Семенихин. Петр Семенихин, не соблюдая устава, представился он сержанту.
В боях участвовал?
Какие там бои? Необученные мы. В запасном, под Воронежем, неделю подергали и толкнули к вам.
А сам откуда?
Да Воронежский и буду. Кузнец я. В колхозной кузне работал. А тут, на тебе, воевать пришлось.
Ничего не поделаешь. Война тоже работа и, пожалуй, не легче кузнечного ремесла.
Как знать, ответил Семенихин и замолчал.
Глава 4
(Из дневника И. М. Ваганова.)
Прошло десять дней. Десять дней постоянных боёв. Круглые сутки в небе кружили немецкие самолёты, постоянные бомбёжки и обстрелы разрушали коммуникации, вызывали значительные потери среди личного состава и боевой техники. А вокруг горели города и сёла, горела донская степь.
Пропахшие порохом и степною гарью солдаты попятились. Оставили один хутор, второй, станицу, город. В один из напряжённых дней расчёт Шабалина придали лейтенанту Файзулину для прикрытия переправы на реке Чир.
Стоять придется насмерть, прощаясь с расчётом, сказал командир дивизиона.
Постараемся выстоять, как всегда спокойно ответил Шабалин.
Насмерть! произнёс Семенихин, когда скрылся командир дивизиона. Легко сказать стоять насмерть. Против танка и самолёта с трехлинейкой, так и получается, смерть, а больше ничего. От нашей пукалки не ахти какая польза. Он с недоверием посмотрел на пушку.
Это ты о чём говоришь? спросил Шабалин.
О том, что с голыми руками мы против немца стоим. Вот и приходится всё отступать и отступать. Половину России так, за спасибо, Гитлеру отдали, с болью в сердце сказал Семенихин и стал скручивать папироску.
Я стоял чуть в стороне среди солдат, которым предстояло, возможно, умереть на пологом берегу степной речушки, но дать возможность основным силам уйти от удара врага. Оказавшись невольным свидетелем такого разговора, я просто не нашёлся, как ответить. Возможно, не надеялся потому, что уж слишком от души были произнесены Семенихиным эти горькие слова.
Скрутив цигарку, Семенихин взглянул на Шабалина и сказал:
Говорили, что мы любого врага скрутим. А что получилось? Стыд. Немец с нами, как кошка с мышонком играет.
От всего сердца произнесённые слова Семенихина говорили о том, что он, простой колхозник, тяжело переживает то горе, которое обрушилось на нас и нашу родину. Вот почему я не вмешался в разговор, мне не хотелось ещё больше отягощать горе
Прикрывшись взводом автоматчиков и двумя станковыми пулемётами, расчёт Шабалина занял оборону на дальних подступах к переправе. С задачей любой ценой остановить врага. Не дать ему возможность в течение дня прорваться к переправе.
Расчёты пэтээровских ружей и автоматчики оседлали дорогу. Два пулемёта расположились на вершине кургана чуть в стороне от глубокой балки.
Командир группы прикрытия, лейтенант Файзулин, низкорослый, плечистый, с чёрными волосами и такими же глазами, осмотрев, как расположились солдаты, собрал младших командиров и заговорил:
По всем данным противник должен вот-вот появиться и по всей вероятности начнет атаку с двух направлений: танками по шоссе и пехотой из балки. Наша задача: отразить натиск врага, не дать ему возможность прорваться к переправе. В целях полного уничтожения врага, приказываю: командирам пулемётных расчётов прижать пехоту противника к земле и уничтожить, командиру пушки и истребителям танков как можно ближе подпустить танки противника и бить по ним только наверняка. Бить не только из ружей и пушки, но и рвать связками гранат, жечь бутылками с самовоспламеняющейся жидкостью. Но помните: строго запрещаю палить в белый свет как в копейку. Боеприпасы беречь. Бить только в цель. Ясно?
Ясно, товарищ командир, ответили младшие командиры и разошлись по местам.
Атака началась именно так, как предполагал лейтенант Файзулин. Вначале из-за лесной посадки на полной скорости выскочило до десятка танков и двинулись по дороге. Вслед за истошным рёвом моторов и разрывами снарядов последовала частая автоматная трескотня это пехота противника густой цепью высыпала из балки и бросилась к окопам автоматчиков. В этот же момент с фланга раздалась пулемётная трель. Несколько гитлеровских солдат замертво сунулись вперёд головой. Остальные залегли. Когда они попытались подняться, пулемётчики снова открыли огонь. Гитлеровцы плотнее прижались к земле, но не остановились. Прислушиваясь к гулу моторов, они ползли вперёд.