How are you?
Thank you, Im fine! How about you?
Thanks, everything is OK!
И это даже если у первого собеседника вчера диагностировали четвертую степень какой-то болезни, а второго сегодня уволили с работы. Все отлично, парни! Проблем нет. А если и появятся, то я их сам решу. А сейчас давайте выпьем и будем веселиться!
И все! Пока можно жить, то надо веселиться. А о проблемах думать тогда, когда придет время их решать. А сейчас не время об этом думать и нагружать других.
Это правильно?
Вот так хорохориться, а не стараться облегчить душу на кухне за стаканом с другом.
Не знаю.
Американцы странный народ. В морозы они ходят без шапок, в легких куртках, в любую погоду пьют воду со льдом, едят вредный фастфуд, жрут печенье с молоком, объедаются попкорном, иногда толстеют, но это их мало беспокоит. Тут даже дурнушки держатся уверенно, не думают о толстых бочках, коротких ногах, редких волосах и непропорциональных лицах.
Но зато они живут до девяноста. И дальше. И живут активно. Я знаю мужа и жену, которые в 88 катались на горных лыжах.
Водить машину в 92? Запросто! У меня сосед такой был. Сигарету в зубы, дверь машины с трудом открыл, на сиденье упал и поехал. Из глушителя синий дым, заднее крыло по земле волочится, а ему пофиг! Он в магазин за кока-колой едет.
У меня от стакана колы в животе Великая Октябрьская Социалистическая Революция, а он покупает ящик бутылок, коробку с десятью замороженными пиццами с жутким томатным соусом и всем доволен. Про пиво он тоже не забывает.
Кому страшно смотрите в другую сторону!
Я сидел около бассейна и думал, что за проклятье лежит на нашем поколении. Почему у нас столько проблем? Почему если любовь, то она или трагическая, или просто несчастная? А если не первое и не второе, то обязательно с такими препятствиями, что хоть роман пиши. А когда все препятствия преодолены, то мы обязательно поссоримся. Чтобы новые проблемы появились.
И почему на даче лук у соседа зеленее, а клубника краснее?
И почему все начальники у нас дураки? Или сволочи.
И почему мы ищем подвоха везде и во всем?
И почему мы перестали во что-либо верить?
И почему нас окружают только враги?
И почему
И от таких мыслей голова стала кружиться и стало мне так плохо, что я вернулся к гостям и спросил, а почему мы такие.
Мне объяснили, что страдание и постоянное решение проблем это нормальное состояние русского человека. Иначе он начнет думать о смысле жизни, которого нет, и от этих дум он свихнется.
Мне объяснили, что счастливым бывает только секс. И то если ничего не подцепишь. А любовь это то, что бывает до секса и после него. И ничего хорошего в этих промежутках нет. И радоваться тут нечему.
Мне объяснили, что лук у соседа кажется зеленее, потому что у меня близорукость, и еще это следствие косых вечерних солнечных лучей, навевающих грусть и тоску по ушедшему дню. И если спросить соседа, то он тоже пожалуется, что лук зеленее у меня.
Мне объяснили, что начальники дураки потому, что туда идут те, кто ничего не знает и не умеет работать. А сволочи они потому, что иначе начальником не станешь.
Мне объяснили, что мы везде ищем подвоха потому, что не знаем точно, где его надо искать. А то бы не искали, а сразу били в морду.
Мне объяснили, что мы перестали верить не во всё, а только в то, что говорят другие. Себе мы еще верим, и это единственное, что удерживает нас на этой земле.
Мне объяснили, что нас окружают враги потому, что мы всех раскусили. Другие живут так же, но в полном неведении.
И еще мне объяснили, что не надо заморачиваться этими проблемами. Так можно потерять веру в человечество и аппетит.
И вообще, мои проблемы и раздумья оттого, что я запивал водку красным итальянским вином. Это всегда приводит к внутреннему беспокойству и нежеланию веселиться, пока мы молоды.
Потом вечер кончился, и наступила ночь. И в ночи пришли совсем другие мысли. Они были возвышенны и прекрасны.
Но я их не помню.
В университете
Миф, что наука в Америке делается купленными мозгами, неправильный. Умных людей в Америке необычайно много, а работящие практически все. Ученые, приехавшие из других стран, сначала носятся со своими идеями, но потом быстро убеждаются, что их идеи устарели или давно реализованы, и им надо вкалывать, чтобы догнать американцев. Это я наблюдал многократно. Безусловно, есть исключения, но это редкие исключения.
