«Воскресенье»-«Воскресение» (от «кресити» высекать огонь) взято христианами у предков индоевропейских народов поклонников солнца, которые на протяжении десятков тысяч лет в этот день высекали кресалом земной ритуальный огонь символ огня небесного; жгли костры, устраивали хороводы, прыгали через костры, очищая себя физическое и астральное тело огнем, окуриванием, исцеляя, как бы каждый раз возрождая к новому витку жизни. В христианстве воскресение день рождения (возрождения) Христа. «Воскресенье»-«Воскресение» (и Воскресенье»-«Воскресение») также от «кресити», высекать огонь. Крест дохристианский символ огня; крест в круге символ солнца (солнечного огня). Христиане же поклоняются восьмиконечному кресту-распятию символу пыток (в память о страданиях Христа), хотя употребляют в символике и просто крест; четырехконечным крестом крестятся. «Воскресенье»-«Воскресение» древнейший элемент ритуала индоевропейских народов, почитавших священные источники, ключи земные, реки, озера, моря-океаны. Крапление медовыми прутиками-кнутиками благодати идет от богов Ашвинов двух мудрых небесных всадников древности, лечивших людей и животных, дававших им счастье и блага. «Воскресенье»-«Воскресение» праславянское слово. Воскресенье»-«Воскресение» хождение по ходу солнца дохристианское понятие («солнце» и одно из значений слова «соль» одно и то же).
«Мир» («мр», «мъръ» мрущие, смертные, в отличие от богов) дало слова Мир» (изначально от «Род», «родня», «родные») время почитания предков, родных. «Мир» прощание с зимой, так же как и Мир» (зимние или летние) прощание с летним или зимним светом (временем года, полугодием). Мир» один из древнейших ритуальных дней очищения души, очищения совести перед важным делом закладкой урожая нового года, закладкой благ будущей жизни, он существовал на Руси, когда год начинался весной, тогда прощеный день был последним днем уходившего года: каждый просил у другого прощения за годовые обиды, получая таким образом своеобразное «отпущение грехов». «Мир» категории «Ригведы», этим понятиям десятки тысяч лет. «Мир»» дохристианский обряд встречи солнца в высоких местах (окликание солнца, просьбы к нему), в христианстве воскресенье на Фоминой неделе. Мир» у славян было, когда зима с летом встретились. А встречались они ежегодно за много тысячелетий до христианства.
«Свадьба» от санскритского «свах» небо, одно из небес, на котором свершались браки (помните поговорку: браки свершаются на небесах. Она не случайна); отсюда же и «Свадьба и объяснять не надо, ясно, что слова и понятия эти были задолго до христианства, как и «Свадьба» выкуп за невесту. Свадьба (от него в России произошло и Свадьба), Свадьба в ведах называли только двух богов Индру и Варуну (у русских им соответствуют Перун и Велес). «Свадьба» (от «помнить», «вспоминать») христианским интернационалом (призывавшим забыть мать, отца: «враги человеку домашние его», Матф.10.36; предлагавшим даже не предавать отца погребению, Матф. 8. 22) вначале запрещались, осуждались, но, поскольку истребить этот дохристианский ритуал в течение двух тысяч лет не удалось, его оставили, приспособив под «христианский». Поминание едой дохристианский обычай («исти» на санскрите жертва, еда). Церковь вынуждена под огромным давлением народа принять и разрешить еду на поминках.
Образ «отца-пастуха» всего мира взят из «Ригведы». Из религии индоевропейцев шумер взято слово отца-пастуха, где оно первоначально означало: восстание из пепла, существовал шумерский праздник восстания из пепла, возрождения, спасения праздник циклического времени, солнца. Это слово переняли евреи, а от них христиане, но те, другие и третьи вкладывали разный смысл в понятие «пасхи».
Нет числа древнейшим понятиям, словам, ритуалам, которые христианство присвоило себе. Даже латинское слово «месса» произошло от латинского дохристианского слова «messis» урожай, подношение; а римский праздник сбора урожая назывался «месса» ежегодный посланник солнца, помогавший плодам вызреть. При этом носителей индоевропейских языков и древних верований христиане продолжают изображать как врагов, и врагов примитивных. И хотя от дохристианских представлений о вере остались одни «клочки», не всегда ясные понятия, порой темные, утраченные смыслы, разрозненные названия, вытаптывание уже унифицированной, утрамбованной интернационалом национальной почвы индоевропейцев, в том числе и нашей, русской, продолжается. Наиболее огорчительно то, что это делается «руками» (устами) самих доверчивых (повторяющих бездумно, по инерции, якобы не подлежащие сомнениям слова осуждения «язычников») русских и славян.
