Хватит! она в отчаянии встряхнула волосами и с грохотом закрыла за собой дверь.
Спустился я вниз по лестнице, вышел во двор. Как же так? Мне придется к Михе идти, а что делать? Пришел я к Михе, а у него уже Гена сидит, сало режет.
Я же, говорит, домой пришел, а Галя скучная сидит, на меня даже не смотрит. Я говорю, давай я в магазин схожу, шампанского куплю, а она очень удивилась, не может поверить. А что тут такого? он посмотрел на нас. Я что, уже шампанского своей жене не могу купить? Так она такой скандал закатила, ты говорит, не в магазин пойдешь, а к товарищам. Выгнала меня из дома и где мне теперь жить?
Меня Зина тоже выгнала, говорю я. А что мы сделали? Ну что?
Да поживите вы у меня, успокаивает нас Миха. А жены никуда не денутся, наливай.
Выпили мы, закусили, и так обидно мне стало. Мы ведь ничего не сделали!
Я так вообще хотел пожарником стать
И желтый тот листок
Как же жить и ничего не придумывать? А я не могу! Каждый день приходится сочинять какие-то истории, а чтобы никого не расстраивать, не подводить. Да мне людей жалко! Ведь не каждый может выдержать правду. Не каждый!
А женщины так тем более! Если они будут знать обо всем, то разве смогут быть красивыми и уж тем более здоровыми? Да, конечно же, нет! Будут злиться, ругаться, кидаться кастрюлями, плохо спать, много есть. И кому от этого хорошо?
Уж не лучше ли придумать историю? Прекрасную, трогательную историю, полную каких-то иносказаний, чтобы женщина всплакнула, обняла обеими руками, налила тарелку борща и весь вечер смотрела удивленными глазами.
И я такой тихий и робкой лежал себе на диване, и никто меня не преследовал, не уничижал, не высмеивал. Не осквернял словами. Да ради этого я готов и дальше рассказывать истории и преуспевать в этом деле благом!
Поэтому и на работу я прихожу в хорошем настроении, смеюсь и танцую. А что унывать, когда жена моя ничего не знает. Спит хорошо, в меру ест. Спокойная, стройная, штаны вон постирала, рубашку погладила. У других-то от рук уж давно отбились, делать ничего не хотят, а у меня все хочет!
Пришел я на работу, ну как же думаю прекрасно быть среди товарищей, в своем родном творческом коллективе! Хоть тут думаю можно не притворяться, можно ничего не выдумывать, быть собой!
А к нам как раз комиссия приехала. Давай вопросы разные задавать, на плакаты смотреть, на планы эвакуации со второго этажа. Зашли ко мне в кабинет безопасности, а я сижу и таблицу черчу. Хочу расчертить и вписать каждого работника, который хоть раз побывал в моем кабине.
А комиссия противогазы давай считать, проверять все ли на месте? Говорят, где еще четырнадцать штук? Потом огнетушители стали считать, и снова не хватает, а я не растерялся и тут же рассказал им историю о том, что у нас был пожар.
Загорелись склады с гипсокартоном, трагически сказал я. Четырнадцать человек надели на себя противогазы, взяли в руки огнетушители и отправились тушить пламя огня!
Комиссии понравился мой ответ, они сразу же захотели пойти и пожать руки этим смельчакам, но я тут же сказал, что они не на работе.
У них сейчас сложный период в жизни, сказал я. Идет переоценка ценностей
Комиссия одобрительно покачала головой и похвалила этих людей за героизм и отвагу.
Мы бы поступили точно также, сказал человек в очках, и посмотрел на своих товарищей влажными от слез глазами.
Да-да, тихо вторили ему остальные.
Но тут вдруг зазвонил телефон.
Это кто-то из ребят, сказал я и поднял трубку.
Валера! это был голос Федора Афанасьича. Задержи комиссию, я тебя прошу, покажи им фотографии
Геннадий! радостно воскликнул я. Как же хорошо, что ты позвонил! Как ты себя чувствуешь?
Своди их в красный уголок, взволнованно говорил Федор Афанасьич, я не знаю, у нас там конечно такой бардак
Ожоги пройдут, сказал я Федору Афанасьичу. Главное, что ты живой и тебе делают перевязки, а мы приедем к тебе завтра, привезем твой любимый яблочный пирог
Передайте от нас привет, шепотом сказал человек в очках, пусть поправляется
Да-да, тут же прошелестели остальные.
Тебе тут комиссия привет передает, говорю я Федору Афанасьичу, поправляйся и скажи всем ребятам, что мы их очень любим
Валера, зычно зазывал Федор Афанасьич, отведи их в библиотеку, пусть они посмотрят на портреты русских писателей. Я щас Тамаре позвоню, скажу, чтобы она пыль протерла
Держитесь, мужики, сказал я с надрывом, жизнь для того и дана, чтобы ею рисковать
Это верно, закачал головой человек в очках
Да-да, тут же подрежали остальные.
