. Так была решена острая проблема африканской географии. Диаш прибыл к месту назначения.
По собственному желанию, чтобы удовлетворить свое любопытство, Диаш еще несколько дней вел судно вдоль нового берега, несмотря на сильное встречное течение сегодня его называют течением Агульяс (течение мыса Игольного. Ред.), пока не обнаружил, что береговая линия начала отклоняться на северо-восток. Это еще одна черта, говорящая о его глубоком и серьезном подходе к своей миссии. Убедившись, что он действительно находится у западных ворот Индийского океана, он на несколько дней бросил якорь в бухте, позже получившей название Мосселбай, после чего повернул обратно, чтобы доложить о выполнении приказа. В его задачу не входило продолжение плавания. Таким образом, уже когда его судно лежало на обратном курсе, он впервые увидел мыс, являющийся окончанием 7000-мильной западноафриканской береговой линии, великую цель многих отважных мореплавателей. Здесь он попал в еще один шторм, как и «Летучий голландец» двумя веками позже, чей легендарный опыт подтверждает репутацию погоды в этом районе. Диаш был настолько неприятно поражен буйством погоды, что нарек новый мыс на составленной им карте мысом Бурь. Следует отметить, что это название нагляднее характеризует предательское величие морского пейзажа в этом районе, чем более позднее и лучше прижившееся, данное его сувереном. Пожалуй, никто из моряков, кому удалось пройти под парусом вокруг мыса и остаться в живых, не подвергнет сомнению уместность названия.