Для постоянного поддержания себя в хорошей физической форме, отработки гимнастических упражнений в казарме были установлены брусья, перекладина, имелись гири, которыми мы и пользовались при каждой возможности. И ведь всё это было не по приказанию, а по личному стремлению практически каждого курсанта. Все хотели быть стройными, сильными и красивыми. Типичной картиной в казарме перед отбоем являлся скрип кроватных сеток и периодическое поднимание-опускание ног «качали» брюшной пресс. К сожалению, из-за отсутствия должной страховки при самостоятельных занятиях гимнастикой в казарме нередки были случаи падения со снарядов и получения травм. Не избежал этой участи и я, сорвавшись однажды с брусьев. Последствия этого падения всплыли много лет спустя. И, тем не менее, весь комплекс проводимых мероприятий позволил обрести хорошие физическую форму и почувствовать себя в этом плане настоящим мужчиной. Отмечу, что внедрённые в те годы комплексы утренней физической зарядки были весьма продуманы и, я бы сказал, высоконаучны, ибо в сегодняшних методах оздоровления, например, в дыхательной гимнастике по Стрельниковой, используются практически те же упражнения. Так что и в те годы спортивная медицина, в том числе и военная, базировалась на прочной физиологической основе.
Если занятия по физической подготовке проводились в течение всех трёх лет пребывания в училище, то по другим предметам обучения по мере, так сказать, их «подхода» в соответствии с узаконенной логикой учебного процесса.
Общеобразовательные предметы основы высшей математики, иностранный язык, техническое черчение, физические основы электротехники и радиотехники, основы материаловедения и монтажных работ и др. начинались с первых дней учёбы, чтобы подготовить базу для изучения профилирующих дисциплин: материальной части РЛС и средств связи, организации эксплуатации и ремонта боевой техники, основ ведения боевой работы.
В соответствии с действующими в то время установками в подготовке офицеров много времени отводилось изучению истории КПСС и строевой подготовке. По этим предметам предусматривались государственные экзамены. Кроме того, в нашу бытность, хотя и были отменены занятия по отработке приёмов владения холодным оружием, дежурный по училищу и его помощник вооружались не только пистолетом, но и саблей. Забавно было смотреть при разводе суточного наряда и караула как берутся «шашки подвысь».
Историю КПСС пришлось опять изучать и в академии это было воистину потерянное время, которое можно бы было с пользой для дела израсходовать на углубление знаний по профилирующим инженерным дисциплинам. Вот что такое идеология!
Среди преподавателей в училище было много офицеров, принимавших непосредственное участие в боевых действиях в ходе прошедшей войны, которые и наложили определённый отпечаток на манеру поведения и методику проведения занятий. Очень колоритной фигурой, я бы даже сказал, жесткой, был начальник химической службы училища подполковник Батрак (к сожалению, в памяти не сохранились имена и отчества преподавателей, так как обращались к ним в соответствии с уставом только по званию). Его жесткость никоим образом не отождествляется с самодурством или с чем-то похожим. Она была продиктована жесточайшей необходимостью научить будущих офицеров выживать самим и сохранять подчинённых в условиях применения противником химического, радиологического и биологического оружия (оружия массового поражения). О биологическом оружии сообщались лишь теоретические знания по признакам применения и заражения, обязанности же по выявлению источников и очагов заражения, штаммов и пр. возлагались на медицинские службы.
Что же касается действий при применении противником ядерного оружия или радиоактивных веществ, то вся наука выживания сводилась в то время к тому, чтобы уметь обнаруживать сам факт заражения, вовремя одеть средства защиты и укрыть личный состав, с помощью имеющихся в войсках радиометров и дозиметров определить границы заражённого участка по степени заражения, уметь выбрать маршрут и скорость движения для получения минимальных доз облучения. Последнее было очень актуально, так как вся радиолокационная техника размещалась на автомобилях повышенной проходимости и предполагалось в случае превышения на месте дислокации допустимых уровней заражения осуществлять переезд на запасные позиции. Это всё, конечно, в «теории», а на практике мы проливали пот при одевании средств защиты противогазов и безразмерных, а потому и не очень удобных, плащ-накидок и появившихся потом защитных костюмов.