Минут двадцать еще, говорит Федор Афанасьич, и можешь в столовую их вести, там как раз столы накроют и плиты вымоют
Хорошо, Гена, сказал я Федору Афанасьичу, конечно, и колбасы докторской, я щас запишу, я стал писать на бумажке слово колбаса. Давай, брат, у нас тут комиссия
Ничего, ничего, тихонько сказал человек в очках, мы всё понимаем
Да-да, тут же подхватили остальные.
Пройдемте в красный уголок, пригласил я комиссию и положил, наконец, трубку. Надо взять книги в библиотеке и отвезти завтра товарищам, я тяжело вздохнул и с задумчивостью посмотрел в окно.
Так пойдемте в библиотеку! тут же предложил человек в очках. Посмотрим, что у вас есть, я знаю несколько прекрасных писателей, которые пишут о природе
Это должно помочь, сказал я и с надеждой посмотрел на комиссию.
Не мешкая ни секунды, мы отправились в библиотеку, и нашли там сборники русских поэтов, чему человек в очках был несказанно рад. Он открыл страницу и стоя перед нами начал читать.
Как ни гнетет рука судьбины, торжественно начал он, как ни томит людей обман, как ни браздят чело морщины, и сердце, как ни полно ран, тут он подумал о наших ребятах, лежащих в данный момент в больнице. Каким бы строгим испытаньям, вы ни были подчинены, что устоит перед дыханьем и первой встречею весны? Прекрасные строки, это как раз то, что надо!
Да-да! тут же согласились остальные.
Какое счастие: и ночь и мы одни! снова начал читать человек в очках. Нет, нет, это не подходит. Устало всё кругом: устал и цвет небес, и ветер, и река, и месяц, что родился.И ночь, и в зелени потусклой спящий лес, и желтый тот листок, что, наконец, свалился, он на мгновение задумался и продолжил. Всё товарищи устает, и мы с вами и природа
Пройдемте в столовую, сказал я, пора присесть и немного передохнуть.
Это прекрасно предложение! обрадовались все и мы без промедления покинули библиотеку.
А в столовой нас ожидал Федор Афанасьич с передовиками производства. Они радостно хлопали в ладоши и смотрели на меня с большой благодарностью. Мы тут же сели за накрытые столы, стали обедать и говорить о производственных задачах. На плиты даже никто и не взглянул, потому что комиссия проголодалась и была под впечатлением услышанных триад.
А вечером мы выпили с товарищами, потому что невозможно было не выпить, и домой я пришел выпимший и уставший. Галя презрительно смерила меня взглядом и хотела, было плюнуть в лицо, но я посмотрел на нее сквозь слезы и печально сказал, что у нас на заводе был пожар.
Горели склады с гипсокартоном, с трудом сказал я, и теперь мужики лежат в больнице.
Галя тут же пришла в себя, помогла мне раздеться и лечь на диван. И я лежал на нем весь вечер и был задумчивым и строгим. Я как будто бы всматривался в самого себя и пытался понять, как переплетаются человеческие судьбы, а Галя была тиха. Она смотрела на меня так преданно, так нежно.
А скажи я, что мы выпили, потому что у нас комиссия была, то она бы не поняла ничего! Кидалась бы посудой, оскверняла меня разными словами, а потом бы рыдала и жаловалась своей мамаше
Пусть уж лучше будет пожар. Будут герои. Будут прекрасные книги, которые я принес из библиотеки.
И желтый тот листок, что, наконец, свалился..
Наивысшая цель
У всего товарищи есть цель, и она прекрасна! Взгляните хотя бы на луну. Даже она существует для того, чтобы светить по ночам в глаза, чтобы мы не спали, а думали о смысле жизни. О высоком предназначении быть людьми.
Ведь только ночью, лежа в кровати начинаешь понемногу задумываться, как-то вникать в существующий порядок вещей и понимать, что он все-таки существует по субботам, когда вымыта вся посуда и полы в коридоре.
Или взять, к примеру, очереди. В нашей стране их создают специально, чтобы научить наших женщин ждать и надеяться, на то, что хватит. Ну а если не хватило, то нужно разделить радость с теми, кому хватило. А тем, кому хватило нужно разделить всю горечь и досаду с теми, кому не хватило.
Поэтому, только в очередях наши женщины помогают друг другу развивать в себе эти качества, столь необходимые для семейной и общественной жизни. Ведь способность стоять на одном месте и надеяться украшает любую более или менее порядочную женщину.