Восьмое. Ноосфера будущего включает в себя будущую автотрофнизацию человечества [3, с.39]. Автотрофную линию учения о ноосфере В. И. Вернадского активно и оригинально развивает В. П. Казначеев в последних своих работах [1821]. В «Думах о будущем» он писал: «в организации живого вещества сочетаются белково-нуклеиновое пространство и полевое пространство. Полевые частоты и природа полевых частот могут бытьразными, включая не только спинорно-торсионные потоки, но и пространство Козырева, где дление в процессах является особым физическим наполнением четырехмерного пространства Минковского, определенной субстанцией. Эволюция интеллекта движется сейчас к самоотражению, к самопониманию. Мир должен уйти от виртуального стремления к гибели, перейти от гетеротрофности к автотрофности» [18, с.58].
К этим восьми положениям можно добавить еще девятое.
Девятое. Ноосфера есть социоприродная гармония, есть управляемая социоприродная, а значит ноосферная, эволюция, на базе общественного интеллекта и образовательного общества. Это значит, что становление ноосферного образования в России и становление ноосферного образовательного общества в ней процессы взаимосвязанные.
4. Космоноосферная парадигма универсального эволюционизма
Отношение к категории ноосферы в нашей научно-теоретической рефлексии раздвоилось. Источник это раздвоения восходит к различиям взглядов на ноосферу Тейяра де Шардена и В. И. Вернадского. Тейяр де Шарден внес в понятие ноосферы свое мистико-католическое содержание, рассматривая ее через призму эволюции, в которой раскрывается божественное начало. Но эта линия у Тейяра де Шардена причудливо соединялась с его научным интеллектом, ведь он был ученым-антропологом и археологом. Вернадский придерживался научной рефлексии, причем рефлексии ученого-естествоиспытателя, привыкшего смотреть на мир через призму геологической эволюции, в которой рамки самой рефлексии резко расширялись, по мере разработки им основ геохимии и учения о биосфере, учения о живом веществе Биосферы, особенностях его симметрии асимметрии и пространственно-временной организации.
Тейяро-де-Шарденская линия, в которой присутствует идеальная детерминанта, и Вернадскианская линия, в которой присутствует материалистическая доминанта (я делаю акцент на доминантах, потому что материалистический аспект присутствует во взглядах Тейяра-де-Шардена, когда в нем начинает говорить ученый-естествоиспытатель, а во взглядах Вернадского есть место и «идеальному»), в Ноосферизме соединяются. Но сам этот синтез этих двух линий происходит не в логике процесса познания (материя, как объективная реальность, первична, а сознание, идеальное вторично, и этот принцип познания не подвергается сомнению), а в логике самого развития Бытия, в логике онтологии, в логике космической эволюции.
Исследования обобщения автора привели его к выводу, что новая, космоноосферная парадигма эволюции является синтезом трех парадигм эволюции дарвиновской (Ч. Дарвин), кропоткинской (П. Л. Кропоткин) и берговской (Л. С. Берг) [1]. Отметим, что берговская парадигма включает в себя систему взглядов на геологическую и биосферную эволюцию В. И. Вернадского.
Новый взгляд на универсальный эволюционизм отличается от взгляда Н. Н. Моисеева придавшего «Рынку», как механизму эволюции онтологический статус [22, 23]. Здесь, по моему мнению, он онтологизировал дарвиновскую триаду, не замечая, что закону конкуренции и механизму отбора противостоит закон кооперации и механизм интеллекта [1].
По моей концепции эволюцией «управляют» два закона закон конкуренции (доминанта дарвиновской парадигмы) и закон кооперации (что близко взглядам П. А. Кропоткина, который, критикуя дарвинизм в последней трети XIX века, указывал на важную роль сотрудничества, взаимопомощи в биологической эволюции на Земле). Им соответствуют два механизма «управления» механизм естественного отбора и механизм «интеллекта». «Отбор» есть запаздывающая обратная связь эволюции, поэтому другое название дарвиновской эволюции селектогенез, где селекционирующим механизмом выступает гибель слабожизнеспособных видов.