Американцы ничего не боятся. Легко начинают сложнейшие проекты, даже если они кажутся безнадежно сложными. Университетское образование отличное. Я после МФТИ совсем не чувствовал себя корифеем. Общаясь с биофизиками, я поражался их кругозору. Сложная химия, физика, медицина, биология, математика, компьютеры, современные приборы все это давалось им легко. Образовательная база была мощная.
Я видел, какие экзамены сдавали американские студенты и аспиранты. К моему стыду, названия некоторых наук мне приходилось узнавать в энциклопедии. Я даже не подозревал, что они существуют.
Студенты приходили к нам в лабораторию и через пару дней начинали работать на приборах стоимостью миллионы долларов. Сложность приборов соответствующая. Начинали, просто полистав описания и поговорив с менеджером. Помню, что я неделю ходил кругами вокруг установок, вздыхал и до глубокой ночи читал толстые инструкции, боясь нажать не ту кнопку.
Эти черти и правда ничего не боятся! Технику они чувствуют на уровне подсознания. Обожают использовать готовые программные разработки. Мне проще было написать свою компьютерную программу, чем разбираться в чужой. Они же любят программировать блоками, составляя программу из готовых отлаженных кусков. Так получается быстрее и надежнее. Говорят, что это клиповое мышление. Наверное. У них получается неплохо.
Профессиональные американские программисты просто боги. Они могут болтать с тобой и при этом вслепую печатать метры кодов. Сколько команд на разных языках они помнят наизусть про это я стыдливо умолчу. Нет, скажу. Раз в сто больше, чем я. И каждая их программа, даже пустяковая, конечный продукт, который может использовать другой программист. С защитой от дураков и неопытных хакеров.
Новых идей у них не меньше, чем у «гениев» из Европы и Азии. И у них есть «сквернейшая» привычка доводить все до конца. Если американцы начинают что-то исследовать, то после них пустота, как Мамай прошел. Другим там делать уже нечего. Собран весь урожай, почва заасфальтирована, продукты обработаны и уже продаются в магазинах. Любое полезное открытие началась деловая суета. Создается компания (это стоит 25 долларов и занимает 15 минут), работа ускоряется, подключаются инвесторы, набирается штат, арендуется помещение, реклама, новые инвесторы, продукт готов. Обычно удачные стартапы покупаются гигантами, но есть и другие примеры: Фейсбук и Гугл родились в университетах и стали независимыми компаниями.
С таким стилем работы я столкнулся еще в аспирантуре. Американцы зацепились за мое маленькое открытие (опубликованное) и за пару лет развили нашу теорию, сделали обобщения, провели десятки новых экспериментов и придумали новые приложения. Нет, они ничего не украли. Они просто блестяще продолжили и закончили. Я об этом в повести «Аспирант» написал.
Правда ли, что американцы сильны в прикладной науке?
Да, правда. Связь с производством их не пугает, а радует. Так легче получать гранты, которые дают не только академические сообщества, но и частные компании. Я три года работал на деньги, полученными от швейцарской фармацевтической фирмы.
Фундаментальные исследования? Да! Тут гранты получить сложнее, но если появляется свет в окошке и пахнет красивыми результатами, то американцы могут пахать сутками, не думая о деньгах. К нам в лабораторию как-то пришел на работу врач, потеряв примерно 80% своей зарплаты. Ему просто было интересно заниматься фундаментальными проблемами.
Что плохо? Постоянная забота о получении грантов. Их легче получить за почти законченные исследования, и поэтому у ученых постоянная пахота, на считаясь с выходными и праздниками. Сотни прочитанных статей, экспериментов, расчетов. И еще нервотрепка получат ли они деньги на следующий год? Это подстегивает, заставляет проверять и перепроверять результаты, выжимает последние силы.
Чем мы отличаемся от американцев? Наверное, мы немного глубже. Советская академическая школа, расслабленность на работе, ограниченность возможностей все это позволяло и заставляло глубоко задумываться над проблемой. Американцы идут широким фронтом, не опасаются, что часть работы будет ненужной. Нас радовал процесс научной работы, интересные данные, красивые закономерности. Американцев радуют конечные результаты: статьи, обзоры, гранты, патенты, книги. Что лучше? Для удовольствия от работы наш старый советский метод. Для результатов, скорости, широкого поиска новых закономерностей и практического внедрения лучше американский.