Институт должен был быстро подготовить группу молодых профессоров для российских университетов. Доклад об устройстве профессорского института одобрил Николай I, который написал: «Лучших студентов человек двадцать послать на два года в Дерпт, а потом в Берлин или Париж, и не одних, а с надежным начальником на два года; все сие исполнить немедля».
Дерпт был городом студентов, на его узких улицах шла бурная студенческая жизнь. Повсюду, перекликаясь и шумно беседуя, бродили бурши-корпоранты. У каждой корпорации свой устав, свой суд, своего цвета шапочка, своих цветов перевязь через плечо. У многих буршей на лице шрамы следы дуэлей. Шрамы считались украшением, свидетельством чести и храбрости. Гордостью студенческого жилища были скрещенные на стене шпаги, небрежно брошенные на подоконнике дуэльные перчатки. Но на дуэлях убивали редко. Противники наносили по семь ударов каждый и расходились. Чаще всего потом отправлялись вместе пить, а после до полуночи распевали на улицах песни.
Федор Иванович Иноземцев (18021869). Российский врач, доктор медицины, хирург, который 7 февраля 1847 г. провел первую в истории Российской империи операцию с применением эфирного наркоза.
Но были и трагические ситуации. Вот как описал одну их них сам Пирогов: «В течение пяти лет были только два случая опасных дуэлей между студентами. В одном случае студенческий Schlager (род палаша) попал на третий грудинный хрящ, перерубил его и повредил титечную внутреннюю артерию (art. mammaria interna); собравшийся около раненого факультет, надо признаться, опозорился. Когда образовался плеврит раненой плевры с выпотом и значительным кровотечением из раны, до тех пор некровоточивой, то трое профессоров погрязли в предположениях: один говорил, что тут ранено легкое; другой что ранена легочная вена; но ни один не узнал плевритического выпота в несколько фунтов весом. В таком-то жалком положении в то время находилось исследование грудных органов в наших университетах».
Как видно из описания инцидента, Николай Пирогов никогда не был участником описанной выше студенческой жизни, он был увлечен медициной и много работал. Много это 24 часа в сутки. Он работал бы и больше, но двадцать пятого часа, к великому его сожалению, в сутках не содержалось. К тому же хоть изредка, но приходилось спать, что отбирало столь ценное для работы время. Но у Пирогова была уникальная способность трудиться без отдыха, непреходящая жажда работы. Он мог бесконечно трудиться, не теряя физических сил, ясности мысли, свежести догадок, остроты наблюдений. Он слушал лекции по хирургии, присутствовал на операциях, ассистировал, дотемна засиживался в анатомическом театре, препарировал, ставил опыты, много читал, делал заметки, выписки, пробовал свои литературные силы.
В. Г. Перов. Портрет Владимира Ивановича Даля. 1872 г.
Он написал свою первую научную статью «Анатомико-патологическое описание бедренно-паховой части относительно грыж, появляющихся в сем месте». Частые операции, совершаемые по поводу грыж, и частые печальные исходы, следовавшие за операциями, делали выбранную им тему очень актуальной. Готовя эту статью, Пирогов задает себе вопрос: «Всякий ли человек, называющий себя хирургом, может быть уверен, что точно исполнит свои обязанности, сделает все, чтобы предупредить несчастный исход?» и отвечает: «Чтобы наслаждаться таковою уверенностью, для сего требуется многое; для сего требуются отличные сведения анатомические и патологические, для сего нужно, чтобы искусившаяся в исследовании частей человеческого тела рука не была приводима в сотрясание легкостью анатомико-патологических сведений: нужно, чтобы голова была ни легче, ни тяжелее руки».
Пирогов писал решительно, словно выносил приговор: «Мало того, ежели искусно разрезывает части хирург, надобно, чтобы он имел самые тонкие анатомико-патологические познания о тех частях, которые он разрезывает; иначе он не заслуживает имени хирурга».
В Дерпте Пирогов был представлен знаменитому хирургу, профессору Иоганну Христиану (Ивану Филипповичу) Мойеру. Профессор высоко оценил талантливого ученика, открыв в нем хирургическое дарование, изумительное трудолюбие и прилежание. Какое-то время Пирогов даже жил в доме профессора. Здесь состоялось его знакомство с поэтом Николаем Языковым, литератором Владимиром Соллогубом, друзьями Александра Сергеевича Пушкина Василием Андреевичем Жуковским, Алексеем Вульфом, Анной Керн. Еще раньше он познакомился и подружился с Владимиром Далем.
