Achtung: minen
Жизнь на земле уничтожат не моры, не катастрофы, не голод и не войны, а неучи, страдающие популизмом. Увы, но во всех разговорах о всемирных катастрофах постоянно упускается самое главное звено фактор человеческого образования и воспитания. Если несколько десятков лет назад ребенка воспитывала семья и улица, то теперь на смену улице пришли СМИ телевидение и интернет. Современное интернет-пространство все больше и больше напоминает Вавилон, где смешались не только языки и нравы, но еще и правда и ложь, идеи и времена, добро и зло. Выжить в этой мешанине может только развитое сознание, способное обращать хаос в топливо для своего развития. Сегодня, как никогда, является очень важной задача ответственного подхода к воспитанию молодежи. Надо понимать, что все, происходящее с нашими детьми, весь негатив, исходящий от них, который, порой, возмущает многих из нас, есть не что иное, как результат нашего же воспитания. Не кто-то иной, а именно мы и научили их дурному.
Если вы думаете, что агрессия в искусстве это всего лишь форма самовыражения автора, не имеющая особенного значения для слушателя или зрителя, то это не так. По сути это то, что ломает жизнь нашим детям, причем ломает в юности и навсегда, направляя их развитие в запутанный лабиринт безысходности. И если когда-нибудь один из таких подростков, выращенный на современной медийной истерии, решится в прямом смысле взорвать этот мир и сделает это, то не стоит удивляться, ибо он исполнит только то, что в него так старательно вкладывали безответственные носители культуры. Так что, если соберетесь, то ищите виновных там, где они действительно есть в причинах, а не в следствиях.
«Кофэ с мермаладом»
В том, что красивое исчезает медленно, оставляя за собой право задержаться и быть оставленным в нашей памяти, я убеждался, и не раз
Родился я в Москве, в самом, можно сказать, ее центре. Случилось это через много лет после революции, и даже после Великой Отечественной миновало уже немало лет случилось тогда, когда обо всем этом напоминали разве что разукрашенные кумачом парады и демонстрации. Не знаю, насколько это красиво, но и оно тоже навсегда сохранилось в моей памяти. И все-таки речь не об этом
Мне ту пору было меньше десяти, и всё, происходящее в этом возрасте, как вы, конечно же, знаете, видится и ярко, и необычно. Помнится, жила в нашем доме бабушка, Стефанида Ивановна. Может, она еще и не выглядела бабушкой, а скорее женщиной зрелых лет, но мы, дети нашего двора, всё равно звали её так: бабушка Стёфа. Особенностью этой удивительной женщины было то, что родилась она еще до революции, в царское, как говорили наши родители, время, а потому отличалась филигранным благородством и манерами. А ещё Стефанида Ивановна в свое время училась в пансионе благородных девиц и сохранила все вытекающие отсюда положительные последствия.
Как-то раз мы с моим другом, Мишей, купили эклеры и угостили ими бабушку Стёфу. Приняв дар, она пригласила нас на чай, и мы тут же согласились. За столом Стефанида Ивановна с удовольствием рассказывала нам, какими были пирожные в её детстве и какие изысканные сладости дарили ей на Рождество. Детское воображение, как известно, особенное, а потому мы, забыв обо всём на свете, слушали рассказ о марципановых цыплятах, о бисквитах в виде избушек и теремов и о сделанных из песочного теста гусарах, залитых, точнее, раскрашенных цветной глазурью. Конечно же, советские пирожные ни в какое сравнение с теми чудесами поварского искусства не шли, но были, скажу я вам, все равно очень даже ничего.
Прошло время я вырос, затем повзрослел. И теперь уже склонные к деловитости люди пирожные заменяют бутербродами, а застольное чаепитие посещением кафетерия. Но все -таки и сейчас чудо иногда, но происходит. И тогда душа хочет вкусненького, а ты не можешь ей отказать. Увы, мне не довелось отведать сладостей дореволюционной поры, но как-то раз, купив пару эклеров времен задержавшейся в своем развитии перестройки, я поймал себя на мысли о том, насколько хороши были сладости, но теперь уже в моем, а не бабушки Стёфы, детстве. Пережевывая сухое миндальное изделие, напоминающее разве что печенье, я почему-то вспоминал её рассказ о марципановых цыплятах и о бизе в виде снеговичков, пытаясь все это представить и как можно глубже проникнуть в тайну очевидного, но невероятного.
