При жизни Петра I предпринимались специальные меры контроля за соблюдением изданных им законов. Судя по сохранившимся сведениям, пассивное противодействие феодальных владельцев попытке законодательным путем ограничить их права на бесконтрольное распоряжение земельной собственностью было довольно устойчивым.
В последующий период, известный под названием «Эпоха дворцовых переворотов» (17251762 гг.), главным содержанием внутренней политики самодержавия стало увеличение социальных привилегий правящего класса и расширение его владельческих прав на землю и на крестьян. По данным на 1737 г., в стране насчитывалось 64,5 тыс. помещичьих владений и 6 млн крепостных, а численность всего населения Российской империи равнялась 18 млн чел. Каждый новый носитель власти (а вернее каждая, так как в России наступило время «царства женщин») хорошо понимал, что его благополучие на троне зависит от поддержки со стороны господствующего сословия. Уже в начале царствования бывшей курляндской герцогини племянницы Петра I (дочери его старшего брата Ивана) Анны Иоанновны, 17 марта 1731 г., был ликвидирован майорат, а срок службы дворянства (при Петре I пожизненный) сокращен до 25 лет. Процесс прогрессирующего дробления недвижимых имуществ стал характерной чертой дальнейшей эволюции дворянского землевладения.
Происходило именно то, о чем Петр I говорил в своем указе «О единонаследии»: «Например, ежели кто имел тысячу дворов и пять сынов имел дом довольный, трапезу славную, обхождение с людьми ясное; когда по смерти его разделится детям его, то уже только по двести дворов достанется, которые, помня славу отца своего и честь рода, не захотят сиро жить то уже с бедных подданных будет пять столов, а не один, и двести дворов будут принуждены едва ли не то ж нести, как тысяча несла (а государственные подати податьми), от чего не разоренья ли суть людям, и вред интересам государственным». А сами дворяне, «тако далее умножаясь, в такую бедность придут, что знатная фамилия вместо славы, поселяне будут, как уже много таких экземпляров (образов) есть в российском народе». В исторической перспективе это вело к экономической и социальной деградации и маргинализации значительной части «благородного сословия». А. Т. Болотов, идеолог дворянства середины XVIII в., рисовал «страшные картины» утраты дворянством своих владений: «Роскоши и непомерное мотовство большей части наших дворян скоро произведут то, что большая часть наших сел и деревень принадлежать будет фабрикантам, купцам, подьячим, докторам и лекарям, и не мы, а они господами и владельцами будут»[71].
В этот период был основан первый официальный кредитный орган, поставленный на службу дворянству, точнее придворной знати. Прав был К. Маркс, утверждая, что «развитие кредитного дела совершается как реакция против ростовщичества»[72]. Желая избавить верхушку дворянства от «лихоимства ростовщиков», Анна Иоанновна в 1733 г. специальным указом «О правилах займа денег из Монетной конторы»[73] предписала последней, занимавшейся чеканкой монет, выдавать ссуды под залог золота и серебра. Необходимость организации государственного кредита в указе объяснялась тем, что «бессовестные грабители» (т. е. ростовщики) берут чрезвычайно высокий процент по 12, 15 и 20 %. Ссуды из Монетной конторы выдавались из расчета 8 %, причем в указе оговаривалось, чтобы «алмазных и прочих вещей, а также деревень и дворов под заклад и на выкуп не брать». Это обстоятельство, на наш взгляд, можно рассматривать как показатель отрицательного отношения правительства к залоговым операциям с недвижимостью, в которых оно (и не напрасно) усматривало угрозу феодальному землевладению. Об этом же свидетельствуют правительственные зигзаги в отношении залогов дворянских земель у ростовщиков.
В 1744 г. той же Анной Иоанновной был подписан новый указ, запрещавший обращение закладной в купчую при частных сделках. Заложенное недвижимое имущество в случае неуплаты должно было продаваться с публичного торга. Тем самым правительство вновь узаконило залоговые операции с недвижимостью и попыталось регламентировать их. Само того не подозревая, правительство сделало шаг вперед по пути развития залогового права, хотя цель при этом ставилась совсем иная предотвратить переход земли в руки ростовщиков, которые в большинстве своем не принадлежали к дворянскому сословию. Однако результат оказался нулевым. Объявленные к продаже земельные имущества через подставных лиц по-прежнему приобретались теми же ростовщиками[74]. В 1754 г. при Елизавете Петровне была восстановлена старая система залогов земель, действовавшая еще в XVIXVII вв., при которой заложенная земля переходила во владение заимодавца.
