Петрович представил крашеные яйца и безутешную вдову. Захотелось на Родину. «Вот привезу заморские джинсы или какую диковину, напрошусь к соседке в гости и» пообещал он себе, шумно выдохнув в небесную глазурь. «И» это раскраснело бледные щеки, принудило сердце биться чаще, заныл вырванный перед армией зуб.
А я когда карась икру метал. Он в эту пору деловой шибко не клюет. Как умудряется мальков натощак зачинать, одному Богу известно.
Многое Богу ведомо, а нам не положено, Филон достал спасенный в передряге кисет, размял душистый краснодарский самосад, сунул попеременно в каждую ноздрю и оглушительно чихнул.
Арго вздрогнул и накренился. Единственный корабельный гарпун шибанул в невидимую цель, попал в самую гущу спрутов на отмели, которые, очумев, схватили ноги в руки и, подгоняемые реактивной струей, пустились наутек. Прежде лазурное море окрасилось в ядовито-чернильный цвет.
И сюда добралась цивилизация, вздохнул Петрович.
Не цивилизация, а паскудство одно. Поллюция по-научному.
Загулявшая команда никак не отреагировала на происходящее: часть увлеченно резалась в кости, иные образовали шумную очередь к ростовщику-попугаю. Спасенный матрос кроме как в секу играть ни во что не умел, потому и расположился возле бочонка с ракой. Он с интересом разглядывал затычку, что-то прикидывал в уме, щуря и без того узкие глаза.
От обилия свежего воздуха и витаминов гендерный вопрос мертвой хваткой вцепился в Петровича и, хоть лопни, не отпускал.
Скажи, Филон, в соленой воде русалки водятся?
Угу.
А душа у них имеется?
Угу.
А способны они к состраданию?
Угу.
Тогда я пошел искать эхолот.
Выяснилось, что на судне о подобном устройстве не слышали.
Как же вы тогда справляетесь? удивился Петрович.
По-старинке, смутясь, ответил рулевой.
Чего хотят женщины
На рассвете (а такие дела почему-то часто случаются на рассвете, будто Провидение закончило любительские театральные курсы) Арго уверенно и вальяжно вошел в бухту зеленого Лемноса, положив на дно три массивных каменных якоря. Ветер трепал приспущенный парус. Команда во все глаза всматривалась в незнакомую местность, гадая, чем закончится первая в экспедиции высадка на сушу.
Решено было встать параллельно берегу, чтобы в случае опасности, не мешкая, выйти в море, ибо прием на островах случается разный Особенно хорошо об этом известно легендарным и начинающим героям, которые сами бы ни за что не упустили возможность напасть на богатую добычу. В принципе, с кораблем победнее случилось бы ровно то же таковы требования профессии геройства. Знайте это и опасайтесь лодок, пересекающих ваш фарватер.
Сука! Ты переспала с моим мужем!
Потому что моего, душечка, мы вместе убили четыре луны назад! Что мне по-твоему теперь делать? Сидеть взаперти одной?!
Все равно ты сука, Нефтис!
А мне плевать, Коллидора! Скажи хоть сто раз. Я даже слушать тебя не стану Идешь сегодня к Меланте?
Я еще как-то не решила Знаешь, она меня ужасно раздражает. В тот раз, помнишь, с Анэйтис? Зачем было так издеваться над бедняжкой? К тому же, эта тупица Анэйтис потом перекрасилась и стала не такой уродкой.
Так ты идешь или нет? Я пойду.
Хорошо Только давай сначала убьем моего козлину. Все-таки: изменять мне с лучшей подругой это уже слишком.
Мой-то, кстати, спал с тобой, так что не надо ля-ля!
Но твоего-то мы уже
Вообще, душечка, ты права! Он не должен был так с тобой поступать.
Да ты и половины не знаешь, дорогая. Этот гад мне всю жизнь отравил! Мне кажется, я уже теперь никогда не смогу прийти в себяпослевсего
После всего-всего? Вообще-то, он довольно неплох Ну, сама знаешь.