Но как я ни старался ответ так и не появился. То ли до революции и впрямь знали толк в выпечке, то ли просто в детстве всё видится чудесным, потому как душа ребенка от Бога кормится. А бабушка Стёфа-то вспоминала именно это время своей жизни
Мнение
Как-то раз, теперь уже много лет назад, на встрече с читателями ко мне подошла девушка и попросила уделить ей время. В руках у нее была одна из моих книг, страницы которой были густо усеяны, как мне удалось заметить, карандашными подчеркиваниями и заметками на полях. В скором времени у меня намечалось интервью с газетчиками, и я пригласил её подойти
День был теплый, и, распрощавшись с журналистами, мы прошли в сквер, присели на лавочку и разговорились. Точнее, говорила она, а я слушал то были суждения и уточнения по поводу написанного мною. Именно тогда я почувствовал невозможность диалога, когда ты сталкиваешься только лишь с мнением. Моя собеседница ни о чем не спрашивала, а просто мастерски расширяла и дополняла написанное мною. Эдакое рассуждение в присутствии автора. Со многим я был не согласен, но мнение есть мнение, а потому я молчал, продолжая слушать весьма разговорчивую читательницу. Высказав все, что хотела, и поблагодарив меня, она попросила подписать ей книгу, пожала руку, и мы расстались.
Года через три я совершенно неожиданно встретил её, но теперь уже в стенах журфака МГУ. Как выяснилось, моя знакомая успешно сдала экзамены и поступила на дневное отделение. Она отвела меня в сторону и достала из рюкзака ту самую книгу, внешний вид которой говорил о том, что с нею явно не спешат расстаться. Заметив, видимо, мою улыбку, она пояснила, что эта книга для неё лучший учебник из всех имеющихся.
Сегодня она известный журналист, и в последнее время ведет авторскую программу на радио. Мне нравится её логика и то, как она подает материал, привлекает умение выявлять главное, ставить вопрос, видеть и предлагать решение. Одну из программ она завершила довольно-таки обширной цитатой из этой самой книги, в заключение, добавив собственный комментарий и, выразив пожелание, что будет рада узнать мнение слушателей
Не так давно, подойдя к книжной полке, я разыскал эту книгу, провел ладонью по обложке и тихо поблагодарил её. На секунду мне показалось, что книга потяжелела, потеплела и даже прошуршала страничками
Оно того стоит
Подлинное счастье состоит из правильных шагов, из так называемых верностей: верно сказать, верно почувствовать вкус, верно понять, верно услышать, верно промолчать, верно поцеловать Этим невозможно овладеть через расчет, но это можно и нужно научиться замечать, а замечая, жить с этим замечать проявление правильности в мире. Вы вправе меня спросить: как это выглядит? Посмотрите, мир изменчив, но в нем существует некий эталон гармонии и совершенства, на котором основывается вся азбука бытия. В человеческом обществе есть талантливые люди, которые стремятся максимально верно воспроизвести язык красоты, создавая на нем свои работы, пытаясь тем самым приблизится к этому эталону. В большинстве своем их путь состоит из правильных шагов, так называемых верностей, которые, если они осознаются ими, то вызывают в их душе счастье.
Итак, если совершенное вами воспринимается окружающими, как само собой разумеющееся, если оно естественно, просто и понятно, если оно не претендует на сенсацию и не вызывает копошений толстосумов, если оно доступно в цене, любимо многими и постепенно лишает вас авторства, не обмазывается липнущими средствами массовой информации, то радуйтесь, ибо вы в двух шагах от шедевра, от той самой верности, делающей жизнь счастливой. Скорее всего, это останется и в мире, и в истории, и скорее всего, о вас как об авторе забудут, но, поверьте, счастье того стоит.
Знание не сила, а чудовищная шутка крадущего свет
С самого детства я был пленён наукой и познанием. Я видел себя исследователем и ученым, а потому мой первый вуз был с техническим уклоном с преобладанием электроники и физики. Пестуя в себе эти знания, я пропагандировал логику и здравый смысл. Мне нравилось читать научные статьи, думать, сопоставлять, и все это время во мне горел огонь творчества, тогда еще слабый. Но прошло время, и я вдруг явственно почувствовал ничтожность чаяний и вожделений, вызванных постижением науки, разогретым постоянным любопытством. И чем дольше я всматривался в космос, тем меньше находил в нем ответов на свои вопросы. В какое-то мгновение я вдруг понял, что человеку нет места в этой бесконечности, и что она, эта звездная бездна, уводит его в ложное мироощущение: таким образом, чем больше мы вглядываемся во внешний мир, пытаясь его понять, тем, как ни странно, более невежественными мы становимся. При всей привлекательности идеи, она никуда не ведет и ни к чему не приводит, разве что к выпячиванию собственной значимости. Знание вовсе не сила, а скорее её имитация. Более того, знание опасно, так как в конечной своей фазе обязано уничтожить любовь, а значит, и человечество.