«Интеллект» есть опережающая обратная связь, т. е. управление будущим. Поэтому этот тип эволюции был наименован мною «коогенез» [24].
Интеллект противостоит «слепому» действию селектогенеза.
Если «конкурентная эволюция» требует резервирования эволюции через избыточность эволюционирующего субстрата, то «кооперационная эволюция» требует резервирования через избыточность эволюционирующего объема свободной информации в системе, переходящей в интеллект. Здесь необходимо отметить, что в рамках эволюционирования систем, находящихся в обмене с окружающей средой по веществу («питание»), энергии («дыхание») и информации («потребление разнообразия»), происходит сдвиг от доминанты обмена вещества к доминанте обмена информацией [25].
Мною выстроено эмпирическое обобщение (в терминологии В. И. Вернадского): в «конусе» любой прогрессивной эволюции (образ «конуса» выражает собой сходящуюся спираль развития в прогрессивной эволюции) наблюдается фундаментальная тенденция (закон) сдвига от доминанты закона конкуренции и механизма отбора к доминанте закона кооперации и механизма интеллекта [1].
Это эмпирическое обобщение позволяет сформулировать положение следствие (вытекающее из этого эмпирического обобщения) о действии космического закона «оразумления» Вселенной или закона «оразумления» или «интеллектуализации» любой прогрессивной эволюции [8, 9, 25, 26].
Близко к такому пониманию этой тенденции приближается А. П. Назаретян. В его интерпретации эта тенденция формируется так: «предпосылки сохраняющей целенаправленности, а значит, и субъектности, присутствуют в самом основании материальных взаимодействий и на высших уровнях организации не возникают «из ничего», а только приобретают новое качество. Отсюда понятнее, почему состояние выделенности из среды является ценным для организма и активно отстаивается. Выделение устойчивых систем все более далеких от равновесия с внешней средой обеспечивалосъ усложнением внутренних структур, а также образованием динамичных информационных моделей, способствующих управлению и адаптации. Эти три сопряженных линии: удаление от равновесия, усложнение организации и динамизация отражательных процессов составляет лейтмотив универсальной эволюции» [54, с. 181]. Это и есть интеллектуализация эволюции, рост интеллекта систем (а интеллект и есть управление будущим), сопровождающий рост кооперированности и системности систем.
В другом месте цитируемой работы А. П. Назаретян замечает: «органичной составляющей «прогрессивного» развития жизни служила ее интеллектуализация» [54, с. 148]. Собственно говоря, это и отражает закон цефализации американского палеонтолога Д. Дана, на который обращал внимание В. И. Вернадский, как на один из источников движения эволюции к ноосферному этапу на Земле. А. П. Назаретян приводит такие данные: «Если коэффициент цефализации современной фауны принять за 1, то в миоцене (25 млн. лет назад) он составлял 0,5, а в начале кайнозойской эры (67 млн. лет назад) 0,25» [54, с. 148]. Обращаю внимание читателя, что если А. П. Назаретян говорит о тенденции интеллектуализации прогрессивного развития жизни, то в развиваемой мною системогенетической и спирально-циклической картине мира (см. часть V данной монографии) закон «оразумления» носит космический характер, касается всей космологической эволюции, отражая собой рост интеллектуальности все более сложных, кооперированных, иерархически организованных систем в Космосе (Универсуме, Вселенной).
К этому следует добавить и мысль Н. Н. Моисеева, которая корреспондируется с моей концепцией: «Все законы мира «естественного» сохраняют свою силу и в мире «искусственного», ибо он тоже порожден процессами самоорганизации развития Природы. Но теперь на действие этих процессов накладывается могучий пресс Разума, накладываются новые принципы отбора, превращающие чисто стихийное развитие в направляемое» [23, с.201] (выдел, мною, С. А.). Развитие сомоорганизации Природы, переходящее в направляемое Разумом развитие самоорганизации Природы, и есть интенция «оразумления» космической эволюции, в том числе интенция ноосферизации биосферной эволюции на Земле под «могучим прессом» человеческого разума.