Игумения Ферапонтова монастыря Серафима (в миру Елизавета Николаевна Сулимова, 18591918)
Собранные средства пошли на проведение самых неотложных ремонтных работ. На протяжении 19121913 гг. под контролем Комитета были укреплены фундаменты и цокольные части стен всех зданий, а также заменены полы. Но за израсходованием большей части собранных средств (22500 руб.) дальнейшие работы остановились, между тем как полная смета исчислялась в 60000 руб.[87] Вопрос о комплексной реставрации монастыря оставался открытым. Это побудило архиепископа Арсения обратиться в Синод за разрешением нового всероссийского кружечного сбора, который был назначен на 13 апреля 1914 г. и вновь принес значительные средства (более 13000 руб.)[88]. Вместе с тем, в Государственной Думе был поднят вопрос об ассигновании 35000 руб. на реставрацию монастыря. 19 февраля на заседании Думы рассматривался «Законопроект об отпуске из казны средств на обновление Ферапонтова женского монастыря»[89]. Признанный желательным, законопроект был передан на рассмотрение Бюджетной комиссии Государственной Думы, которая по ознакомлении с делом[90] дала на него положительный отзыв, о чем и сообщила председателю Государственной Думы М. В. Родзянко[91]. 26 июня «Закон об отпуске 35000 руб. на восстановление Ферапонтова женского монастыря», одобренный Государственной Думой и Государственным Советом, был утвержден императором Николаем II[92].
Таким образом, в казне Комитета по восстановлению Ферапонтова монастыря скопились средства, достаточные для проведения комплексной реставрации всех зданий обители. В разработке реставрационного проекта приняли участие П. П. Покрышкин и К. К. Романов, еще в 1908 г. опубликовавшие результаты своих исследований 19041905 гг., а также А. Г. Вальтер, взявший на себя нелегкий труд по контролю за исполнением работ. Человек очень энергичный и беззаветно преданный своему делу, он прожил в монастыре практически безвыездно около двух лет, в одиночку руководя работами, которые одновременно велись на всех постройках. Члены Комитета бывали в монастыре лишь наездами, для решения самых важных вопросов, возникавших по ходу реставрации. Из переписки А. Г. Вальтера с ними[93] становится очевидным, что ему приходилось не только терпеть невзгоды полупоходной жизни, но и решать вопросы, весьма далекие от текущей реставрации: преодолевать непонимание монастырского и уездного начальства, не всегда идущего навстречу требованиям Комитета, организовывать работы в условиях, когда месяцами задерживалась высылка денег для выплаты рабочим, и т. д. Именно А. Г. Вальтеру мы должны быть благодарны за то, что реставрационные работы 19141915 гг. были проведены на столь высоком профессиональном уровне. Ведь именно они обеспечили дальнейшую хорошую сохранность памятников монастыря, благополучно переживших послереволюционную разруху. Реставрационные работы, остановленные в конце сезона 1915 г. на стадии завершения, были возобновлены лишь в 1920 г.
В первые послереволюционные годы Ферапонтов монастырь несколько раз едва избежал разорения, которое могло нанести непоправимый урон его памятникам. Первый инцидент возник в мае 1918 года: Кирилловский Исполнительный комитет предпринял попытку произвести опись монастырского имущества, но комиссия, приехавшая в Ферапонтово, была разогнана прихожанами. Стихийно возникший протест был воспринят как заранее задуманная акция, вследствие чего игуменью Серафиму и священника И. Иванова вызвали в Кириллов и арестовали за якобы имевшее место с их стороны подстрекательство. Игумении Серафиме так и не суждено было возвратиться в обитель 15 сентября 1918 года она была расстреляна вместе с кирилловским епископом Варсонофием[94]. Отсутствием монастырского начальства воспользовались некоторые крестьяне близлежащих деревень, учинившие в монастыре два погрома. К счастью, художественные ценности не пострадали, но в ходе второго погрома под трапезной было обнаружено сто пудов муки, частично уже испортившейся. Этот факт, в условиях послевоенного голода, вызвал возмущение и среди прихожан, потребовавших выселения монахинь, которые к тому моменту и без того уже начали разъезжаться. К концу лета 1918 г. в монастыре оставалось только восемь насельниц[95]. Окончательно монастырь был закрыт в начале 1923 г., а на его базе организован совхоз, в который вошли и его монахини, остававшиеся к этому времени в Ферапонтове[96].
Несколько раз монастырь оказывался под угрозой организации в нем детдома, что имело бы самые пагубные последствия для его памятников. С. Н. Павлов сообщает, что в январе 1922 г. удалось уже в четвертый раз отхлопотать здания монастыря[97], но после его упразднения опасность эта стала более серьезной. В 1926 г. вопрос был, наконец, решен в пользу неприкосновенности монастыря, но лишь благодаря вмешательству ЦГРМ и лично И. Э. Грабаря[98].
Несмотря на упразднение монастыря, богослужения в нем продолжались. В ноябре 1924 г. постановлением Череповецкого Окружного исполкома за общиной верующих были оставлены церкви преп. Мартиниана и Благовещения с трапезной[99]. Перевод остальных зданий монастыря в ведение Главнауки и организация в Ферапонтове музея состоялись лишь в мае-июне 1927 г.[100] Богослужения, вероятно, были прекращены в 1929 г., после того, как все деревянные постройки монастыря были уничтожены пожаром, возникшим, видимо, в результате умышленного поджога[101].
В мае 1918 г. при музейном отделе Наркомпроса была создана специальная Комиссия по охране памятников искусства и старины, и Ферапонтов монастырь оказался в поле внимания этой организации. Летом того же года сооружения монастыря были обследованы членами Комиссии под руководством А. И. Анисимова, работавшей в Кирилло-Белозерском монастыре[102]. В августе 1919 г. произведен осмотр Богородице-Рождественского собора сотрудником Комиссии по раскрытию древней живописи в России П. И. Юкина, членов Петроградского отдела Главмузея В. В. Данилова, Н. В. Лишева и Б. Н. Моласа, профессоров Б. А. Тураева и А. В. Бородина, а также архимандрита Кирилло-Белозерского монастыря Анастасия. В акте, составленном этой комиссией, указывалось на бедственное состояние собора и особенно его фресок[103].
В 1919 г. Комиссия по охране памятников Главмузея решила завершить реставрационные работы в Ферапонтовском монастыре, начатые еще до революции. Для этого было отпущено 50000 руб., а выполнение работы возлагалось на Петроградское отделение и конкретно на архитектора В. В. Данилова, уже ведущего реставрацию Кирилло-Белозерского монастыря[104]. Но, несмотря на наличие средств, материалов и рабочих рук, работы не начинались из-за отсутствия продовольственных пайков для рабочих[105]. Получить их удалось благодаря стараниям И. И. Бриллиантова и его брата В. И. Бриллиантова лишь в конце августа 1920 г.[106]
Работы по реставрации зданий монастыря тянулись очень медленно и с большими перерывами. Акт осмотра монастыря от 1516 июля 1923 г. указывал на полную незавершенность работ и аварийность некоторых участков[107]. Ведущий архитектор В. В. Данилов заявлением от 1 марта 1924 г. пытался даже снять с себя ответственность за реставрацию монастыря, мотивируя это тем, что постоянные перерывы в работах, вызванные длительными задержками в снабжении и финансировании, наносят памятникам значительный ущерб[108]