Нет числа древнейшим понятиям, словам, ритуалам, которые христианство присвоило себе. Даже латинское слово «месса» произошло от латинского дохристианского слова «messis» урожай, подношение; а римский праздник сбора урожая назывался «мессия» ежегодный посланник солнца, помогавший плодам вызреть. При этом носителей индоевропейских языков и древних верований христиане продолжают изображать как врагов, и врагов примитивных. И хотя от дохристианских представлений о вере остались одни «клочки», не всегда ясные понятия, порой темные, утраченные смыслы, разрозненные названия, вытаптывание уже унифицированной, утрамбованной интернационалом национальной почвы индоевропейцев, в том числе и нашей, русской, продолжается. Наиболее огорчительно то, что это делается «руками» (устами) самих доверчивых (повторяющих бездумно, по инерции, якобы не подлежащие сомнениям слова осуждения «язычников») русских и славян.
Слово «язычество» в древности не существовало (его начали употреблять еврейские библейские пророки). Ни один дохристианский индоевропейский и какой-либо другой народ себя «язычником» не называл. Вера протоиндоевропейцев очень укорененная. Ее называли просто «вера», «вера в Бога», «наша вера», «отеческая вера». Как в «Ригведе»:
С Верой огонь зажигается,
С Верой возливается жертва,
Веру на вершине счастья
Мы выражаем (своей) речью.
Приятным, о Вера, для дающего,
Приятным, о Вера, для желающего дать,
Приятным для дружелюбных жертвователей
Сделай это сказанное мною!..
Веру почитают боги
(И люди,) приносящие жертвы, хранимые Ваю,
Веру с сердечной склонностью.
С помощью Веры находят добро.
Веру рано утром мы призываем,
Веру около полудня,
Веру при заходе солнца
Предки индоевропейцев не задавались мыслью, какая у них вера. Ведь тогда для них она была одна. Это сейчас появилось множество «вер», направленность которых надо квалифицировать. Рыбаков писал: «Греческое христианство застало в 980-е годы на Руси не простое деревенское знахарство, а значительно развитую культуру со своей мифологией, пантеоном главных божеств, жрецами и, по всей вероятности, со своим летописанием 912980 годов». Как же «квалифицировать» теперь единственную, неповторимую Веру протоиндоевропейцев? Я ее называю дохристианская вера (по времени существования).
Уничижительный собирательный термин «язычество» использовался воинствующим христианским интернационалом еще в первые века христианства, чтоб клеймить врага (то есть наших пращуров и пращуров всех других народов), чье место он планировал занять. Политтехнологии придуманы не вчера!.. Слово «язычество» можно сравнить с позднейшими политическими ярлыками: «панславизм» вымышленный славянский шовинизм, которого в России, во всяком случае, никогда не было и нет; «раскольники» (для староверов; хотя в действительности раскольником был Никон); «царизм» (для дореволюционной России); «опиум для народа» (для самих христианских интернационалистов); «красно-коричневые»; «националисты»; «шовинисты»; «фашисты» и, наконец, «враги народа». То есть «язычники» читай «враги народа». Так называемых «язычников» обвиняли в том, «что у них религия без Бога», повсеместно называя их «безбожниками», и это при том, что только одна «Ригведа» представляет собой три тома гимнов богам и Богу. И каких гимнов!!! Редкие молитвы могут сравниться с ними в поэтической и магической силе творческого потенциала слова и информационном богатстве сведений о космическом лоне Бога, которого люди прозрели «в сердце своем».
«Язычников» обвиняли, что они «поклоняются твари вместо творца». Но почему «вместо», а не «и»? Ведь дохристианские народы поклонялись всему сущему: и творцу, и творению его (в котором тоже Бог). Новгородский архиепископ Макарий писал Ивану Грозному в 1534 году: «Суть же скверные мольбища их: лес и камение и реки и блата, источники и горы и холмы, солнце и месяц и звезды и езера. И проста рещи всей твари (всему существующему) поклоняхуся яко богу и чтяху и жертву приношаху кровную бесом волы и овцы и всяк скот и птицы» Что же здесь возмутительного, если люди любят все сущее?! Нельзя же уничтожить все?! Вырубить рощу несложно, но солнце?! Здесь, как и всегда в христианских устах, «мольбища» (слово уничижительной характеристики) дохристианские «скверна», а христианские то, что надо. Жертвы дохристианские «бесовские» и «кровные», а христианские жертвы какие надо. А «вся тварь» (сотворенное) как будто и не богом созданное. Постное, обуженное христианство, направленное на идеализацию мучеников и скудость жизни аскетов, не смогло не только вместить в себя, но понять, принять многообразие и «цветущую сложность» дохристианской веры, предпочитая ее отвергнуть, не вникая в особенности. За сим следовала демонизация непонятного и непонятого, мощного явления дохристианской веры.