А вот тренировки на выживание в условиях заражения отравляющими веществами носили даже очень практический, я бы сказал, материальный характер. В большой землянке с двумя выходами и маленькими окошками распылялся хлорпикрин и сначала производилась проверка на исправность личных противогазов. Кстати, у нас в училище на вооружении были противогазы американского производства, отличающиеся от наших только более добротной сумкой. После проверки правильности подгонки и исправности своего противогаза приступали ко второму этапу отработке навыков устранения повреждений противогаза в условиях заражения. В ходе теоретических занятий рассматривались неисправности, которые могут произойти в боевой обстановке порыв шлем-маски, повреждение стёкол, клапанов, порыв гофрированной трубки, разгерметизация фильтрующей коробки и т. д. После такой «наземной» подготовки каждому курсанту выдавался неисправный противогаз, выявить заранее дефект в выданном противогазе возможности не было никакой, так как всё происходило очень быстро и при надетом своём противогазе, в котором и спускались в землянку. После размещения отделения курсантов в землянке у одной из дверей как скала стоял помощник преподавателя, а вторую дверь сам подполковник Батрак закрывал на большой крюк. Все замирали в ожидании. После распыления ОВ давалась команда снять свои противогазы и одеть неисправные. И вот здесь те, кто твёрдо не усвоил порядок устранения неисправностей, а хлорпикрин уже начал лезть в глаза и в лёгкие, бросались к спасительной двери с крючком, но там получали от руководителя занятий такое «физическое указание», что моментально оказывались в центре землянки и судорожно, с закрытыми глазами одевали свой родной исправный противогаз. Не обходилось и без рвоты, и без долгого отдыха на свежем воздухе. Но абсолютное большинство курсантов справлялось с отысканием неисправностей и заменой повреждённых элементов за счёт своего заведомо исправного противогаза. Разборка двух противогазов и сборка из двух одного, пригодного для выживания, с закрытыми глазами и задержанным дыханием, конечно же, требовала очень быстрых и точных действий. При хорошем знании теории и натренированности (этим мы занимались много) количество «принятого» в организм ОВ было относительно щадящим и никаких отрицательных последствий не вызывало. Так что мы учились военному делу «настоящим образом», а для овладения «наукой выживать» нужны иногда и жёсткие меры к обучаемым с целью получения ими необходимых навыков.
Не менее колоритными, но уже в плане спокойствия, доброты и благожелательности были преподаватели тактики и топографии. Больше запомнился преподаватель тактики подполковник Железняк, не расстававшийся с зажжённой папиросой даже во время занятия, своими рассказами о «военных приключениях», обучавший нас сначала теоретически в классе, а затем и в поле отрабатывать практически навыки самосохранения и в обороне, и в атаке при действиях в составе взвода и роты. Умению окопаться под огнём противника отводилось достаточно времени, чтобы понять, как нужно потеть, много потеть, чтобы остаться целым и невредимым. Поэтому в качестве напоминания о важности солдатского труда для собственного же блага иногда вполне откровенно на заднее место курсанта легонько становился сапог преподавателя, напоминающего таким образом о ценности не только головы, но и других частей тела, возвышающихся над землёй, а потому и незащищённых.
Занятия по топографии и тактике проводились часто на незнакомой для нас местности, и мы убеждались в том, что иметь при себе карту и компас явно мало для того, чтобы без посторонней помощи понять, где находишься. Это сейчас, когда работают всевозможные навигационные системы, своеобразные «поводыри», наша неуверенность в определении своего местоположения кажется, по крайней мере, несколько надуманной. Но в наше время была очень справедлива прибаутка «раз военные развернули карту, значит, будут спрашивать дорогу». Поэтому в нашем обучении очень много внимания уделялось умению анализировать особенности ландшафта, дорожной сети, характера построек, линий связи и электропередач, а в ночное время и карты звёздного неба, чтобы безошибочно сориентироваться на местности. Хождение по азимуту было одной из практических тем отработки умения находить «дорогу к дому». Занятия проводились в ночное время, взвод вывозился далеко от лагеря, в лес, разбивался на группы по три, четыре человека. Каждой группе вручалось задание с указанием шести-семи контрольных точек с примерным расстоянием между ними, где нужно было изменить направление движения в соответствии с указанным азимутом. Экипировка в этих походах была практически полной шинель в скатку, противогаз, вещмешок, личное оружие. Так как идти нужно было километров пять или шесть по лесу, хотя, как правило, по просекам, но заросшим и заболоченным, то где-нибудь в середине пути останавливались у контрольной точки, а это были чаще всего квартальные столбы, перекусить приобретёнными накануне припасами. После чего с восстановленными силами опять вперёд, сверяя правильность направления по компасу и полярной звезде, отбиваясь от хлеставших по лицу веток и уже не обращая внимания на хлюпающую в сапогах воду. Зато как приятно было увидеть наконец-то показавшийся через чащу кустов огонёк, свидетельствующий о конечной точке маршрута, нашем тактическом лагере. После обязательной по приходу проверки моментально укладывались в палатках и засыпали крепким сном. Но однажды наш сон был прерван какими-то сильными взрывами прямо у палаток. Выскочили наружу, чертыхаясь из-за плохо намотанных в темноте портянок, спотыкаясь на свои же карабины и прочую амуницию. Взрывпакеты продолжали ещё «бабахать», а уже команда «становись». Оказалось, что одна из вернувшихся вслед за нами групп, только в лагере обнаружила, что одного-то карабина нет, потеряли. После короткой разборки выяснилось, что карабин оставили у квартального столба, где отдыхали и перекусывали. Все вновь получили задачу пройти не только по маршруту проштрафившейся группы, но и по параллельным просекам. Были установлены сигналы, подаваемые с помощью ракет и опять «вперёд». Начало уже светать, мы были и уставшие и промокшие, но побежали довольно быстро. Боевое оружие надо было отыскать. И только когда солнышко уже начало пригревать по сигналу ракеты вернулись в лагерь. Можно было праздновать победу карабин нашёлся. Оказывается, по той просеке очень ранним утром проезжал лесник, который и увидел прислонённый к квартальному столбу карабин. Зная цену оружия, лесник моментально упрятал карабин под сено на своей телеге. Хорошо, что бегущая по маршруту группа догадалась остановить телегу и поговорить с лесником, который оказался порядочным мужиком и вернул находку. К счастью, серьёзных наказаний избежали и «исполнители ЧП» и руководители. Но так было не всегда.