Да у него мозгов меньше, чем там! Гад. Волосатое чудовище и гад.
Согласна! Идем, позовем Анэйтис, и покажем ему!
Пошли! А потом к Меланте
Не будем ручаться за достоверность, но, может статься, такой диалог происходил незадолго до полудня в одном из домов древнего Лемноса. А, может, и не в одном, и не раз, и не только днем
Что-то не зрю я приветственных огней. Пристань пуста как пропасть. Смотри, Геракл, и маяк на мысе погашен.
Что-то не зрю я приветственных огней. Пристань пуста как пропасть. Смотри, Геракл, и маяк на мысе погашен.
Ясон стоял у влажного от росы борта, рассматривая простирающийся на склонах город.
Мож и нету там маяка, ответил ему Геракл, поворачивая мускулистое тело к мысу. Ан, есть. Вона, с желтого камня. Маяк же, да?
Ясон раздраженно выдохнул.
Белые дома громоздились уступами, заполняя как птичьи гнезда пригодные для строительства участки скалы. Между ними там и тут выступали порыжелые каменные глыбы слишком большие, чтобы срубать их, расчищая площадь под жилье. К ним лепились какие-то скошенные пристройки. На иных сушили ковры. Пространство вокруг и выше занимали невысокие тонкостволые сосны пристанище ящериц и ежей. Там, где не было деревьев, проступала короткая жесткая как щетина трава, придававшая склонам одичало-нарядный вид.
Остров был хорошо укреплен с воды. Всюду, где было возможно выбраться на берег, не рискуя сломать себе шею, тянулась невысокая прочная крепостная стена с прямоугольными, снабженными зубцами, башнями. Чуть выше расположилась ее сестра, отделяя вытянутый вдоль берега порт от остального города. Тишина над ними звенела как натянутая струна, ясно давая понять, что кто-то там, притаившийся с луком у бойниц, очень старается не выдать себя пришельцам.
Что до острова Мало ли островов вокруг, друзья? Предлагаю отплыть к другому, который выглядит дружелюбнее. Лишь попросим наполнить наши бочки водой отказать путнику в этом не посмеет даже самый отъявленный злодей.
Говорил это поджарый мужчина среднего возраста и среднего же роста, очень средней комплекции, одетый в аккуратный серый плащ, под которым, когда полы расходились, можно было разглядеть непривычные для Эллады шерстяные штаны до колен и прочный кожаный гульфик. Остальные аргонавты ограничивались Но, не будем заглядывать под одежду. Скажем лишь, что ничего подобного мы бы там не обнаружили.
Слышал я, здесь правит царица, продолжил он, сверяясь с каким-то свитком. Так пошлем к ней самого безобидного.
Взгляд серого человека как бы невзначай скользнул по Петровичу, сонно глядящему из-под облезлого балахона, в который он укутался с головой, напоминая куколку очень крупного и не слишком изящного мотыля. Ночь на море прохладна, корабль тесен, и сейчас Обабков сидел на палубе в крайне раздраженном состоянии, не выспавшийся, продрогший и ошарашенный. Когда удавалось на несколько минут сомкнуть глаза, он видел во сне дом, отчего приходил в еще большее уныние, открывая их из-за очередного толчка валяющихся рядом людей.
Хорошо бы нанести ему какое-нибудь увечье взгляд осторожного оратора оставался бесцветным и тусклым как завеса вечернего дождя. Переломать руки или вырвать глаз. Для жалости. Женщины падки на убогих.
Ифис, а говорил это именно он, выжидающе перебегал глазами с Ясона на Геракла. Последний задумчиво почесал подбородок. Звук был таким, словно потерли камнем о кору дерева. На лоб героя от непомерных мыслительных усилий взбежали складки.
Если и падки, то уж точно не эти, встрял зоркоглазый Девкалион, показывая куда-то. Вон там, посмотрите, на пристани левее.
Все повернулись, пытаясь рассмотреть что-то такое на пристани в рассветной полутьме.