Владимир Иванович Даль был удивительным человеком. Он служил на флоте, работал врачом, был министерским чиновником в Петербурге, под именем Казака Луганского вошел в литературу с повестями, рассказами, очерками, но главное он всю жизнь собирал народные песни, сказки, пословицы, лубочные картинки. Пятьдесят три года из семи прожитых десятилетий он отдал работе над своим «Толковым словарем живого великорусского языка».
Даль был на девять лет старше Пирогова. Ко времени их встречи он уже успел выйти в отставку с флота и оказался на медицинском факультете Дерптского университета, увлекся хирургией, защитил диссертацию. Даль и Пирогов стали настоящими друзьями. Но и на дружбу у Пирогова не было много времени. Лекции, клиника, опыты, анатомический театр он жил в постоянном напряжении, находил работу там, где другой не видел, что можно сделать. Работы у Пирогова всегда оказывалось гораздо больше, чем времени. Это продолжалось всю его жизнь.
Дерптский университет. Фотография. 1830 г.
Пирогов ушел в хирургию и анатомию, словно вскрыл золотую жилу, драгоценный запас которой был неисчерпаем. Он перестал посещать лекции по другим предметам, в результате чего рядом с похвальными оценками по части хирургии и анатомии в учебной ведомости появилась запись: «Должно ему заметить, чтобы он с большим прилежанием занимался вспомогательными науками». Но Пирогов был упрям и хотел заниматься лишь избранными предметами, экзамен на докторскую степень он решил вообще не держать. Хорошо еще, что профессор Мойер уговорил его не делать глупостей.
Иван Филиппович Мойер был главным учителем Пирогова в Дерпте. Талантливый хирург, он изучал медицину в Геттингене, Павии, Вене. В 1815 году Мойер стал профессором Дерптского университета. Он был талантливым педагогом и не только передавал ученикам знания, но и воспитывал их.
Мойер отличался благородством, проповедовал верность делу и благородные отношения между людьми. Он радовался успехам учеников, гордился ими и не боялся того, что они вырвутся вперед. Мойер поручал Пирогову сложные операции: перевязки артерий, вылущение кисти руки, удаление рака губы. В двадцатилетнем Пирогове профессор увидел не просто ученика наследника. Биографы считают, что отношение Мойера к Пирогову было сродни отношению Жуковского к Пушкину. Это отношение учителя, понимающего, что его ученик более талантлив и пойдет дальше. Кстати, Жуковский бывал в Дерпте и гостил у Мойера, любил слушать, как профессор играет на фортепьяно.
Николай Пирогов особенно интересовался операциями на сосудах. Избранное им направление было важным и перспективным. Пирогов изучал главным образом вопросы, связанные с перевязкой больших артерий. Когда в конце 1829 года медицинский факультет Дерптского университета предложил студентам список тем для научных сочинений, Пирогов выбрал тему «Что наблюдается при операциях перевязки больших артерий?» Его сочинение было удостоено золотой медали. Руководители медицинского факультета признали сочинение «превосходнейшим» и выразили надежду, что работа юного автора «сможет заслужить признание широкой публики».
Надо заметить, что научные интересы ученика Профессорского института Николая Пирогова лежали в русле основных исследований русской хирургической школы. С необходимостью перевязывать сосуды часто сталкивались и хирурги, и военные врачи. Эта операция была основным способом лечения аневризм. Учение об аневризмах расширениях артерий, возникающих в результате изменения или повреждения стенки сосудов, не было «белым пятном» в медицине. Еще в начале XIX века Буш назвал аневризмы болезнью, составляющей предмет хирургии. В своих «Таблицах» Буяльский перечисляет артерии, перевязываемые «смелыми операторами». Для одной из них он сделал исключение: «умолчу только о начальственной брюшной, которую также Эстли Купер осмелился перевязывать».
Профессорский кандидат Николай Пирогов осмелился на большее. Его диссертация «Является ли перевязка брюшной аорты при аневризме паховой области легко выполнимым и безопасным вмешательством?» была плодом и творческой смелости, и стремительного полета мысли, и научной обстоятельности. Пирогов впервые изучил и описал топографию, то есть расположение брюшной аорты у человека, расстройства кровообращения при ее перевязке, пути кровообращения при ее непроходимости, объяснил причины послеоперационного паралича. Он доказал, что перевязывать брюшную аорту нужно не моментально, а путем постепенного стягивания сосуда, и с важными для хирурга подробностями сообщил, как лучше всего проделать эту операцию. Он предложил два способа доступа к аорте чрезбрюшинный и внебрюшинный. Поскольку в те времена всякое повреждение брюшины грозило смертью, второй способ был особенно актуален.