В противовес исподволь развивавшемуся процессу «подрыва устоев» феодальной собственности на землю прави тельство всячески стремилось расширить права дворянского сословия и укрепить дворянское землевладение.
В 1754 г. началось так называемое Генеральное межевание земель, одной из целей которого было восстановление «чистоты» дворянской природы земельной собственности. Всем недворянам предлагалось в шестимесячный срок продать свои земельные приобретения, в том числе и земли, полученные в результате неплатежей по ипотечным ссудам. Кроме того, была ужесточена политика в отношении ростовщиков. Расценивая ростовщиков как «грабителей и губителей» дворянства, Елизавета Петровна 23 июня 1754 г. подписала указ «О наказании ростовщиков»[75]. По нему устанавливалась предельно допускаемая процентная ставка 6 % (так называемый указной процент). В случае нарушения указа ростовщикам угрожала конфискация имущества. (Через 10 лет, в 1764 г., уже при Екатерине II запрещение брать за ссуду более 6 % было повторено и подтверждено специальным манифестом. Манифест объявлял ростовщиков, продолжающих брать сверх 6 %, «сугубыми преступниками»[76].)
Одной из «конструктивных» мер по борьбе с ростовщичеством стала организация по тому же указу от 23 июня 1754 г. Государственного Заемного банка. Главной целью основания банка объявлялось «уменьшение во всем государстве процентных денег». Государство взяло в свои руки функции кредитора для того, чтобы создать «щадящие» условия кредита для дворян-землевладельцев. Инициатором учреждения первого банка явился П. И. Шувалов, один из фаворитов Елизаветы Петровны, виднейший государственный деятель ее царствования. Он был своеобразным «мозговым центром» экономической политики российского государства середины и второй половины XVIII в. (По его инициативе были осуществлены важнейшие мероприятия в этом направлении: соляная монополия 1750 г., Генеральное межевание, таможенный тариф и др. П. И. Шувалов был сколь изобретателен, столь и корыстолюбив. Это не раз проявилось и в царствование Екатерины II, когда он по-прежнему занимал важные государственные должности «по финансовой части».)
Государственный Заемный банк состоял фактически из двух самостоятельных банков: «Банка для дворянства», с конторами в Петербурге и в Москве (существовал в 17541786 гг.), и «Банка для поправления при Санкт-Петербургском порте коммерции» (17541782 гг.). Таким образом, с самого возникновения государственных кредитных учреждений наметились два основных направления в их деятельности до 1861 г.: первое кредитование дворянского землевладения, второе кредитование торговли.
«Банк для дворянства» (или Дворянский заемный банк) начал выдавать ссуды размером от 500 до 10 000 руб. из 6 % годовых под залог золота, серебра, алмазов, жемчуга и «крепостных душ». Объем ссуды определялся не количеством земли или величиной доходов, получаемых от хозяйства, а исходя из примерной оценки принадлежавших помещику крестьян («ревизских душ»), вне зависимости от того, были ли они заняты в хозяйстве, являлись ли дворовыми или представляли собой оброчных крестьян. Обеспечением же долга служили не «души», а «населенные поместья», т. е. в случае неуплаты долга продаже подлежала земля вместе с прикрепленными к ней крестьянами. Первоначально «крестьянская душа» была оценена намного ниже ее рыночной стоимости 10 руб. (при продаже за ревизскую душу в то время платили в среднем 30 руб.[77]). Это было сделано для того, чтобы предотвратить неограниченное пользование дворян кредитом.
Срок ссуды первоначально устанавливался в 3 года с обязательством своевременной и полной оплаты процентов. По отношению к потенциальным неплательщикам правительство было настроено весьма сурово: указ грозил им продажей их имений с аукциона.
Весь капитал «Банка для дворянства» составлял 750 тыс. руб. По предложению Сената эту сумму решено было заимствовать из денег, «собираемых с вина». (Для того чтобы получить представление о размерах этой суммы в условиях того времени, заметим, что государственный бюджет составлял в 1764 г. не многим более 18 млн руб.[78]) По расчетам учредителей, в «Банке для дворянства» одновременно могло быть заложено 75 тыс. душ (т. е. около 2 % всех помещичьих крестьян), но быстрая смена клиентов (через 3 года) должна была удовлетворить интересы всех нуждающихся в кредите. Создателям банка представлялось, что само существование государственного кредитного учреждения с большим масштабом операций и установление максимального размера процента (намного ниже ростовщического) положит конец «грабежу» ростовщиков и поможет «благородному» сословию стабилизировать свое экономическое положение.